Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
№ 4 Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Прокатился и замер стеклянный гул:
№ 8 Звенящая дверь хлопнула внизу.
Прошли часы. Приходил человек
С оловянной бляхой на теплой шапке.
Стучал и дожидался у двери человек.
№ 12 Никто не открыл. Играли в прятки.
Были веселые морозные Святки,
Прятали мамин красный платок.
В платке уходила она по утрам.
№ 16 Сегодня оставила дома платок:
Дети прятали его по углам.
Подкрались сумерки. Детские тени
Запрыгали на стене при свете фонарей.
№ 20 Кто-то шел по лестнице, считая ступени.
Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.
Дети прислушались. Отворили двери
Толстая соседка принесла им щей.
№ 24 Сказала: «Кушайте». Встала на колени
И, кланяясь, как мама, крестила детей.
Мамочке не больно, розовые детки
Мамочка сама на рельсы легла.
№ 28 Доброму человеку, толстой соседке,
Спасибо, спасибо. Мама не могла.
Мамочке хорошо. Мама умерла
Vstala v sianyi. Krestila detey.
I deti uvideli radostny son.
Polozhila, do polu klonyas golovoy,
Posledny zemnoy poklon.
Kolya prosnulsya. Radostno vzdokhnul,
Golubomu snu yeshche rad nayavu.
Prokatilsya i zamer steklyanny gul:
Zvenyashchaya dver khlopnula vnizu.
Proshli chasy. Prikhodil chelovek
S olovyannoy blyakhoy na teploy shapke.
Stuchal i dozhidalsya u dveri chelovek.
Nikto ne otkryl. Igrali v pryatki.
Byli veselye moroznye Svyatki,
Pryatali mamin krasny platok.
V platke ukhodila ona po utram.
Segodnya ostavila doma platok:
Deti pryatali yego po uglam.
Podkralis sumerki. Detskiye teni
Zaprygali na stene pri svete fonarey.
Kto-to shel po lestnitse, schitaya stupeni.
Soschital. I zaplakal. I postuchal u dverey.
Deti prislushalis. Otvorili dveri
Tolstaya sosedka prinesla im shchey.
Skazala: «Kushayte». Vstala na koleni
I, klanyayas, kak mama, krestila detey.
Mamochke ne bolno, rozovye detki
Mamochka sama na relsy legla.
Dobromu cheloveku, tolstoy sosedke,
Spasibo, spasibo. Mama ne mogla.
Mamochke khorosho. Mama umerla
Dcnfkf d cbzymb/ Rhtcnbkf ltntq/
B ltnb edbltkb hfljcnysq cjy/
Gjkj;bkf, lj gjke rkjyzcm ujkjdjq,
Gjcktlybq ptvyjq gjrkjy/
Rjkz ghjcyekcz/ Hfljcnyj dplj[yek,
Ujke,jve cye tot hfl yfzde/
Ghjrfnbkcz b pfvth cntrkzyysq uek:
Pdtyzofz ldthm [kjgyekf dybpe/
Ghjikb xfcs/ Ghb[jlbk xtkjdtr
C jkjdzyyjq ,kz[jq yf ntgkjq ifgrt/
Cnexfk b lj;blfkcz e ldthb xtkjdtr/
Ybrnj yt jnrhsk/ Buhfkb d ghznrb/
,skb dtctkst vjhjpyst Cdznrb,
Ghznfkb vfvby rhfcysq gkfnjr/
D gkfnrt e[jlbkf jyf gj enhfv/
Ctujlyz jcnfdbkf ljvf gkfnjr:
Ltnb ghznfkb tuj gj eukfv/
Gjlrhfkbcm cevthrb/ Ltncrbt ntyb
Pfghsufkb yf cntyt ghb cdtnt ajyfhtq/
Rnj-nj itk gj ktcnybwt, cxbnfz cnegtyb/
Cjcxbnfk/ B pfgkfrfk/ B gjcnexfk e ldthtq/
Ltnb ghbckeifkbcm/ Jndjhbkb ldthb
Njkcnfz cjctlrf ghbytckf bv otq/
Crfpfkf: «Reifqnt»/ Dcnfkf yf rjktyb
B, rkfyzzcm, rfr vfvf, rhtcnbkf ltntq/
Vfvjxrt yt ,jkmyj, hjpjdst ltnrb
Vfvjxrf cfvf yf htkmcs ktukf/
Lj,hjve xtkjdtre, njkcnjq cjctlrt,
Cgfcb,j, cgfcb,j/ Vfvf yt vjukf///
источник
Перед свершением Крещения происходит чин оглашения.
Возлагая на пришедшего креститься руку, священник произносит (здесь привожу эту молитву и другие в переложении на русский язык):
«От Твоего Имени, Господи Боже Истины и Единородного Твоего Сына и Святого Твоего Духа, возлагаю руку мою на раба Твоего (рабу Твою) (имя), удостоившегося обратиться к Святому Твоему Имени и под покровом Твоим обрести защиту. Удали прежние его (ее) заблуждения, наполни его (ее) Твоей верой, надеждой и любовью, пусть уразумеет он (она), что Ты и Единородный Твой Сын, Господь наш Иисус Христос и Святой Дух: Единственный Истинный Бог.
Дай рабу сему (рабе сей) следовать путями Твоих заповедей, да творит он (она) угодные Тебе, добрые дела, ибо, если исполнит это человек — будет жить. Напиши имя раба Твоего (рабы Твоей) в книге жизни Твоей, введи его (ее) в Твое овчее стадо, стадо Твоих наследников, да прославится в нем (в ней) Имя Твое Святое и Имя Возлюбленнаго Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа, и Животворящего Твоего Духа. Взирай всегда на раба Твоего (рабу Твою) с милосердием, слушай голос его (ее) молитв. Пошли ему радость в его (ее) трудах и в его (ее) детях, чтобы он, поклоняясь, исповедывал Тебя и прославлял Твое великое и высокое Имя и благодарил Тебя всегда, во все дни своей жизни.
Возглас: Ибо Тебя воспевают все небесные силы и Твоя есть слава Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».
Далее священник читает запретительные молитвы, направленные против сатаны. В них священник именем Божиим запрещает диаволу господствовать в сердце крещающегося, прогоняет его прочь от человека. Человек нарицается «новоизбранным воином Христа Бога нашего».
Потом, все должны встать лицом к алтарю, а крестная с малышом и священник – лицом от алтаря. Почему?
Потому, что сейчас будет происходить чин отречения от сатаны. Алтарь ориентирован на восток, потому что восток в древности считался стороной светлой, Божией. С востока всходит солнце, согласно библейскому рассказу, на востоке Бог насадил прекрасный райский сад – Эдем… Все христианские храмы строятся алтарем на восток.
Запад же считался стороной темных сил. Вот почему, отрекаясь от сатаны, крещаемый, если он взрослый, или крестный с малышом на руках, поворачиваются лицом на запад, к сатане.
После этого священник дует на уста крещаемого, его лоб и грудь, произнося слова: «Изгони из него (или из нее) всякого лукавого и нечистого духа, скрытого и гнездящегося в его сердце. ».
Крещаемый (или крестные родители, если крестится младенец) поворачивается лицом на запад, и священник спрашивает (чин отречения от сатаны построен в форме диалога. Священник спрашивает – крещаемый отвечает) :
– Отрекаешься ли ты от сатаны, всех его дел и всех его ангелов, всего его служения и всей его гордыни?
Так повторяется трижды. Затем священник так же трижды спрашивает:
Крещенный должен дунуть и плюнуть перед собой в знак своего презрения к сатане.
Происходящим захвачен не только крестный. Все присутствующие в храме сосредоточенны и серьезны, ведь брошен вызов сатане.
Вот с какими словами священник обращается к диаволу:
«Бог Святой, Дивный и Славный во всех деяниях Своих и победах, Непостижимый и Таинственный, Который тебе, диавол, предопределил томление вечных мук, через нас, Его слуг недостойных, повелевает тебе и всем твоим слугам и ангелам удалиться от раба сего (рабы сей) Именем Истинного Бога, Господа нашего Иисуса Христа.
Заклинаю тебя, духа хитрого, нечистого, скверного, омерзительного и чуждого, силою Иисуса Христа, полновластного Владыки земли и небес, Который повелел глухонемому бесу: «выйди из человека и более не входи» – отступи, уразумей свое бессилие, не властное даже над свиньями. Вспомни Того, Кто Сам послал тебя, по твоему прошению, в свиное стадо.
Устрашись Бога, Чьим веленьем земля утвердилась, небо возникло, Того, Который воздвиг горы, словно отвес; проложил долины, как мерную трость, Который оградил песками пределы океанов и проложил пути мореплавателям в морях и реках.
От касания Божьего дымятся горы, Его риза – дневной свет; купол небес Он простирает, как шатер, вся земля непоколебимо утверждена Господом на твердых основаниях и не поколеблется вовеки… Выйди, сатана, удались от готовящегося (готовящейся) ко Святому Просвещению. Заклинаю тебя спасительным страданием Господа нашего Иисуса Христа, Истинным Его Телом и Кровью, дивным Его Вторым Пришествием, ибо не замедлит Он прийти и судить всю вселенную и ввергнет тебя, с войском твоим лукавым, в геенну огненную, во тьму кромешную, где огонь не гаснет и червь мучения не дремлет».
Как заметил один богослов: «Диавол этого оскорбления не забудет…» Вся дальнейшая жизнь христианина будет противостоянием лукавому врагу рода человеческого. Таким образом крещаемый объявляет диаволу войну.
Его оружием будут пост, молитва, участие в церковны х таинствах, и прежде всего Таинстве Евхаристии. Ему предстоит сражаться со своими страстями, злом, кроющимся в душе.
Наградой за победу будет жизнь вечная. Поражение тоже будет вечным – оно будет состоять в нескончаемых муках в преисподней вместе с сатаной и его ангелами.
ОДНАКО сам человек никогда не сможет вести брани с диаволом – без союзничества со Христом. Поэтому после объявления войны сатане в чине оглашения следует сочетание со Христом. Священник спрашивает:
– Сочетаешься ли ты со Христом?
После этого священник спрашивает:
– Сочетался ли ты со Христом?
– Верую Ему как Царю и Богу, – и затем читает Символ Веры.
ПОСЛЕ ЭТОГО начинается сам чин Крещения.
Как освящается вода? Иногда приходится слышать, что «церковники освящают воду серебряным крестом». Вероятно, имеется в виду практика погружения в воду креста. Однако никакое действие священника не может сообщить воде благодатных свойств. Лишь Бог может сделать ее святой. И поэтому самым основным в чине освящения воды следует признать чтение специальных молитв. Причем имеет право молиться словами этих древних молитвословий лишь законно посвященный православный священник.
«Велик Ты, Господи, и изумительны дела Твои, и не хватит слов, чтобы достойно воспеть чудеса Твои.
Ты, Господи, из небытия в бытие сотворил все мироздание и поддерживаешь и промышляешь о каждом творении. Ты от четырех стихий весь мир сочетал, Ты сплел лентой круговорота четыре времени года. От Тебя трепещет ангельский мир, Тебе поет солнце, Тебя славит луна, Тебя приветствуют звезды, Тебе внемлет свет, пред Тобой преклоняются бездны и реки. Ты раскинул небеса, подобно шатру, положил морям пределы, Ты наполнил воздухом, потребным для нашего дыхания, поднебесную сферу. Воинства ангелов кланяются Тебе, многоочитые Херувимы и шестокрылые Серафимы, стоящие и летающие вокруг Твоего небесного трона, дрожат от страха в блеске неприступного Твоего сияния.
Ты Бог Безграничный, Вечный, Неизреченный, Непознаваемый. Ты пришел на землю, приняв образ раба, бывши во всем, как человек. Ты не смог смотреть на те мучения, которыми притеснял род людской диавол, и сошел на землю, чтобы спасти нас. Провозглашаем благодать, возвещаем милость, не можем смолчать о бездне благодеяний Твоих: Ты немощное человеческое естество освободил Рождением Своим, освятил лоно Девы, ставшей Тебе Матерью. Все творение воспевает Твое явление.
Ты Бог наш, на землю пришел и жил среди людей, Ты воды Иордана освятил, послав с Небес Святого Твоего Духа, Ты избавил воду от наполняющих ее лукавых демонов.
Человеколюбче Царю, прииди и Сошествием Святого Твоего Духа освяти сейчас воду сию!
Дай ей благодать спасения, благословение, подобное данному водам Иордана; соделай воду сию источником нетления, даром освящения, грехов отпущением, болезней исцелением, демонов истреблением, твердыней неприступной для враждебных сил. Пусть бегут от воды сей замышляющие коварство против Твоего создания – раба сего (рабы сей), ибо Имя Твое, Господи, я призвал, Имя чудное, славное и страшное для врагов».
Священник благословляет воду, в которой крещаемому предстоит омыть свои грехи. Он крестообразно дует на воду и, погружая в нее персты, трижды осеняет воду знаком креста :
«Да сокрушится под знамением образа Твоего креста все противные силы! Молимся Тебе, Господи: пусть отступят от нас все воздушные и невидимые призраки, изгони из воды сей притаившегося темного демона, а крещающегося (крещающуюся) избавь от хитрого и лукавого духа, наводящего на него (нее) помрачение мыслям и чувствам.
Пусть, соединившись с Тобой и восприняв Твои страдания и смерть, человек сей станет и участником Твоего Воскресения. Помоги ему сохранить дар Святого Твоего Духа и преумножить залог благодати и воспринять почесть высшего звания и сопричислиться уже достигшим небесного наследия».
Затем еще некоторые молитвы и священник помазывает крещаемого маслом: лоб, грудь и плечи.
На Востоке елей (греч. — «масло») имел совершено иное значение, нежели у нас сегодня. Если ныне масло — лишь один из элементов пищевого рациона, а также косметический продукт, то в древности оно имело гораздо больший спектр применений. Масло содержит необходимые для жизни человека питательные вещества, поэтому им в прямом смысле можно было поддерживать жизнь, питаясь хлебными лепешками и маслом.
В древности масло было единственным способом освещения, единственным энергетическим средством, которое можно было переносить. Всегда находившееся под рукой, оно казалось чем-то вроде концентрированного света. Вечерами все жилища освещались только масляными светильниками.
Кроме того, масло с добавками (или без них) в жарком ближневосточном климате использовалось как освежающая мазь для головы.
Масло же использовали и как лекарство.
Еще одна важная особенность масла — способность проникать, просачиваться повсюду. Древние прекрасно знали об этом и, чтобы избежать порчи каменных украшений от холода, смазывали их маслом, которое, просачиваясь внутрь камня, мешало проникновению влаги, грозившей его разорвать.
Все эти прагматические функции масла духовно переосмыслялись, и ему усваивалось религиозное значение.
Помазание елеем перед крещением совершается в знак того, что человек будет охраняем Богом, что он духовно питается и исцеляется, что он укрепляется на борьбу с бесами…
Масло -символ милости, и в данном случае милости Божией по отношению к кающемуся грешнику. При помазании маслом также имеется в виду притча о Добром Самарянине, рассказанная Спасителем. В этой притче Добрый Самарянин, который был прообразом Христа, помазал человека, «впавшего в разбойники», маслом, чтобы он исцелился.
ЗАТЕМ, наконец, наступает самый главный момент – само Крещение.
СЛОВО «крещение» (по-гречески «ваптисис») значит «погружение».
Крещальная купель – это гроб. Погружаясь в воды Крещения, мы умираем для прежней жизни. Тройное погружение означает тридневное пребывание Христа во гробе.
Но мы знаем, что произошло потом: через три дня пребывания Христа в лоне смерти – Он воскрес!
Так и мы восстаем из крещальной купели возрожденными для новой жизни. Поистине Крещение – не только, как мы его назвали, Таинство духовного рождения, оно и Таинство воскресения нашей души!
Итак, священник трижды погружает крещаемого в воду со словами:
– Крещается раб Божий (называется имя) во имя Отца, Аминь (первое погружение). И Сына, Аминь (второе погружение). И Святаго Духа, Аминь (третье погружение).
Отметим, что воду в купель наливают теплую, той температуры, с которой обычно ребенка купают. Если малыш слабенький или в помещении холодно, то его только окропляют водой.
Крестный обычно принимает малыша на белоснежную ткань или полотенце. Принявший Крещение облачается в новую белую одежду, означающую чистоту жизни во Христе, преображение человека Божественным Светом. На шею крещаемому вешают нательный крестик, который должен напоминать о крёстном подвиге Христа, о долге христианина и заповедях Спасителя. Крест носится под одеждой и бережется всю жизнь, как и крестильная рубаха.
Затем совершается миропомазание; через него Дух Святой сходит на каждого из нас, наполняя нас Силой Божьей. Святое Миро – особым образом приготовленное масло, которое раз в год освящается Патриархом и рассылается по всем епархиям, где архиереи раздают его священникам. Это великая святыня. Священник помазывает Святым Миром уже крещеного человека: его лоб, глаза, ноздри, уста, уши, грудь, руки и ноги. Всякий раз он повторяет слова: Печать дара Духа Святаго. Аминь. Через это священнодействие на человека сходит Дух Святой.
«В ранней Церкви слово сфрагис (печать) имело много значений. Но основное его значение, открываемое в помазании святым миром, очевидно: это отпечаток на нас Того, Кто владеет нами; это печать, которая сохраняет и защищает в нас, как в сосуде, ценное содержимое и его благоухание; это знак нашего высокого призвания» (протопресв. А. Шмеман).
Причем, миропомазание совершается над человеком один раз в жизни, как и крещение. С этим таинством не следует путать елеопомазание , а также помазание во время соборования.
Затем следует маленький крестный ход вокруг аналоя (столика), на котором лежит Евангелие. Символически это шествие означает шествие за Самим Христом. Лежащее на аналое Евангелие указывает на то, что Слово Божие, Его заповеди будут лежать в центре нашей жизни.
Затем читается Евангелие.
Вот этот текст (в переводе на русский язык):
…Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, и, увидев Его, поклонились Ему, а иные усомнились. И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь».
О чем эти слова, с чем Церковь обращается к новокрещенному и какое отношение этот древний текст об Апостолах имеет отношение к нам сегодняшним?
Апостолы встретили Воскресшего Христа – так и крестившийся человек на внутреннем уровне пережил встречу с Богом;
Христос свидетельствует, что Он – Бог, – и мы согласны с этим, признаем Иисуса Богом и Сыном Божиим;
Спаситель посылает учеников проповедовать – и мы пойдем свидетельствовать миру о Боге, благодати, спасении, заповедях Божиих.
Вера без реальных добрых дел – ничто, потому что и «бесы веруют» (Иак. 2, 19). Подлинная вера должна проявляться как подвиг любви к ближнему, в делах милосердия, добра… Вот почему Христос говорит, что мы сами должны об этом помнить и других учить, что нужно «соблюдать все, что [Христос нам] повелел». Соблюдать – значит, «осуществлять» себя как христианина, жить по-христиански, строить жизнь по-христиански.
После еще некоторых обрядов священник читает молитву, в которой говорится, что теперь новокрещенный предается в руки Божии, а затем постригает новокрещенного.
С его головы крестообразно ( немного волос на затылке, затем с передней части головы, далее с правой и левой стороны) состригают немного волос, складывают их на восковую лепешку и опускают в купель. Пострижение символизирует собой покорность Богу и одновременно знаменует ту небольшую жертву, которую новокрещаемый приносит Богу в благодарность за начало новой духовной жизни.
Сегодня постриженные волосы священник вкладывает в пластинку воска и опускает в купель. Позже их оттуда достают и складывают в чистое место или закапывают.
Завершается крещение молитвами и обрядом воцерковления, которое обозначает первое принесение в храм. Младенец, взятый на руки священником, проносится им по храму, девочки подносятся к иконостасу, мальчики подносятся к Царским вратам и вносятся в алтарь, после чего отдаются родителям. Воцерквление символизирует собой освящение младенца Богу по ветхозаветному образцу. После Крещения младенца следует причастить.
Теперь чин Крещения можно считать завершенным.
ОДНАКО человек, выходя из храма, должен помнить, что его христианская жизнь только начинается, что он отрекся от сатаны и сочетался со Христом. Теперь у него должна начаться другая жизнь.
КРЕЩЕНИЕ есть начало новой жизни. Человек должен принести плоды Крещения, а для этого нужен труд.
КРЕЩЕНИЕ ко многому обязывает человека. Прежде всего оно обязывает его к борьбе с самим собой: со своими страстями, дурными наклонностями, в общем, со своим «ветхим человеком», который ненавидит других людей, злобствует, завидует, гордится, презирает, обманывает, блудодействует и т.д.
источник
Стихосложение в его акцентных речевых формах всегда соответствовало трём основным группам или системам стихосложения: силлабической, силлабо-тонической и тонической. Какой основой определялись и на чём базировались различия в этих группах? Конечно же, ритмической основой и соразмерностью, а также повторением ритмических слогов с определённым их расположением внутри строки, что усиливалось интонационным прочтением стиха.
Силлабический стих — это дошедший до нас отзвук переосмысленных средневековыми поэтами исторических, даже былинных речитативов и религиозного стиха. До начала XVII века песня и былина являются базисом и главной системой стихосложения. Распространение образования из-за монастырских стен в более широкие народные слои было тем самым толчком к переосмыслению народного стиха в его книжные «записные» варианты. Именно силлабический стих с его размерностью в каждой строке и рифмой, зачастую подогнанной под созвучие, стал необходимой системой записи стиха средневековыми авторами. Силлабическим стихом (многие называют его «польским заимствованием») написаны «вирши» С.Полоцкого, Д.Ростоцкого, раннего В.Тредиаковского, А.Кантемира и Ф.Прокоповича.
Главное в силлабическом стихосложении — это чёткий порядок и количество слогов в стихе. Наиболее «удобными» для силлабического стихосложения являются языки, ударение в которых постоянно. Это группа романских языков, некоторых тюркских, а также большинства славянских: польского, чешского, русского. Количество слогов в русском силлабическом стихе варьировалось от восьмисложного стиха до тринадцатисложного. Авторство термина «силлабический стих» принадлежит самому крупному поэту второй половины семнадцатого века Симеону Полоцкому. Монах, учёный, царский стольник, Симеон Полоцкий был автором большинства дошедших до наших дней «виршей»:
Монаху подобает в келии седети,
Во посте молитися, нищету терпети,
Искушения врагов силно побеждати
И похоти плотския труды умерщвляти…
…Не толико миряне чреву работают,
Елико то монаси поят, насыщают.
Постное избравши житие водити,
На то устремишася, дабы ясти, пити…
Из примера понятно, что главное правило силлабического стиха — равное количество слогов — даже невзирая на привычные ударения, применяется неукоснительно. Для сочетаний применяется разноударная рифма, то есть само ударение смещается: ве-лит – сте-лит, са-ма – ма-ма. Если не оперировать смещением ударения, то стихотворение постепенно арифмуется, превращаясь в белый стих и далее в прозу.
Название силлабических стихов «вирши», которое происходит от латинского слова versus, с течением лет приобретало все более негативную окраску, став синонимом стихов бездарных, рождённых графоманами и неучами. По-моему, это несправедливо. Каждое время рождает своих поэтов и свои литературные и стихотворные формы. Если силлабическое стихосложение было отменено литературной реформой Тредиаковского–Ломоносова в литературоведении, то своё место в истории литературы силлабический стих уже получил и, кто знает, может быть, его ещё ожидает ренессанс.
Тоническое стихосложение, родившись из скоморошьего хохота и пения, из тактовых частушек и народных сказочных стихов, переосмысленных великими русскими поэтами («…Не гонялся бы ты поп за дешевизной») не утратило своей значимости и сегодня. А в век прошлый – революционный – чисто-тоническое стихосложение долгое время служило своими грохочущими рифмами политической конъюнктуре пролетариата. В самом деле, как донести прямую как древко знамени мысль до массового слушателя? Только вбивая в строку одинаковое количество ударений, усиленных чугунными угловатыми рифмами.
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
Акцентное стихосложение без учёта слогового объёма междуударных пауз и есть тоническое стихосложение. Как обогатило оно русскую поэтическую традицию и есть ли у этой системы стихосложения отчётливо видимое будущее? Несомненно. Разнообразные формы тонического стихосложения использовали многие знаменитые поэты прошлого.
Форма, называемая дольник, разрешает изменять объём слога в 1 или 2.
«Вхожу я в темные храмы,
Свершаю бедный обряд…» А.Блок.
Тактовик у И. Сельвинского
«Я мог бы вот так: усесться против
И всё глядеть на тебя и глядеть…» И.Сельвинский.
И, конечно же, большая часть творчества Владимира Маяковского, написанная акцентным стихом.
Вы,
обеспокоенные мыслью одной —
«изящно пляшу ли»,—
смотрите, как развлекаюсь
я —
площадной
сутенер и карточный шулер.
От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетия слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.
Хотя тоническому стиху и присуща особенная выразительность и звучность, но эта акцентность не возникает сама по себе как продукт тонического стихосложения, а достигается только мастерством автора, его верности четкой, я бы сказал «стреляющей» рифме. Лесенковое построение стиха только усиливает это свойство тоники, и без подобного выстраивания стихотворения четкость исчезает и стихотворение бледнеет и, если можно так выразиться, «оскудевает» чувством. Количество ударений и аллитерации, как топливо, постоянно поддерживают огонь стиха, ведь без внутристрочного ритма он сразу же может потухнуть.
Как относиться к тонической системе стихосложения, каждый литератор определяет для себя самостоятельно. Многие дают ей только отрицательную оценку, что, наверное, не совсем правильно. Противники «тоники» утверждают, что тонический стих был и остаётся «империей» одного автора, имея ввиду Маяковского, но, во-первых, это не совсем так, а во-вторых, и сам Маяковский к концу жизни склонялся к силлабо-тонике.
Сегодня как силлабо-тоническое стихосложение, так и чисто тоническое стихосложение в новой русской литературе используются на одинаковых началах, однако, если быть точным, то силлабо-тоническое — наиболее часто.
источник
М. Джалиль — известный татарский поэт, герой-антифашист. Самед Вургун замечательно сказал о нем: «Мир и мировая литература знает много поэтов, обессмертивших свои имена неувядаемой славой, но таких, как поэт-герой Муса Джалиль, увековечивших свое имя и бессмертными творениями и смертью, которая сама является подвигом, не так уж много. Вот они: великий поэт Байрон, славный поэт Венгрии Петефи, герой Юлиус Фучик и, наконец, Муса Джалиль».
Перед войной М. Джалиль жил в Казани, писал стихи, работал с молодежью, был председателем Союза писателей Татарии. В 1941 году был призван в Красную Армию, окончил шестимесячные курсы политработников и был направлен на Волховский фронт. До 1942 года М. Джалиль работал военным корреспондентом армейской газеты. В одном из боев у деревни Мясной Бор поэт был тяжело ранен, взят в плен, попал в лагерь, где возглавил подпольную организацию военнопленных, выпускал листовки, писал стихи, призывающие к борьбе с фашистами. Однако деятельность поэта вскоре была раскрыта, его арестовали и отправили в берлинскую тюрьму Моабит. В тюрьме на обрывках бумаги он писал стихи, проникнутые жаждой свободы и горячим призывом к борьбе с фашизмом. 25 августа 1944 года поэт был казнен на гильотине в тюрьме Плетцензее в Берлине.
Однако в 1946 году МГБ СССР завело розыскное дело на Мусу Джалиля. Его обвиняли в измене Родине и пособничестве врагу, имя поэта было включено в список особо опасных преступников. В этом же году бывший военнопленный Нигмат Терегулов принес в Союз писателей Татарии блокнот со стихами М. Джалиля. Эта записная книжка заполнена арабской вязью. «В ней 60 стихотворений и завещание “другу, который умеет читать по-татарски и прочтет эту тетрадку”: “Это написал известный татарскому народу поэт Муса Джалиль. Испытав все ужасы фашистского концлагеря, не покорившись страху сорока смертей, был привезен в Берлин. Здесь он был обвинен в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды… и заключен в тюрьму. Его присудят к смертной казни. Он умрет. Но у него останется 115 стихотворений, написанных в заточении. Он беспокоится за них. Поэтому он из 115 старался переписать хотя бы 60 стихотворений. Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти их в свете как стихи погибшего поэта татарского народа. Это мое завещание. Муса Джалиль. 1943. Декабрь”. Ниже указывались фамилии 12 человек, осужденных вместе с Джалилем. Вторая записная книжка была прислана в Москву в Союз писателей в 1947 году из советского посольства в Бельгии. Туда ее доставили по поручению в то время никому не известного Андре Тиммерманса.
Здесь стихи Джалиля написаны латинским шрифтом — 50 стихотворений. Кроме того, имеется такая короткая, полная внутреннего трагизма запись: “В плену и заточении — 1942. IX — 1943. XI — написал 125 стихотворений и одну поэму. Но куда писать? Умирают вместе со мной”». Андре Тиммермане сидел в одной камере с М. Джалилем в Моабитской тюрьме. Поэт отдал ему тетрадь, попросив передать ее на Родину.
Однако был еще один сборник стихов из Моабита, его привез бывший военнопленный Габбас Шарипов. Оба этих военнопленных (Терегулов и Шарипов) были арестованы. Терегулов погиб в лагере, Г. Шарипов отбывал наказание в течение десяти лет.
В двух записных книжках, доставленных в Советский Союз, было 110 стихотворений. 19 из них (видимо, наиболее дорогих поэту) записаны в обе книжки. Все эти произведения вошли в «Моабитекие тетради».
В январе 1946 татарин Казим Миршан принес в советское посольство в Риме еще одну тетрадь. Она была отправлена в Москву, затем утеряна. Вскоре она попала к Константину Симонову, который организовал перевод стихов Джалиля на русский язык, снял все обвинения с поэта, доказав патриотическую деятельность его подпольной группы. Статья К. Симонова о Мусе Джалиле была напечатана в одной из центральных газет. В 1956 году посмертно поэт был удостоен звания Героя Советского Союза, в 1957 году стал лауреатом Ленинской премии.
«Моабитекие тетради» предельно искренни, в них отразились раздумья поэта о себе и родном народе, о своем месте в борьбе. Одно из произведений, входящих в этот цикл, — стихотворение «Варварство». Оно было написано М. Джалилем в 1943 году.
Сюжет стихотворения — карательная операция, расстрел фашистами мирных жителей, женщин и детей. Свое отношение к происходящему поэт отразил в самом названии стихотворения («Варварство»), в приложении («кучка дикарей»), в эпитетах («бессильных женщин», «худеньких ребят»). Все происходящее, по мнению автора, немыслимо, непостижимо, противно человеческому разуму. Сама природа восстает против этого варварства: на землю опустились тучи, «плакали… реки», «в ярости рыдала мать-Земля», «солнце скорбное в последний раз детей поцеловало».
Далее поэт создает страшную картину: он обнажает чувства матери, разделяющей страдания и страх своего ребенка:
Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь —
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
Героиня и ее ребенок обречены на смерть. Они находятся вместе последние минуты, и оба осознают это. Что же может быть страшнее этого состояния? Мать утешает сына в последние мгновения жизни, в последний раз она дарит ему свою нежность и любовь:
Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Мать и дитя — это, по мысли поэта, есть то, что свято и незыблемо. Мать — это вечный символ природы, жизни, детям же принадлежит будущее. Враги Же стремятся уничтожить и будущее, и саму природу. И земля не в силах вынести этот позор, «варварство такое».
Стихотворение имеет кольцевую композицию: начинается и заканчивается оно мотивом гибели беззащитных людей, смерти матерей с детьми. Поэт использует свободную строфику, различные средства художественной выразительности: эпитет («бессильных женщин», «мутный дождь», «солнце скорбное», «мощный дуб»), олицетворение («плакали, как дети, реки…», «солнце скорбное… детей поцеловало…», «И в ярости рыдала мать-Земля…»), инверсию («Гневно бушевала Его листва…»), сравнение («Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи»), анафору («Две жизни наземь падают, сливаясь, Две жизни и одна любовь!»).
источник
Его встречали повсюду
На улицах в сонные дни.
Он шел и нес свое чудо,
Спотыкаясь в морозной тени.
Входил в свою тихую келью,
Зажигал последний свет,
Ставил лампаду веселью
И пышный лилий букет.
Ему дивились со смехом,
Говорили, что он чудак.
Он думал о шубке с мехом
И опять скрывался во мрак.
Однажды его проводили,
Он весел и счастлив был,
А утром в гроб уложили,
И священник тихо служил.
Александр Блок
Ей было пятнадцать лет. Но по стуку
Сердца — невестой быть мне могла.
Когда я, смеясь, предложил ей руку,
Она засмеялась и ушла.
Это было давно. С тех пор проходили
Никому не известные годы и сроки.
Мы редко встречались и мало говорили,
Но молчанья были глубоки.
И зимней ночью, верен сновиденью,
Я вышел из людных и ярких зал,
Где душные маски улыбались пенью,
Где я ее глазами жадно провожал.
И она вышла за мной, покорная,
Сама не ведая, что будет через миг.
И видела лишь ночь городская, черная,
Как прошли и скрылись: невеста и жених.
И в день морозный, солнечный, красный —
Мы встретились в храме — в глубокой тишине:
Мы поняли, что годы молчанья были ясны,
И то, что свершилось,- свершилось в вышине.
Этой повестью долгих, блаженных исканий
Полна моя душная, песенная грудь.
Из этих песен создал я зданье,
А другие песни — спою когда-нибудь.
Александр Блок
Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на плечи руку положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза.
И мгновенно житейское канет,
Словно в темную пропасть без дна.
И над пропастью медленно встанет
Семицветной дугой тишина.
Александр Блок
Нас всех подстерегает случай.
З.Гиппиус
Женщина, безумная гордячка!
Мне понятен каждый ваш намек,
Белая весенняя горячка
Всеми гневами звенящих строк!
Все слова — как ненависти жала,
Все слова — как колющая сталь!
Ядом напоенного кинжала
Лезвее целую, глядя в даль.
Но в дали я вижу — море, море,
Исполинский очерк новых стран,
Голос ваш не слышу в грозном хоре,
Где гудит и воет ураган!
Страшно, сладко, неизбежно, надо
Мне — бросаться в многопенный вал,
Вам — зеленоглазою наядой
Петь, плескаться у ирландских скал.
Высоко — над нами — над волнами,-
Как заря над черными скалами —
Веет знамя — Интернацьонал!
Александр Блок
За краткий сон, что нынче снится,
А завтра — нет,
Готов и смерти покориться
Младой поэт.
Я не таков: пусть буду снами
Заворожен,-
В мятежный час взмахну крылами
И сброшу сон.
Опять — тревога, опять — стремленье,
Опять готов
Всей битвы жизни я слушать пенье
До новых снов!
Александр Блок
Запевающий сон, зацветающий цвет,
Исчезающий день, погасающий свет.
Открывая окно, увидал я сирень.
Это было весной — в улетающий день.
Раздышались цветы — и на темный карниз
Передвинулись тени ликующих риз.
Задыхалась тоска, занималась душа,
Распахнул я окно, трепеща и дрожа.
И не помню — откуда дохнула в лицо,
Запевая, сгорая, взошла на крыльцо.
Александр Блок
Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Храню я к людям на безлюдьи
Неразделенную любовь.
Но за любовью — зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.
Пускай зовут: Забудь, поэт!
Вернись в красивые уюты!
Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
Уюта — нет. Покоя — нет.
Александр Блок
Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.
Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.
Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.
За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.
Александр Блок
И вновь — порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений.
Но счастья не было — и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел — тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,
И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что все уж не мое, а наше,
И с миром утвердилась связь,-
И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
Александр Блок
Идут часы, и дни, и годы.
Хочу стряхнуть какой-то сон,
Взглянуть в лицо людей, природы,
Рассеять сумерки времен.
Там кто-то машет, дразнит светом
(Так зимней ночью, на крыльцо
Тень чья-то глянет силуэтом,
И быстро спрячется лицо).
Вот меч. Он — был. Но он — не нужен.
Кто обессилил руку мне? —
Я помню: мелкий ряд жемчужин
Однажды ночью, при луне,
Больная, жалобная стужа,
И моря снеговая гладь.
Из-под ресниц сверкнувший ужас —
Старинный ужас (дай понять).
Слова? — Их не было. — Что ж было? —
Ни сон, ни явь. Вдали, вдали
Звенело, гасло, уходило
И отделялось от земли.
И умерло. А губы пели.
Прошли часы, или года.
(Лишь телеграфные звенели
На черном небе провода. )
И вдруг (как памятно, знакомо!)
Отчетливо, издалека
Раздался голос: Ecce homo!*
Меч выпал. Дрогнула рука.
И перевязан шелком душным
(Чтоб кровь не шла из черных жил),
Я был веселым и послушным,
Обезоруженный — служил.
Но час настал. Припоминая,
Я вспомнил: Нет, я не слуга.
Так падай, перевязь цветная!
Хлынь, кровь, и обагри снега!
Александр Блок
Из газет
Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Прокатился и замер стеклянный гул:
Звенящая дверь хлопнула внизу.
Прошли часы. Приходил человек
С оловянной бляхой на теплой шапке.
Стучал и дожидался у двери человек.
Никто не открыл. Играли в прятки.
Были веселые морозные Святки.
Прятали мамин красный платок.
В платке уходила она по утрам.
Сегодня оставила дома платок:
Дети прятали его по углам.
Подкрались сумерки. Детские тени
Запрыгали на стене при свете фонарей.
Кто-то шел по лестнице, считая ступени.
Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.
Дети прислушались. Отворили двери.
Толстая соседка принесла им щей.
Сказала: «Кушайте». Встала на колени
И, кланяясь, как мама, крестила детей.
Мамочке не больно, розовые детки.
Мамочка сама на рельсы легла.
Доброму человеку, толстой соседке,
Спасибо, спасибо. Мама не могла.
Мамочке хорошо. Мама умерла.
Александр Блок
Ищу спасенья.
Мои огни горят на высях гор —
Всю область ночи озарили.
Но ярче всех — во мне духовный взор
И Ты вдали. Но Ты ли?
Ищу спасенья.
Торжественно звучит на небе звездный хор.
Меня клянут людские поколенья.
Я для Тебя в горах зажег костер,
Но Ты — виденье.
Ищу спасенья.
Устал звучать, смолкает звездный хор.
Уходит ночь. Бежит сомненье.
Там сходишь Ты с далеких светлых гор.
Я ждал Тебя. Я дух к Тебе простер.
В Тебе — спасенье!
Александр Блок
Каждый вечер, лишь только погаснет заря,
Я прощаюсь, желанием смерти горя,
И опять, на рассвете холодного дня,
Жизнь охватит меня и измучит меня!
Я прощаюсь и с добрым, прощаюсь и с злым,
И надежда и ужас разлуки с земным,
А наутро встречаюсь с землею опять,
Чтобы зло проклинать, о добре тосковать.
Боже, боже, исполненный власти и сил,
Неужели же всем ты так жить положил,
Чтобы смертный, исполненный утренних грез,
О тебе тоскованье без отдыха нес.
Александр Блок
Как день, светла, но непонятна,
Вся — явь, но — как обрывок сна,
Она приходит с речью внятной,
И вслед за ней — всегда весна.
Вот здесь садится и болтает.
Ей нравится дразнить меня
И намекать, что всякий знает
Про тайный вихрь ее огня.
Но я, не вслушиваясь строго
В ее порывистую речь,
Слежу, как ширится тревога
В сияньи глаз и в дрожи плеч.
Когда ж дойдут до сердца речи,
И опьянят ее духи,
И я влюблюсь в глаза и в плечи,
Как в вешний ветер, как в стихи,-
Сверкнет холодное запястье,
И, речь прервав, она сама
Уже твердит, что сила страсти —
Ничто пред холодом ума.
Александр Блок
Как тяжело ходить среди людей
И притворятся непогибшим,
И об игре трагической страстей
Повествовать еще не жившим.
И, вглядываясь в свой ночной кошмар,
Строй находить в нестройном вихре чувства,
Чтобы по бледным заревам искусства
Узнали жизни гибельной пожар!
Александр Блок
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.
Александр Блок
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда — остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо — книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг —
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь —
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь — безмерно боле,
Чем quantum satis* Бранда воли,
А мир — прекрасен, как всегда.
*В полную меру (лат.) — лозунг Бранда,
героя одноименной драмы Генрика Ибсена.
Александр Блок
Королевна
Не было и нет во всей подлунной
Белоснежней плеч.
Голос нежный, голос многострунный,
Льстивая, смеющаяся речь.
Все певцы полночные напевы
Ей слагают, ей.
Шепчутся завистливые девы
У ее немых дверей.
Темный рыцарь, не подняв забрала,
Жадно рвется в бой;
То она его на смерть послала
Белоснежною рукой.
Но, когда одна, с холодной башни
Всё глядит она
На поля, леса, озера, пашни
Из высокого окна.
И слеза сияет в нежном взоре,
А вдали, вдали
Ходят тучи, да алеют зори,
Да летают журавли.
Да еще — души ее властитель,
Тот, кто навсегда
Путь забыл в далекую обитель,-
Не вернется никогда!
Александр Блок
Коршун
Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг.-
В избушке мать, над сыном тужит:
«На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси».
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней.-
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
Александр Блок
Лениво и тяжко плывут облака.
Лениво и тяжко плывут облака
По синему зною небес.
Дорога моя тяжела, далека,
В недвижном томлении лес.
Мой конь утомился, храпит подо мной,
Когда-то родимый приют.
А там, далеко, из-за чащи лесной
Какую-то песню поют.
И кажется: если бы голос молчал,
Мне было бы трудно дышать,
И конь бы, храпя, на дороге упал,
И я бы не мог доскакать!
Лениво и тяжко плывут облака,
И лес истомленный вокруг.
Дорога моя тяжела, далека,
Но песня — мой спутник и друг.
Александр Блок
Ловя мгновенья сумрачной печали,
Мы шли неровной, скользкою стезей.
Минуты счастья, радости нас ждали,
Презрели их, отвергли мы с тобой.
Мы разошлись. Свободны жизни наши,
Забыли мы былые времена,
И думаю, из полной, светлой чаши
Мы счастье пьем, пока не видя дна.
Когда-нибудь, с последней каплей сладкой,
Судьба опять столкнет упрямо нас,
Опять в одну любовь сольет загадкой,
И мы пойдем, ловя печали час.
Александр Блок
Май жестокий с белыми ночами!
Вечный стук в ворота: выходи!
Голубая дымка за плечами,
Неизвестность, гибель впереди!
Женщины с безумными очами,
С вечно смятой розой на груди!-
Пробудись! Пронзи меня мечами,
От страстей моих освободи!
Хорошо в лугу широком кругом
В хороводе пламенном пройти,
Пить вино, смеяться с милым другом
И венки узорные плести,
Раздарить цветы чужим подругам,
Страстью, грустью, счастьем изойти,-
Но достойней за тяжелым плугом
В свежих росах поутру идти!
Александр Блок
Медленно в двери церковные
Шла я, душой несвободная,
Слышались песни любовные,
Толпы молились народные.
Или в минуту безверия
Он мне послал облегчение?
Часто в церковные двери я
Ныне вхожу без сомнения.
Падают розы вечерние,
Падают тихо, медлительно.
Я же молюсь суевернее,
Плачу и каюсь мучительно.
Александр Блок
Медлительной чредой нисходит день осенний,
Медлительно крутится желтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист —
Душа не избежит невидимого тленья.
Так, каждый день стареется она,
И каждый год, как желтый лист кружится,
Всё кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.
Александр Блок
Митинг
Он говорил умно и резко,
И тусклые зрачки
Мотали прямо и без блеска
Слепые огоньки.
А снизу устремлялись взоры
От многих тысяч глаз,
И он но чувствовал, что скоро
Пробьет последний час.
Его движенья были верны,
И голос был суров,
И борода качалась мерно
В такт запыленных слов.
И серый, как ночные своды,
Он знал всему предел.
Цепями тягостной свободы
Уверенно гремел.
Но те, внизу, не понимали
Ни чисел, ни имен,
И знаком долга и печали
Никто не заклеймен.
И тихий ропот поднял руку,
И дрогнули огни.
Пронесся шум, подобный звуку
Упавшей головни.
Как будто свет из мрака брызнул,
Как будто был намек.
Толпа проснулась. Дико взвизгнул
Пронзительный свисток.
И в звоны стекол перебитых
Ворвался стон глухой,
И человек упал на плиты
С разбитой головой.
Не знаю, кто ударом камня
Убил его в толпе,
И струйка крови, помню ясно,
Осталась на столбе.
Еще свистки ломали воздух,
И крик еще стоял,
А он уж лег на вечный отдых
У входа в шумный зал.
Но огонек блеснул у входа.
Другие огоньки.
И звонко брякнули у свода
Взведенные курки.
И промелькнуло в беглом свете,
Как человек лежал,
И как солдат ружье над мертвым
Наперевес держал.
Черты лица бледней казались
От черной бороды,
Солдаты, молча, собирались
И строились в ряды.
И в тишине, внезапно вставшей,
Был светел круг лица,
Был тихий ангел пролетавший
И радость — без конца.
И были строги и спокойны
Открытые зрачки,
Над ними вытянулись стройно
Блестящие штыки.
Как будто, спрятанный у входа
За черной пастью дул,
Ночным дыханием свободы
Уверенно вздохнул.
Александр Блок
Мне снились веселые думы,
Мне снилось, что я не один.
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин.
Я думал о сбывшемся чуде.
А там, наточив топоры,
Веселые красные люди,
Смеясь, разводили костры:
Смолили тяжелые челны.
Река, распевая, несла
И синие льдины, и волны,
И тонкий обломок весла.
Пьяна от веселого шума,
Душа небывалым полна..
Со мною — весенняя дума,
Я знаю, что Ты не одна.
Александр Блок
источник
Сегодня среди верующих распространено мнение, что, пройдя обряд крещения в детстве и получив нательный крест, человек сразу и на всю жизнь становится христианином и получает благословение от Бога. Так ли это? Давайте попробуем разобраться, что такое крещение на основании Священного Писания, и посмотрим, можно ли применить этот обряд к несмышлёному ребёнку.
Согласно Библии, при крещении человек получает от Бога не гарантированную защиту, а Духа Святого в помощь для оставления своей старой греховной жизни: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа» (Деяния 2:38).
Как видно из приведённого текста, человек перед крещением должен покаяться в своих грехах. В соответствии с учением Священного Писания, совершая обряд крещения, верующий как бы умирает для своей прошлой жизни — погружается в водную могилу — и восстаёт из неё для нового бытия: «Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мёртвых славою Отца, так и нам ходить в обновлённой жизни» (Римлянам 6:4).
В момент крещения все прежние грехи, в которых человек раскаялся, «смываются» и прощаются ему: «Крестись и омой грехи твои» (Деяния 22:16). Именно символическую смерть в крещении (в водной «могиле»), а затем возрождение к новой жизни имел в виду Иисус Христос, говоря о рождении свыше: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Иоанна 3:5).
Естественно, перед обрядом крещения человек должен быть морально готов к новой для него христианской жизни и оставлению старой. Поэтому недостаточно просто желать измениться, но нужно обещать это Богу. Апостол Пётр так говорил об этом: «…крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести» (1 Петра 3:21).
Задайте себе вопрос: может ли маленький ребёнок покаяться в своих грехах? Или пообещать Богу добрую совесть? Или понять, что он заново родился? Конечно, нет. Он даже ещё не является верующим, хотя вера — это самое первое условие для принятия крещения: «Что препятствует мне креститься? … если веруешь от всего сердца, можно» (Деяния 8:36, 37).
Таким образом, мы находим в Библии три необходимых условия для крещения человека — это вера, покаяние и обещание Богу доброй совести. Последнее делает обряд крещения своего рода заветом (договором) с Господом: мы даём Творцу обет стараться расти духовно, а Он нам дарует в помощь Духа Святого.
Естественно, дети не могут стать стороной завета (договора), поэтому считается, что «они крещаются по вере родителей и восприемников, которые от лица их произносят и исповедание веры, и отречение от диавола и всех дел его» (Митрополит Макарий, Православно-догматическое богословие. Т.II, СПб, 1895, с.344-345.).
Однако, как нет в Библии указаний на крещение детей, так нет в ней и установления института крёстных родителей. Наоборот, Священное Писание говорит, что даже такие герои веры, как «Ной, Даниил и Иов… не спасли бы ни сыновей, ни дочерей; праведностью своею они спасли бы только свои души» (Иезекииля 14:20).
Действительно, часто бывает, что из крещёных младенцев вырастают пьяницы, хулиганы, воры, насильники, грабители, убийцы… Получается, что ни само крещение, ни поручительство крёстных отца и матери не помогли им стать настоящими христианами.
Часто, пытаясь защитить традицию крещения младенцев, люди вспоминают, что Иисус Христос призывал к себе детей. Конечно, так оно и было. Христос говорил: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне» (Матфея 19:14).
Но если внимательно посмотреть на эту Евангельскую историю, то видно, что Иисус Христос, подозвав детей, не крестил их, а благословил — помолился о них: «Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился» (Матфея 19:13).
Согласно Евангелию, Сам Иисус Христос никого не крестил, этим занимались Его ученики. Как уже было отмечено, в Священном Писании нет ни одного примера, когда крестили детей. Многие оспаривают это, показывая тексты, где говорится о крещении «домашних». Но согласно Библии и историческим свидетельствам «домашними» в те времена назывались взрослые родственники и слуги, жившие в одной большой семье. В Библии есть много текстов, где «домашними» называются именно взрослые люди, а не дети. «Ибо сын позорит отца, дочь восстаёт против матери, невестка — против свекрови своей; враги человеку — домашние его» (Михея 7:6).
То, что в первоапостольской церкви крестили исключительно взрослых людей, подтверждает самый ранний из известных (датируется концом I – серединой II веков) документ церковного права «Учение Господа народам чрез 12 апостолов» Дидахе (гл. 7): «Крестите так: преподав наперёд всё это вышесказанное (наставления о необходимости соблюдения морально-нравственных заповедей), крестите во имя Отца и Сына и Святого Духа в… воде… А пред крещением пусть постятся крещающий и крещаемый». Естественно, младенца невозможно научить заповедям и его нельзя просить поститься.
Если проанализировать исторические свидетельства первых веков христианства, то в документах часто встречается понятие «оглашенный». Ими назывались претенденты на крещение, обучающиеся христианской вере (от глагола «оглашать», т.е. наставлять в основах веры). До VI века, когда оглашение повсеместно применялось в церкви, в их рядах человек мог проходить несколько лет и затем получить право на обряд крещения. Отметим, что до сих пор взрослых людей, желающих принять крещение, в некоторых христианских конфессиях называют оглашенными.
Крещение детей стало обычным явлением повсеместно лишь в V веке. Крещение в зрелом возрасте ещё принимали: Григорий Богослов (329 – 389 гг.) в 30 лет, Василий Великий (330 – 379 гг.) в 25 лет, Иоанн Златоуст (347 – 407 гг.) в 20 лет и другие известные богословы и деятели христианской церкви. Доподлинно известно, что их осмысленное крещение было связано не с поздним открытием их родителями для себя христианства. Например, у Григория Богослова отец, а у Василия Великого родной дядя были епископами.
Прочитав эту статью и проанализировав изложенные в ней аргументы, можно сделать следующие выводы: в Библии нет установления на крещение детей и нет института крёстных родителей; данной практики не было в христианстве первых веков; сама библейская суть крещения не предполагает крестить маленьких несмышлёных детей. Поэтому, как ни сложно в это поверить, но нужно признать, что крещение младенцев является не тем крещением, которое установил Иисус Христос и совершали апостолы. А значит, оно не действительно.
К сожалению, введение в V – VI веках практики крещения младенцев лишило многих верующих возможности заключить с Богом завет в соответствии с учением Библии.
источник
Аз в них, и Ты во Мне: да будут совершени во едино, и да разумеет мир, яко Ты Мя послал еси
Здесь Господь просит уже для нас чего – то большого и совершеннейшего. Ибо известно, как Слово стало в нас, Оно облеклось в нашу плоть. Но «и Ты во Мне», Отче, потому что Твое Я – Слово. И поелику Ты во Мне, потому что Твое Я – Слово, а Я в них по телу, и чрез Тебя совершилось во Мне спасение людей, то прошу, «и тии едино да будут» по телу во Мне и по его совершению, «да и тии совершени будут», имея единство с телом сим и в нем став «едино», да все как понесенные Мною на Себе будут едино тело и един дух и достигнут в мужа совершенна. Ибо все мы, приобщаясь Его тела, делаемся едино тело, имея в себе Единого Господа.
Когда же, говорит, будут они так совершенны, тогда уразумеет мир, «яко Ты Мя послал еси». Если бы не пришел Я и не понес на Себе тела их, то никто из них не стал бы совершенным, но все пребывали бы тленными. Поэтому Ты действуй в них, Отче, и как дал Мне понести сие тело, так дай и им Духа Твоего, «да и тии… едино будут», и сделаются совершенными во Мне. Ибо совершение их показывает, что было пришествие Слова Твоего, и мир, видя их совершенными и богоносными, без сомнения, уверует, «яко Ты Мя послал еси», и Я приходил к ним. Откуда бы им приять совершение, если бы Я, слово Твое, не сделался человеком, прияв на Себя тело их, и не совершил дело, которое дал Мне Ты, Отче? Дело же совершено, потому что люди, искупленные от греха, не остаются более мертвыми, но, обожившись и взирая на Нас, имеют между собою взаимный союз любви.
На ариан слово третье.
Ст. 23-24 Аз в них, и Ты во Мне: да будут совершени во едино, и да разумеет мир, яко Ты Мя послал еси и возлюбил еси их, якоже Мене возлюбил еси. Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною, да видят славу Мою, юже дал еси Мне, яко возлюбил Мя еси прежде сложения мира
Аз в них, и Ты во Мне (ст. 23) . Каким образом Он дал славу? Тем, что Он пребывал в них Сам, имея с Собою и Отца, чтобы теснее соединить их. А в другом месте Он говорит не так: не чрез Него Отец приидет, но Сам Он и Отец приидут, и обитель у него сотворят (14:23). Таким образом, там Он уничтожает мнение Савелия, а здесь – Ария. Да будут совершени во едино, и да разумеет мир, яко Ты Мя послал еси (17, 23) . Часто повторяет это, чтобы показать, что мир может привлекать больше, чем чудеса. И действительно, как вражда имеет силу разделять, так согласие – соединять. И Я возлюбил их, якоже Мене возлюбил еси (ст. 23) . Опять и здесь слово якоже означает – столько, сколько человек может быть любим. А доказательство этой любви то, что Он Себя Самого предал за них. Сказав таким образом, что будут в безопасности, что они не совратятся, что они будут святы, что многие уверуют чрез них, что они сподобятся великой славы, что не только Сам Он возлюбил их, но и Отец, – Христос говорит, наконец, и о том, что будет (с ними) по отшествии отсюда, о наградах и венцах, им уготованных. Отче, говорит Он, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (ст. 24). А этого они всегда и домогались, говоря: камо идеши? (14, 5). Но что Ты говоришь? Ты просишь, чтобы получить это, а Сам еще не имеешь? Как же Ты сказал им: сядете на двоюнадесяте престолу (Мф. 19, 28)? Как обещал много и другого, еще большего? Видишь ли, что Он говорит все это приспособительно? Иначе, как бы Он мог сказать: последи же идеши (Ин. 13, 36)? Очевидно, Он говорит так для большего удостоверения в любви. Да видят славу Мою, юже дал еси Мне (17, 24). Это опять доказательство единомыслия с Отцом. Оно, конечно, выше прежних, потому что Он сказал: прежде сложения мира (ст. 24); но и в нем есть некоторое приспособление, так как Он говорит: дал еси Мне. Если же это не так, то я очень желал бы спросить противников: тот, кто дает, – дает, конечно, кому-либо существующему? Итак, неужели Отец прежде родил Сына, и уже после дал Ему славу, а сначала оставил Его без славы? Но как можно допустить это? Видишь ли, что слово: дал значит то же, что родил?
Почему же Христос не сказал: да будут причастниками славы, но: да видят славу? Этим Он намекает на то, что все блаженство состоит именно в созерцании Сына Божия; а отсюда происходит уже и слава. Так и Павел говорит: откровенным лицем славу Господню взирающе (2 Кор. 3, 18). В самом деле, как те, которые смотрят на солнечные лучи и наслаждаются прозрачнейшим воздухом, получают удовольствие чрез зрение, так и тогда, но гораздо в высшей степени, созерцание доставит нам наслаждение. В то же время Христос здесь показывает, что предметом созерцания будет не то, что подлежит обыкновенному зрению, но некая поразительная сущность.
Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня
Ст. 23-24 И возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира
Здесь частицу «как» опять понимай в значении того, насколько человек может быть возлюблен. Итак, сказав, что они будут в безопасности, что они будут святы, что многие уверуют чрез них, что они получат великую славу, говорит теперь и о наградах, и венцах, предлежащих им по отшествии отсюда. «Хочу», говорит, «чтобы там, где Я, и они были»; и дабы ты, услышав это, не подумал, что они получат то же самое достоинство, какое и Он, прибавляет: «да видят славу Мою». Не сказал: да получат славу Мою, но: «да видят», ибо для человека величайшее наслаждение — созерцать Сына Божия. И в этом — слава для всех достойных, как и Павел говорит: «мы же открытым лицем, взирая на славу Господню» (2 Кор. 3, 18). Показывает же этим, что тогда будут созерцать Его не так, как ныне они видят Его, не в уничиженном виде, но в славе, которую Он имел прежде сложения мира. Имел же Я, говорит, эту славу потому, что Ты возлюбил Меня. Ибо «возлюбил Меня» — поставлено в средине. Как выше (ст. 5) сказал: прославь Меня славою, которою Я имел прежде бытия мира, так и теперь говорит, что слава Божества дана Ему прежде основания мира. Ибо истинно Отец дал Ему Божество, как Отец Сыну, по естеству. Так как Он родил Его, то, как Виновник бытия, Он же необходимо называется Виновником и Подателем славы.
Аз в них, и Ты во Мне
Я пребываю в них, и Ты во Мне, т.е. Я и Ты пребываем в них; как же Мы можем не сохранить их? (И прежде Иисус Христос сказал: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет: и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидема и обитель у него сотворима (Ин. 14, 23). Но Я, говорит Иисус Христос, в них, как Бог по вере их, а Ты во Мне, как Отец по естеству)
Да будут совершени во едино
в единство, в согласие. Как раздор разъединяет, так согласие соединяет.
И да разумеет мир, яко Ты Мя послал еси
И прежде Иисус Христос говорил: да и мир веру имет, яко Ты Мя послал еси (ст. 21); а теперь повторяет то же самое, чтобы они непременно пребывали в единении, зная, что это особенно привлекает к вере людей.
И возлюбил еси их, якоже Мене возлюбил еси
Доказательством любви Божией к людям служило то, что Он не пощадил для них Своего Сына. И здесь якоже указывает не на равенство, а только на некоторое подобие, как и прежде указывалось (Часто же повторяет это слово Иисус Христос для того, чтобы доставить ученикам некоторое утешение таким сравнением и внушить большую смелость. До сих пор Иисус Христос вел речь о любви и согласии, а дальше Он будет говорить о наградах и венцах, предназначенных после настоящей жизни, чтобы еще больше ободрить Своих последователей).
Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня
источник