Анализ смотри как на речном просторе

Анализ стихотворения Федора Ивановича Тютчева «Смотри как на речном просторе…» — анализ, толкование, восприятие

Ф.И. Тютчев – один из самых талантливых поэтов XIX века, века различных политических и социальных катастроф, «роковых минут» мира. Это поэт, чье имя навсегда вошло в русскую литературу, несмотря на долгое пребывание поэта за границей. Лирика этого человека полна риторических вопросов бытия, размышлений о жизни, о непостижимом и безграничном мире, и вообще существовании человека.

Примером такой лирики, сочетающей в себе и философское начало, и красоту именно русской природы может служить гениальное творение поэта – «Смотри как на речном просторе…». Вдохновением поэта на столь терзающее душу стихотворение подтолкнула та тяжелая обстановка, то историческое напряжение под которым находилась не только наше государство, но и, практически весь мир, о котором и идет речь в данном стихотворении. Лирик задумывается о неисчерпаемом вопросе, который присутствует в творчестве многих других поэтов и писателей того времени – это вопрос бытия человека, его предназначения, его роли в мировом масштабе и однозначности судьбы любого человека…

Это произведение написано в жанре стихотворения и относится к философской лирике. Здесь воплощены и размышления автора и тоска по Родине, поэтому стихотворение вызывает грусть и даже отчаяние. Здесь нет тургеневского целеустремления и веры только в лучшее («И пуская надо мною кружит мой ястреб. Мы еще повоюем, черт возьми!»), здесь господствует подчинение неизбежному таянию и течению к «бездне роковой». Главная мысль произведения раскрыта в последнем четверостишии, ее можно перефразировать как: «В чем заключается значение и судьба любого человека?».

Идеей же служит раскрытие или ответ на этот непостижимый вопрос. Для этого Тютчев использует сравнение людей с льдинами («Льдина за льдиною плывет»), которые поддаваясь всеобщему течению, «утратив прежний образ свой», плывут в «роковую бездну». Очень точно выбран пейзаж, фон, на котором происходит действие; именно он играет едва ли не главную роль – отражает стихийность картины, быстротечность жизни и подвластность человека чему-то более могущественному, в данном случае – реке, не просто реке, а весенней полноводной, быстротечной, которая ни с кем и ни с чем не считается. Она сама себе хозяйка, она представлена как «всеобъемлющее море», которая не зависит ни от чего:

«На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью, в поздней темноте…
Все вместе – малые, большие…
Все – безразличны, как стихия…»

Это сравнение так точно описано, что невольно задумаешься над этим вопросом. Автор достиг этой реальности за счет использования нескольких литературных приемов, которые помогли ему в оживлении данной картины.

Стихотворение имеет довольно интересную композицию: с каждым четверостишием все сильнее нарастает эмоциональная значимость (сначала льдины просто плывут, затем они тают, утрачивают свой облик и, наконец, сливаются с бездной роковой), в последнем же катрене подводится итог этому течению. Повторение местоимения «все» («всеобъемлющее море», «все, неизбежимо тая», «все – безразличны», «все вместе»), показывающее о неизбежности смерти, усиливает динамизм стихотворения. В данном стихотворении преобладают общественные мотивы и интонации, здесь отражено течение не одного человека, а всего человечества. Также часто употребляется частица «ль», которая показывает, что сам автор не уверен в своих мыслях, в своей правоте, и сам хочет получить ответ на этот риторический извечный вопрос («На солнце ль радужно», «Не таково ль твое значенье», «Не такова ль судьба твоя», «Иль ночью»).

Очень выразительно звучат такие слова как: «всеобъемлющее море», «бездной роковой», «мысли обольщенье». Они усиливают напряженность и значимость поднятого вопроса, дают понять читателю, что никто, даже сам человек, который господствует над слепыми силами природы, не сможет воспрепятствовать общей судьбе людей. Человек может лишь немного ее продлить, если не будет поддаваться «нашей мысли обольщенье» и задумается об истинном своем назначении.
Стихотворение написано с применением перекрестной рифмы и простейшего способа стихосложения – четырехстопного ямба:

Смотри, как на речном просторе, ( _ / _ _ _ / _ / _ )
По склону вновь оживших вод… ( _ / _ / _ / _ / )

Это великое творение Тютчева состоит из четырех катренов. Первые три – рассуждение Тютчева, последний – вывод, где даже в некоторой степени выражена инвектива по отношению к человеческой душе: «О, нашей мысли обольщенье, / Ты, человеческое Я…». Подкрепляют позицию автора и различные ярко окрашенные тропы. Это и эпитеты («речном просторе», «всеобъемлющее море», «поздней темноте», «радужно блистая», «бездной роковой»), и сравнения («Все – безразличны, как стихия…»), олицетворения («вновь оживших вод», «льдина за льдиною плывет»), метафоры (смерть сравнивается с «бездной роковой», «они плывут к одной мете»). В стихотворении просматриваются обращения к читателю: «Смотри, как на речном просторе», «О, нашей мысли обольщенье, / Ты, человеческое Я». Автор призывает и читателя задуматься и помочь найти ему ответ.

Я прислушался к призыву автора, и «тяжкие предчувствия стесняли мою грудь, унылость овладела мною. Я поднял голову … и грустные думы тотчас отлетели прочь. Отвагу, удаль, охоту к жизни почувствовал я», чего и добивался Федор Иванович. Жизнелюбие – главное, что может быть в человеке. Для того чтобы получить его достаточно понять свое назначение, ведь «есть целый мир в душе твоей». Именно так с великим уважением отношусь я к Ф.И. Тютчеву и именно так я понимаю сущность его безграничного творчества.

Творчество Ф.И. Тютчева многообразно и включает в себя практически весь спектр философских проблем. «Смотри как на речном просторе…» и «Молчание» на мой взгляд лучшие шедевры русской поэзии XIX века, века социальных потрясений. Не следует забывать и о других произведениях поэта, которые также должны занимать достойное место в всей русской литературе, стихотворения которой подчас имеют даже не местный, а мировой характер.

источник

Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывет.
На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью в поздней темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к одной мете 1 .
Все вместе — малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все — безразличны, как стихия, —
Сольются с бездной роковой.
О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?

Другие редакции и варианты

4 Льдина за льдиною плывет

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 4.

КОММЕНТАРИИ:
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 4.
Первая публикация — Москв. 1851. Ч. III. № 11. С. 238, под общим названием «Стихотворения» и с общей подписью «Ф. Т-в», под номером «3». Вошло в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 27; Изд. 1854. С. 53; Изд. 1868. С. 93; Изд. СПб., 1886. С. 140; Изд. 1900. С. 145.
Печатается по автографу. В тексте сохранена поправка 4-й строки рукой П. А. Вяземского. К. В. Пигарев справедливо считает, что «нет никаких оснований полагать, что она сделана без ведома Тютчева: все стихотворения поэта, напечатанные в Москв. 1850–1851 гг., были получены издателем журнала непосредственно от автора» (Лирика I. С. 393).
В автографе 4-я строка: «Льдина за льдиною плывет» исправлена рукой Вяземского карандашом: «За льдиной льдина вслед плывет». В 14-й строке каждое слово в словосочетании «Человеческое Я» написано с прописной буквы.
Во всех изданиях сохранена поправка 4-й строки Вяземским, но отсутствует написание с прописной буквы значимых для поэта слов.
Датируется весной 1851 г. На этой датировке настаивает Пигарев, исходя из того, что стихотворение «появилось в июньской книжке Москв.» (Лирика I. С. 393). Ссылаясь на Изд. СПб., 1886, Г. И. Чулков, «за неимением иных данных», датирует его 1848 г. (Чулков II. С. 293).
И. С. Аксаков назвал стихотворение в числе тех, «где раскрывается для нас нравственно-философское созерцание поэта» (Биогр. С. 112). Он считал, что «мыслящий дух» Тютчева «никогда не отрешался от сознания своей человеческой ограниченности, но всегда отвергал самообожание человеческого я», и поражался способности поэта «воплощать в такие реальные художественные образы мысль самого отвлеченного свойства» (там же. С. 112, 113).
Л. Н. Толстой отметил это стихотворение буквами «Т. Г.» (Тютчев. Глубина) (TE. С. 146).
По мысли Ю. И. Айхенвальда, высказанной в 1906 г., Тютчева «в личной утрате утешает зрелище общего жизненного потока. Это очень существенно, что он не верит в индивидуальное бессмертие и не дорожит им . В весенний ледоход одна льдина за другою стремятся в море и, несмотря на свои частные различия, сливаются в одной общей стихии, в одной братской колыбели-могиле» (Айхенвальд Ю. И. Тютчев // Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 124).
«Тютчев признавал истинное бытие лишь у мировой души и отрицал его у индивидуальных «я», — писал В. Я. Брюсов в 1910 г. — Он верил, что бытие индивидуальное есть призрак, заблуждение, от которого освобождает смерть, возвращая нас в великое «все». Вполне определенно говорит об этом одно стихотворение («Смотри, как на речном просторе…»), в котором жизнь людей сравнивается с речными льдинами, уносимыми потоком «во всеобъемлющее море». Они все там, большие и малые, «утратив прежний облик свой», сливаются с «роковой бездной» (Брюсов В. Я. Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества // Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 6. С. 198).
В. Ф. Саводник приводил это стихотворение в доказательство следующей мысли: «Для человеческой личности с ее неизбежным эгоцентризмом, с ее резким разграничением между я и не-я, — самая мысль о смерти, об индивидуальном уничтожении, представляет источник тяжелых моральных страданий. А между тем перед лицом безграничного океана мировой жизни само человеческое я является лишь бессильным призраком, «обольщением мысли», тенью, скользящей на фоне стихийного круговорота природы и бесследно исчезающей в «роковой бездне» уничтожения» (Саводник. С. 190).
«Вызванная собственным воображением картина извечной пучины приобретает над поэтом притягательную власть, — утверждал Д. С. Дарский. — Как очарованный, не в силах он отвести взора от зрелища всеобщего исчезновенья. Снова и снова обращается созерцательной мыслью к безнадежному образу. В этом упорном возврате чувствуется не одна только суровая настойчивость познающего ума, вопреки всем жалобам сердца удерживающего признаваемую истину, — скорее тут сказалось влечение страдающей души к своему последнему успокоению. Можно думать, что представление «роковой бездны» вносило в существо поэта некоторое нравственное исцеление: недаром эта бездна названа «миротворной». И Тютчев привязывается к своей идее со всею верностью остуженной, праведной страсти «О, нашей мысли обольщенье, ты — человеческое я!» — вот восклицанье, которое должно объяснить, почему тайной прелестью возобладала над Тютчевым идея бездны. Она освобождала сознание от обольщения Отказаться от греха лживого познанья, не упорствовать в недостойном самоутверждении, уверовать в слитное бытие — в этом заповедь» (Дарский. С. 59–60).
По мнению Д. С. Мережковского, для Тютчева «весь мир — полет к смерти, к небытию. Все явления, все образы, все лики мира плывут в бездну роковую, как тающие льдины в океан» (Мережковский. С. 91).

источник

Презентация была опубликована 7 лет назад пользователемschool2prk.ru

1 Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева «Смотри, как на речном просторе. »

2 Смотри, как на речном просторе, По склону вновь оживших вод, Во всеобъемлющее море За льдиной льдина вслед плывет. На солнце ль радужно блистая, Иль ночью в поздней темноте, Но все, неизбежимо тая, Они плывут к одной мете. Все вместе — малые, большие, Утратив прежний образ свой, Все безразличны, как стихия, -Сольются с бездной роковой. О нашей мысли обольщенье, Ты, человеческое Я, Не таково ль твое значенье, Не такова ль судьба твоя?

3 Тютчева часто называют поэтом-философом. Философская мысль Тютчева, став поэтической мыслью, воплощалась в его стихотворениях, оставляя неповторимый отпечаток глубины. Тютчева часто называют поэтом-философом. Философская мысль Тютчева, став поэтической мыслью, воплощалась в его стихотворениях, оставляя неповторимый отпечаток глубины ГГ. Фёдор Иванович Тютчев

4 Планетарное мышление Тютчева, отразившись в полной мере в его лирике, наполнило её философскими обобщениями, сквозными идеями и образами. Планетарное мышление Тютчева, отразившись в полной мере в его лирике, наполнило её философскими обобщениями, сквозными идеями и образами.

5 Несмотря на речной простор,

7 несущие во всеобъемлющее море за льдиной льдину,

8 солнце и ночь, упомянутые в этом стихотворении, речь здесь идёт не о весеннем половодье.

9 Это стихотворение философское: в нём звучит важнейшая и мучительнейшая для поэта проблема личности, в нём тютчевская картина мира, столкновение его пантеистического мировоззрения с его личным преклонением перед человеческим я.

10 В этом стихотворении нельзя говорить о наличии лирического героя. Ведь кому оно посвящено? Кто его герой? В центре — человеческое Я, обобщённое, символическое.

11 Образ всеобъемлющей и роковой бездны, а также человеческого Я, ведущего призрачное существование, свершающего свой подвиг бесполезный, чтобы бесследно исчезнуть во всепоглощающей бездне, – сквозные образы тютчевской лирики.

12 Пафос стихотворения – грусть, горечь и боль поэта, несмотря на видимую гармоничность нарисованной им пантеистической картины мира, – растворён во всём стихотворении, но самое полное выражение его мы О нашей мысли обольщенье, Ты, человеческое Я, Не таково ль твое значенье, Не такова ль судьба твоя? видим в последней, четвёртой строфе:

13 Это связано с тем, что в этой строфе Тютчев впервые называет вещи своими именами: он прямо говорит о человеческом я, отбросив ненужную ему больше аллегорию – льдину, причём называет его не более чем нашей мысли обольщеньем и приходит к печальному выводу, что всё значение человеческой жизни только в том и заключается, чтобы, блистая ли, будучи ли в тени, неизбежимо таять и наконец раствориться в бездне роковой. Это связано с тем, что в этой строфе Тютчев впервые называет вещи своими именами: он прямо говорит о человеческом я, отбросив ненужную ему больше аллегорию – льдину, причём называет его не более чем нашей мысли обольщеньем и приходит к печальному выводу, что всё значение человеческой жизни только в том и заключается, чтобы, блистая ли, будучи ли в тени, неизбежимо таять и наконец раствориться в бездне роковой.

14 Композиция построена по принципу развёртывания или, может быть, лучше сказать – погружения: сначала мы видим общую картину (природы, на первый взгляд), но в последующих строках поэт ведёт читателя всё глубже и глубже, и нам, как в ночном небе, открываются всё новые и новые звёзды по мере всматривания. Композиция построена по принципу развёртывания или, может быть, лучше сказать – погружения: сначала мы видим общую картину (природы, на первый взгляд), но в последующих строках поэт ведёт читателя всё глубже и глубже, и нам, как в ночном небе, открываются всё новые и новые звёзды по мере всматривания.

15 Прочитав это стихотворение, невольно задаёшься тем же вопросом, что и Тютчев: Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?! – и так же, как и он, начинаешь осознавать этот разлад в душе… Прочитав это стихотворение, невольно задаёшься тем же вопросом, что и Тютчев: Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?! – и так же, как и он, начинаешь осознавать этот разлад в душе…

16 Презентацию создали учащиеся 10 А класса МОУ«СОШ 2»: Константин Харьков Дмитрий Гутник

источник

Т ютчева часто называют поэтом-философом. Он не был поэтом философской школы подобно Веневитинову или Баратынскому – “художнику философских мгновений”, но был “мудрецом”, как сказал К.Бальмонт. Философская мысль Тютчева, став поэтической мыслью, воплощалась в его стихотворениях, оставляя неповторимый отпечаток глубины. Планетарное мышление Тютчева, отразившись в полной мере в его лирике, наполнило её философскими обобщениями, сквозными идеями и образами. Но, как заметил Аксаков, “у него не то, что мыслящая поэзия, а поэтическая мысль”, и философские идеи, убеждения Тютчева очень гармонично вливаются в его поэзию, не утяжеляя её, не порождая диссонансов. Так или иначе, тютчевская онтология мира отражается практически во всех его стихотворениях, но одно из них – «Смотри, как на речном просторе. », написанное в 1851 году уже зрелым поэтом, – особенно важно для понимания его картины мира.

Несмотря на “речной простор”, “ожившие воды”, несущие “во всеобъемлющее море” за льдиной льдину, солнце и ночь, упомянутые в этом стихотворении, речь здесь, конечно же, идёт не о весеннем половодье (как у Баратынского: “Взревев, река несёт // На торжествующем хребте // Поднятый ею лёд”), не о природе в том смысле, в котором мы привыкли её понимать. Это стихотворение философское: в нём звучит важнейшая и мучительнейшая для поэта проблема личности, в нём тютчевская картина мира, столкновение его пантеистического мировоззрения с его личным преклонением перед человеческим “я”.

В этом стихотворении, по моему мнению, нельзя говорить о наличии лирического героя. Ведь кому оно посвящено, кто его герой? Человеческое “я”, обобщённое, символическое. А разве может символ быть лирическим героем?

Образ всеобъемлющей и роковой бездны, а также человеческого “я”, ведущего призрачное существование, свершающего свой подвиг бесполезный, чтобы бесследно исчезнуть во всепоглощающей бездне, – сквозные образы тютчевской лирики.

Также проходящей через творчество Тютчева является идея о том, что жизнь человеческая, мимолётная, бесполезная, призрачная, грёза природы, – всего лишь одна песчинка в этом невозмутимом строе мироздания или очередная льдинка, коих ещё миллионы в этом нескончаемом потоке, и все они – “малые, большие, // Утратив прежний образ свой, // Все – безразличны, как стихия, – // Сольются с бездной роковой. ”

П афос стихотворения – грусть, горечь и боль поэта, несмотря на видимую гармоничность нарисованной им пантеистической картины мира, – растворён во всём стихотворении, но самое полное выражение его мы видим в последней, четвёртой строфе. Это связано с тем, что в этой строфе Тютчев впервые называет вещи своими именами: он прямо говорит о человеческом “я”, отбросив ненужную ему больше аллегорию – льдину, причём называет его не более чем “нашей мысли обольщеньем” и приходит к печальному выводу, что всё значение человеческой жизни только в том и заключается, чтобы, блистая ли, будучи ли в тени, “неизбежимо” таять и наконец раствориться в бездне роковой. С этим душа Тютчева отказывалась смириться, и поэтому в вопросе-возгласе: “Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?” – мы слышим всю его боль и все мучительные попытки поэта найти ответ, понять, так ли это действительно.

Это довольно характерный для Тютчева композиционный приём: начать с описания пейзажа, какого-то глубокого чувства или сильного впечатления, а в последней строфе высказать ту поэтическую мысль, которая пронизала всё это стихотворение. Композиция построена по принципу развёртывания или, может быть, лучше сказать – погружения: сначала мы видим общую картину (природы, на первый взгляд), но в последующих строках поэт ведёт читателя всё глубже и глубже, и нам, как в ночном небе, открываются всё новые и новые звёзды по мере всматривания; так и тут – всё новые грани, подробности, рассматриваемые с разных углов зрения, всё глубже мы погружаемся в эту картину, а она становится всё более символичной, и, наконец, совсем уйдя от своих наглядных образов и перейдя к философским обобщениям, поэт завершает своё стихотворение мыслью, как бы поясняя всё прежде сказанное, давая возможность тоньше, точнее понять идею стихотворения.

Так постепенно Тютчев погружает нас в философский контекст своего стихотворения.

Понаблюдаем за тем, как он это делает, более пристально, строфа за строфой.

В первой строфе автор предлагает нам посмотреть, “как на речном просторе, // По склону вновь оживших вод, // Во всеобъемлющее море // За льдиной льдина вслед плывёт”.

Но сразу чувствуется, что не полюбоваться весенним пейзажем приглашает нас поэт. Подобный вывод можно сделать лишь на основании первых двух строк. “Всеобъемлющее море” же, являясь сквозным образом тютчевской лирики, символизируя всепоглощающую бездну, сразу наводит нас на мысль о том, что и льдины, поочерёдно плывущие “по склону вод” “на речном просторе” и поглощаемые в конце концов морем – бездной, – это аллегория людей, жизнь которых также находится во власти стихии (рока, судьбы, неких непреложных законов, согласно пантеистическому учению).

Следующая строка: “За льдиной льдина вслед плывёт” – перекликается с началом последней строфы другого тютчевского стихотворения на эту же тему: “Поочерёдно всех своих детей. ” (“. она равно приветствует своей. бездной”). Удивительно, как много значит, какую смысловую нагрузку несёт каждое слово. Поэтому ключевые слова Тютчев снабжает яркими и точными эпитетами. Например, не назови он море всеобъемлющим, возникла ли бы ассоциация его с бездной?

Лирика Тютчева антиномична, и в этом стихотворении мы встречаем характерное для творчества поэта противопоставление Бытия и Небытия. Надо заметить, Тютчев не случайно, говоря о водах, употребил слово “оживших”: ведь жизнь людей (или льдин), пусть краткосрочная, призрачная и бесполезная, но всё-таки это жизнь, Бытие. Бездна же, это безликое, бездушное, мёртвое море, поглощающее всё и вся, – это Небытие.

Во второй строфе поэт говорит о том, что, как бы человек ни прожил эту жизнь – блистая (“на солнце ль радужно блистая”) или будучи в тени (“иль ночью, в поздней темноте”), прославившись или пребывая в безвестности, испытывая счастье или, наоборот, страдая, – что бы судьба ни преподнесла ему, на всей его жизни лежит роковой отпечаток: “неизбежимо тая”, он будет приближаться к концу – “к одной мете”. А судьба у всех одна и та же.

Здесь Тютчев использует антитезу дня и ночи, а употребляя вместо “дня” слово “солнце”, поэт уточняет, что именно символизируют понятия “день” и “ночь”, что же, собственно, тут противопоставляется. Ведь солнце – круг – универсальный, поэтический символ в поэзии Тютчева, обозначающий полноту и насыщенность жизни. И поэтому солнце в этом стихотворении символизирует те счастливые моменты нашей жизни, когда мы ощущаем всю полноту Бытия. Ночь же, также являясь символом, здесь не означает совсем Небытие. Это, скорее, пограничное состояние между Бытием и Небытием. В лирике Тютчева ночь часто является дорогой в Небытие, она открывает путь в бездну. С другой стороны, ночь ассоциируется со сном, а в данном стихотворении, означая периоды уменьшения жизненной активности человека, она действительно символизирует сон – когда человек живёт, но неполной жизнью, как бы пребывая в состоянии анабиоза (вот оно, пограничное состояние!). Поэт говорит о свете и темноте в жизни человеческой, о дне и ночи, но подчёркивает (не случайно после второй строки стоит тире), что всё это неважно по сравнению с тем роком, что довлеет над каждым: смерть неизбежна (“неизбежимо тая”) и всех ждёт одна судьба (“они плывут к одной мете”).

В третьей строфе звучит проблема человеческой личности. Как льдины – “малые, большие”, так и все люди – индивидуальности, все – разные. Тютчев преклоняется перед величием “мыслящего тростника”, но в этом стихотворении он уничтожает личность. Оставаясь верным своему пантеистическому мировоззрению, он мог бы расширить индивидуальное бытие до мира (“Всё во мне и я во всём”), но он обезличивает людей (“Утратив прежний образ свой”) и сливает, отождествляет их с безразличной стихией, а затем – отдаёт во власть небытия (“сольются с бездной роковой”).

Э то стихотворение постоянно перекликается с другим, написанным Тютчевым в 1871 году, уже упоминавшимся мною: «От жизни той, что бушевала здесь. ». Там тоже Бытие – жизнь, бушевавшая некогда, героические подвиги, свершавшиеся людьми во имя каких-то идеалов, – призрачно, краткосрочно и бесполезно. Всё поглощается бездной, не остаётся даже праха и памяти – полное Небытие. Опять всех ждёт один конец, одна судьба: “Поочерёдно всех своих детей, // Свершающих свой подвиг бесполезный, // Она равно приветствует своей // Всепоглощающей и миротворной бездной”. Но если в стихотворении 1871 года Тютчев называет жизнь подвигом, пусть и бесполезным, то в «Смотри, как на речном просторе. » человеческая жизнь описана куда менее красочно, а в последней строфе создаётся впечатление, что человеческой личности, индивидуальности он вообще отказывает в праве на существование, называя человеческое “я” “нашей мысли обольщеньем”. Впрочем, “обольщенье”, наверное, означает здесь не то, что люди в эпоху Возрождения выдумали человеческое “Я” (с большой буквы!) и с тех пор тешат себя идеей, а то, что человеческая жизнь призрачна, всего лишь “грёза природы” и каждая льдинка настолько мало значит сама по себе, что какая разница – есть она или нет. Они ничего не значат в отдельности, значим в данной картине мира лишь весь их поток, вся образуемая ими “безразличная стихия”. Человеческое “я”, упомянутое Тютчевым, так же обобщённо, как и эта безразличная стихия.

Неужели же действительно у каждого человека и у всего рода людского одна судьба, одно значение – то, которому посвящено это стихотворение? Тютчев не даёт прямого ответа, он не утверждает, а лишь спрашивает, впрочем, верно, склоняясь к ответу “да”, а потому с горечью. Но вопрос остаётся открытым, он адресован читателю, и каждый волен отвечать на него, как считает нужным.

Т ютчев начинает своё стихотворение со слова “смотри”, а чтобы читателю легче было увидеть эту картину природы (лирика Тютчева богата не только философскими идеями), поэт, используя приём аллитерации, вызывает у нас определённые ассоциации с реальными природными явлениями. Например, в первой строке (“Смотри, как на речном просторе. ”) режет слух звук “р”. Мы сразу представляем себе этот ревущий речной простор с несущимися льдинами, сталкивающимися и раскалывающимися. Не случайно мне сразу вспомнился Баратынский (“Взревев, река несёт // На торжествующем хребте // Поднятый ею лёд”): у него ведь та же аллитерация. Кто знает, может быть, Тютчев, читая Баратынского, умышленно вызвал у читателей ассоциацию с его стихотворением, чтобы создать соответствующий настрой? Впрочем, у Тютчева река не такая бурная, скорее, даже спокойная. Ассонанс во второй строке (“По склону вновь оживших вод”) передаёт эту текучесть, плавность, мелодичность. Обилие разных согласных во “всеобъемлющем море” – 3-я строчка – неприятно режет слух, но именно такое впечатление и должно оставить у читателя первое столкновение с бездной. А дальше, в четвёртой строке, опять аллитерация: на этот раз повторяется звук “л”, да другого и не может быть, если вся строчка посвящена льдинам.

Стихотворение написано лёгким пушкинским размером – четырёхстопным ямбом. Хотя оно и на философскую тему, но непосредственно философские мысли звучат лишь в последней строфе. Такая незагруженность философскими рассуждениями вместе с лёгким размером делают это стихотворение не тяжёлым для восприятия.

Это стихотворение интересно тем, что в нём Тютчев запечатлел свою онтологию мира. И хотя свой мирообраз он отразил во многих своих стихотворениях, место человека в этой картине мира менялось в разных произведениях Тютчева в зависимости от того, что пересиливало в его сознании: погружался ли он всецело в стихию индивидуализма, или же, наоборот, человеческая личность подавлялась грандиозностью мироздания. В стихотворении «Смотри, как на речном просторе. » нам становится виден этот тютчевский разлад: с одной стороны, личность, а значит, и душа человеческая просто уничтожаются, сливаясь в конце концов с бездной, а с другой – Тютчев внутренне не согласен с этим, и мы чувствуем его протест по тому настроению, которое превалирует в этом стихотворении.

При том, как много значила для Тютчева душа человеческая, разве мог он согласиться с основной идеей своего стихотворения? Я тоже не могу. Как же сложно быть философом (“мудрецом”), выстроившим свою онтологию мира, и одновременно человеком, ценностные приоритеты которого противоречат его собственным теоретическим изысканиям!

П рочитав это стихотворение, невольно тоже задаёшься тем же вопросом, что и Тютчев: “Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?!” – и так же, как и он, начинаешь осознавать этот разлад в душе. Но всё-таки мой ответ: “нет”. Надеюсь, меня ждёт не та судьба, что “равно приветствует” эти льдины.

источник

Усадьба Тютчева в селе Овстуг. Усадьба Тютчева в селе Овстуг. История рода Тютчевых. Вехи поэтической биографии. Тютчев — самый натурфилософский из всех русских поэтов (лекция с элементами литературной композиции). «Смотри, как на речном просторе…»: Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева. Итоги урока.

Федор Иванович Тютчев родился в селе Овстуг Брянского уезда 23 ноября 1803 года. Село Овстуг расположено в 35 километрах от Брянска в сторону Смоленска, среди березовых рощ..

Здесь, в старинной усадьбе, прошло детство великого русского лирика Федора Ивановича Тютчева, здесь рождались лирические шедевры, вошедшие в золотой фонд русской поэзии. Здесь, в старинной усадьбе, прошло детство великого русского лирика Федора Ивановича Тютчева, здесь рождались лирические шедевры, вошедшие в золотой фонд русской поэзии.

Корни тютчевской поэзии, истоки его мироощущения, поэтического восприятия родной природы и шире — России, жизни народной в целом, находятся здесь, на брянской земле. «Когда ты говоришь об Овстуге, прелестном, благоуханном, цветущем, безмятежном и лучезарном — ах, какие приступы тоски по родине овладевают мною. » — писал Тютчев жене из Санкт – Петербурга. Корни тютчевской поэзии, истоки его мироощущения, поэтического восприятия родной природы и шире — России, жизни народной в целом, находятся здесь, на брянской земле. «Когда ты говоришь об Овстуге, прелестном, благоуханном, цветущем, безмятежном и лучезарном — ах, какие приступы тоски по родине овладевают мною. » — писал Тютчев жене из Санкт – Петербурга.

Старинная татарская фамилия, восходящая к эпохе Московского княжества, связанная с татарским игом в России (1240-1480), может происходить от слова со значением «Пастух», или «Курить», или «Игрок на пастушьем рожке». Старинная татарская фамилия, восходящая к эпохе Московского княжества, связанная с татарским игом в России (1240-1480), может происходить от слова со значением «Пастух», или «Курить», или «Игрок на пастушьем рожке». Некоторые Тютчевы — потомки хитрого мужа Захария Тутчева, которого Дмитрий Донской отправил послом в Орду в конце 1370-х годов. Поэт Тютчев происходит из этого рода.

Стихи начал писать в возрасте 10 лет. Стихи начал писать в возрасте 10 лет. В 15 лет избран сотрудником Общества любителей российской словесности. В 16 лет Тютчев становится студентом словесного отделения Московского университета. С 19 лет на дипломатической службе, длительное время живет в Западной Европе, что, однако, не мешает ему быть славянофилом. В 1836 году Пушкин помещает в журнале «Современник» стихотворения Тютчева, написанные в Германии. В 1854г. выходит первый сборник стихов Тютчева, а в 1857г. его избирают членом — корреспондентом Академии наук. Второй сборник поэта увидел свет в 1868 году. Жизненный путь Тютчева завершился на 70 году жизни в Царском Селе, 15 июля. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Санкт- Петербурге.

Примерно пять шестых его творческого наследия составляют стихи, посвященные природе. Примерно пять шестых его творческого наследия составляют стихи, посвященные природе. Важнейшая тема, введенная поэтом в русское художественное сознание, — хаос, заключенный в глубине мироздания, жуткая, непостижимая тайна, которую природа скрывает от человека.

На мир таинственный духов, На мир таинственный духов, Над этой бездной безымянной, Покров наброшен златотканый Высокой волею богов. День — сей блистательный покров День, земнородных оживленье, Души болящей исцеленье, Друг человеков и богов! Но меркнет день — настала ночь; Пришла — и с мира рокового Ткань благодатную покрова Сорвав, отбрасывает прочь. И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами, И нет преград меж ей и нами -Вот отчего нам ночь страшна!

У Лермонтова буря есть проявление первозданной гармонии природы. У Лермонтова буря есть проявление первозданной гармонии природы. Тютчев же глубже вглядывается, точнее, вслушивается в «хаос», шевелящийся под этими бурями, в ту пучину мировой ночи, где тонут все краски, формы, созвучия. Тютчев – тайновидец природы, поэт ее роковых, мучительных состояний, перед которыми цепенеет рассудок и оживает в самом человеке «дикое, неразгаданное, ночное». Но вслед за бурями и грозами неизменно поступает “успокоение”, озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опустошенность.

Благодаря Тютчеву в русской поэзии закрепились и обрели философскую значимость образы гроз, зарниц («демоны глухонемые»), ночного ветра, наконец, самой ночи — разнообразные свидетельства демонической сокровенной силы природы. Благодаря Тютчеву в русской поэзии закрепились и обрели философскую значимость образы гроз, зарниц («демоны глухонемые»), ночного ветра, наконец, самой ночи — разнообразные свидетельства демонической сокровенной силы природы. Тема «дня и ночи» знаменует собой двуполярность бытия: день — золотой покров, наброшенный над пропастью. 10 стихотворений поэта, принадлежащих к лучшим его созданиям (в том числе — «Как птичка, раннею зарею. «, «Святая ночь на небосклон взошла. «, «День вечереет, ночь близка. «), раскрывают трагическую диалектику «дня» и «ночи» в природе и в человеческой душе.

День вечереет, ночь близка, День вечереет, ночь близка, Длинней с горы ложится тень, На небе гаснут облака. Уж поздно. Вечереет день. Но мне не страшен мрак ночной, Не жаль скудеющего дня,- Лишь ты, волшебный призрак мой, Лишь ты не покидай меня. Крылом своим меня одень, Волненья сердца утиши, И благодатна будет тень Для очарованной души. Кто ты? Откуда? Как решить, Небесный ты или земной? Воздушный житель, может быть,- Но с страстной женскою душой.

Тютчева (более чем кого-либо из предшественников) привлекает круговорот времени в сутках, тончайшие смещения и переходы от ночи ко дню и обратно, особенно поэзия вечерних сумерек Тютчева (более чем кого-либо из предшественников) привлекает круговорот времени в сутках, тончайшие смещения и переходы от ночи ко дню и обратно, особенно поэзия вечерних сумерек «Летний вечер», (1828); «Осенний вечер», (1830); «Тени сизые сместились. » (1835).

Уж солнца раскаленный шар Уж солнца раскаленный шар С главы своей земля скатила, И мирный вечера пожар Волна морская поглотила. Уж звезды светлые взошли И тяготеющий над нами Небесный свод приподняли Своими влажными главами. Река воздушная полней Течет меж небом и землею, Грудь дышит легче и вольней, Освобожденная от зною. И сладкий трепет, как струя, По жилам пробежал природы, Как бы горячих ног ея Коснулись ключевые воды.

Тютчевская природа — не столько пейзаж, сколько космос, в ней живут и действуют не конкретные лица (лирический герой, возлюбленная, ямщик и т.п. — как у Пушкина, Вяземского), но сверхличные силы и закономерности, которые и выступают как предмет поэтического размышления. Тютчевская природа — не столько пейзаж, сколько космос, в ней живут и действуют не конкретные лица (лирический герой, возлюбленная, ямщик и т.п. — как у Пушкина, Вяземского), но сверхличные силы и закономерности, которые и выступают как предмет поэтического размышления. «Светлость» осенних вечеров и «певучесть» морских волн, «огневая лазурь» неба и «вещая дремота» леса — это чистые проявления природы как таковой, выделенные из конкретности пейзажа и возведенные в ранг вечных сущностей, представшие не только взору, но и мысли.

Часто используется структура притчи, уподобляющая человеческую жизнь явлениям природы («Фонтан», [1836]; «Как дымный столп светлеет в вышине. «, ; «Как неожиданно и ярко. «, 1865). Часто используется структура притчи, уподобляющая человеческую жизнь явлениям природы («Фонтан», [1836]; «Как дымный столп светлеет в вышине. «, ; «Как неожиданно и ярко. «, 1865). В отличие от Г.Державина, аллегорически представляющего в образах природы отвлеченные человеческие качества (тщеславие, легкомыслие), и М.Лермонтова, запечатлевшего в них романтически пережитую ситуацию одиночества («Листок», «Утес»), внутренней темой тютчевских сравнений выступает призрачность, мимолетность человеческой жизни, откуда и соответствующий ряд образов: фонтан, радуга, дым.

Идея тождества природы и человека проникает собою лирику Тютчева, определяя некоторые основные особенности его поэзии. Для него природа — такое же одушевленное, “разумное” существо, что и человек. Идея тождества природы и человека проникает собою лирику Тютчева, определяя некоторые основные особенности его поэзии. Для него природа — такое же одушевленное, “разумное” существо, что и человек. В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык.

Образный параллелизм, которым охотно пользуется Тютчев, осуществляется им по-разному. Не редко представление о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего он подчеркивает самой композицией стихотворения. Образный параллелизм, которым охотно пользуется Тютчев, осуществляется им по-разному. Не редко представление о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего он подчеркивает самой композицией стихотворения. Вспомним “Фонтан”, “Поток сгустился и тускнеет. ”, “Еще земли печали вид . ”. Каждое стихотворение состоит из двух равных строф: в первой дается образ природы, во второй раскрывается его иносказательный смысл.

Смотри, как облаком живым Смотри, как облаком живым Фонтан сияющий клубится; Как пламенеет, как дробится Его на солнце влажный дым. Лучом поднявшись к небу, он Коснулся высоты заветной – И снова пылью огнецветной Ниспасть на землю осужден. О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты. Но длань незримо-роковая Твой луч упорный, преломляя, Свергает в брызгах с высоты.

В душном воздуха молчанье, В душном воздуха молчанье, Как предчувствие грозы, Жарче роз благоуханье, Резче голос стрекозы. Чу! за белой, дымной тучей Глухо прокатился гром; Небо молнией летучей Опоясалось кругом. Некий жизни преизбыток В знойном воздухе разлит! Как божественный напиток В жилах млеет и горит! Дева, дева, что волнует Дымку персей молодых? Что мутится, что тоскует Влажный блеск очей твоих? Что, бледнея, замирает Пламя девственных ланит? Что так грудь твою спирает И уста твои палит. Сквозь ресницы шелковые Проступили две слезы. Иль то капли дождевые Зачинающей грозы.

Обычно природы изображается поэтом через глубоко эмоциональное восприятие человека, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить “благодать” “земного самозабвения”. Обычно природы изображается поэтом через глубоко эмоциональное восприятие человека, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить “благодать” “земного самозабвения”. Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного сознания, что между природой и человеком существует и трагическое отличие. Природа вечна, неизменима. Не таков человек — “царь земли” и в то же время “мыслящий тростник”, быстро вянущей “злак земной”.

Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя “пластически верное” изображение внешнего мира. Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя “пластически верное” изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, прибегает ли к словесным полутонам и оттенкам, он всегда вызывает в нашем представлении точные, зримые и верные действительности образы. И как бы ни была идеалистична его философия природы, ее художественное воплощение дорога нам тем, что поэт превосходно умел передавать в своих стихах жизнь природы в ее вечной смене явлений. Эту жизнь он улавливал в бурливом гомоне великих вод, в трепетании молодых березовых листьев “с новорожденною их тенью”, в переливах зреющих нив, в “блеске движения” моря, в ”легком шелесте” осенних деревьев.

Чародейкою Зимою Чародейкою Зимою Околдован, лес стоит – И под снежной бахромою, Неподвижною, немою, Чудной жизнью он блестит. И стоит он, околдован,- Не мертвец и не живой – Сном волшебным очарован, Весь опутан, весь окован Легкой цепью пуховой. Солнце зимнее ли мещет На него свой луч косой – В нем ничто не затрепещет, Он весь вспыхнет и заблещет Ослепительной красой. 31 декабря 1852

Смотри, как на речном просторе, Смотри, как на речном просторе, По склону вновь оживших вод, Во всеобъемлющее море За льдиной льдина вслед плывет. На солнце ль радужно блистая, Иль ночью в поздней темноте, Но все, неизбежимо тая, Они плывут к одной мете. Все вместе — малые, большие, Утратив прежний образ свой, Все — безразличны, как стихия,- Сольются с бездной роковой. О нашей мысли обольщенье, Ты, человеческое Я, Не таково ль твое значенье, Не такова ль судьба твоя?

Это стихотворение философское: в нём звучит важнейшая и мучительнейшая для поэта проблема личности, в нём тютчевская картина мира, столкновение пантеистического мировоззрения с преклонением перед человеческим «я». Это стихотворение философское: в нём звучит важнейшая и мучительнейшая для поэта проблема личности, в нём тютчевская картина мира, столкновение пантеистического мировоззрения с преклонением перед человеческим «я». Несмотря на «речной простор», «ожившие воды», несущие «во всеобъемлющее море» за льдиной льдину, солнце и ночь, упомянутые в этом стихотворении, речь здесь, конечно же, идёт не о весеннем половодье (как у Баратынского: Взревев, река несёт На торжествующем хребте Поднятый ею лёд), не о природе в том смысле, в котором мы привыкли её понимать.

В четвёртой строфе Тютчев прямо говорит о человеческом «я», отбросив ненужную ему больше аллегорию — льдину, причём называет его не более чем «нашей мысли обольщеньем» и приходит к печальному выводу, что всё значение человеческой жизни только в том и заключается, чтобы, «неизбежимо» таять и наконец раствориться в бездне роковой. В четвёртой строфе Тютчев прямо говорит о человеческом «я», отбросив ненужную ему больше аллегорию — льдину, причём называет его не более чем «нашей мысли обольщеньем» и приходит к печальному выводу, что всё значение человеческой жизни только в том и заключается, чтобы, «неизбежимо» таять и наконец раствориться в бездне роковой. С этим душа Тютчева отказывалась смириться, и поэтому в вопросе-возгласе: «Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?» — мы слышим всю его боль и все мучительные попытки поэта найти ответ, понять, так ли это действительно.

Характерный для Тютчева композиционный приём –начать с описания пейзажа, какого-то глубокого чувства или сильного впечатления, а в последней строфе высказать ту поэтическую мысль, которая пронизала всё стихотворение. Характерный для Тютчева композиционный приём –начать с описания пейзажа, какого-то глубокого чувства или сильного впечатления, а в последней строфе высказать ту поэтическую мысль, которая пронизала всё стихотворение. Это принцип развёртывания, или погружения: сначала мы видим общую картину (природы, на первый взгляд), но в последующих строках поэт ведёт читателя всё глубже и глубже, и нам, как в ночном небе, открываются всё новые и новые звёзды по мере всматривания. Так постепенно Тютчев погружает нас в философский контекст своего стихотворения.

Сквозные образы тютчевской лирики – образ всеобъемлющей и роковой бездны, а также человеческого «я», ведущего призрачное существование, свершающего свой подвиг бесполезный, чтобы бесследно исчезнуть во всепоглощающей бездне. Сквозные образы тютчевской лирики – образ всеобъемлющей и роковой бездны, а также человеческого «я», ведущего призрачное существование, свершающего свой подвиг бесполезный, чтобы бесследно исчезнуть во всепоглощающей бездне. Также проходящей через творчество Тютчева является идея о том, что жизнь человеческая, мимолётная, бесполезная, призрачная, грёза природы, — всего лишь одна песчинка в этом невозмутимом строе мироздания или очередная льдинка, коих ещё миллионы в этом нескончаемом потоке.

В первой строфе автор предлагает нам посмотреть, «как на речном просторе, // По склону вновь оживших вод, // Во всеобъемлющее море // За льдиной льдина вслед плывёт». В первой строфе автор предлагает нам посмотреть, «как на речном просторе, // По склону вновь оживших вод, // Во всеобъемлющее море // За льдиной льдина вслед плывёт». Но сразу чувствуется, что не полюбоваться весенним пейзажем приглашает нас поэт. Подобный вывод можно сделать лишь на основании первых двух строк. «Всеобъемлющее море» же, являясь сквозным образом тютчевской лирики, символизируя всепоглощающую бездну, сразу наводит нас на мысль о том, что и льдины, поочерёдно плывущие «по склону вод» «на речном просторе» и поглощаемые в конце концов морем — бездной, — это аллегория людей, жизнь которых также находится во власти стихии (рока, судьбы, неких непреложных законов, согласно пантеистическому учению). Следующая строка: «За льдиной льдина вслед плывёт» — несёт особую смысловую нагрузку. Поэтому ключевые слова Тютчев снабжает яркими и точными эпитетами. Например, не назови он море всеобъемлющим, возникла ли бы ассоциация его с бездной?

Лирика Тютчева антиномична, и в этом стихотворении мы встречаем характерное для творчества поэта противопоставление Бытия и Небытия. Лирика Тютчева антиномична, и в этом стихотворении мы встречаем характерное для творчества поэта противопоставление Бытия и Небытия. Тютчев не случайно, говоря о водах, употребил слово «оживших»: ведь жизнь людей (или льдин), пусть краткосрочная, призрачная и бесполезная, но всё-таки это жизнь, Бытие. Бездна же, это безликое, бездушное, мёртвое море, поглощающее всё и вся, — это Небытие. Вторая строфа пессимистична. Как бы человек ни прожил эту жизнь — блистая («на солнце ль радужно блистая») или будучи в тени («иль ночью, в поздней темноте»), прославившись или пребывая в безвестности, испытывая счастье или, наоборот, страдая, — что бы судьба ни преподнесла ему, на всей его жизни лежит роковой отпечаток: «неизбежимо тая», он будет приближаться к концу — «к одной мете».

Употребляя вместо «дня» слово «солнце», поэт уточняет, что именно символизируют понятия «день» и «ночь». Употребляя вместо «дня» слово «солнце», поэт уточняет, что именно символизируют понятия «день» и «ночь». Ведь солнце – круг – универсальный поэтический символ в поэзии Тютчева, обозначающий полноту и насыщенность жизни. И поэтому солнце в этом стихотворении символизирует те счастливые моменты нашей жизни, когда мы ощущаем всю полноту Бытия. Ночь же, также являясь символом, здесь не означает Небытие. Это, скорее, пограничное состояние между Бытием и Небытием. В лирике Тютчева ночь часто является дорогой в Небытие, она открывает путь в бездну. С другой стороны, ночь ассоциируется со сном, когда человек живёт, но неполной жизнью, как бы пребывая в состоянии анабиоза. Поэт говорит о свете и темноте в жизни человеческой, о дне и ночи, но подчёркивает (не случайно после второй строки стоит тире), что всё это неважно по сравнению с тем роком, что довлеет над каждым: смерть неизбежна («неизбежимо тая») и всех ждёт одна судьба («они плывут к одной мете»).

В третьей строфе звучит проблема человеческой личности. В третьей строфе звучит проблема человеческой личности. Как льдины — «малые, большие», так и все люди — индивидуальности, все — разные. Тютчев преклоняется перед величием «мыслящего тростника», но в этом стихотворении он уничтожает личность. Оставаясь верным своему пантеистическому мировоззрению, он мог бы расширить индивидуальное бытие до мира («Всё во мне и я во всём»), но он обезличивает людей («Утратив прежний образ свой») и сливает, отождествляет их с безразличной стихией, а затем — отдаёт во власть небытия («сольются с бездной роковой»).

В последней строфе создаётся впечатление, что человеческой личности, индивидуальности он вообще отказывает в праве на существование, называя человеческое «я» «нашей мысли обольщеньем». В последней строфе создаётся впечатление, что человеческой личности, индивидуальности он вообще отказывает в праве на существование, называя человеческое «я» «нашей мысли обольщеньем». «Обольщенье» , наверное, означает здесь то, что человеческая жизнь призрачна, всего лишь «грёза природы» и каждая льдинка мало значит сама по себе. Какая разница — есть она или нет. Они ничего не значат в отдельности, значим в данной картине мира лишь весь их поток, вся образуемая ими «безразличная стихия». Человеческое «я», упомянутое Тютчевым, так же обобщённо, как и эта безразличная стихия. Неужели же действительно у каждого человека и у всего рода людского одна судьба, одно значение — то, которому посвящено это стихотворение?

Тютчев начинает своё стихотворение со слова «смотри», а чтобы читателю легче было увидеть эту картину природы, поэт, используя приём аллитерации, вызывает у нас определённые ассоциации с реальными природными явлениями. Тютчев начинает своё стихотворение со слова «смотри», а чтобы читателю легче было увидеть эту картину природы, поэт, используя приём аллитерации, вызывает у нас определённые ассоциации с реальными природными явлениями. Например, в первой строке («Смотри, как на речном просторе. «) режет слух звук «р». Мы сразу представляем себе этот ревущий речной простор с несущимися льдинами, сталкивающимися и раскалывающимися. Ассонанс во второй строке («По склону вновь оживших вод») передаёт текучесть, плавность, мелодичность. Обилие разных согласных во 3-ей строчке («всеобъемлющее море»)неприятно режет слух, но именно такое впечатление и должно оставить у читателя первое столкновение с бездной. А дальше, в четвёртой строке, опять аллитерация: на этот раз повторяется звук «л», да другого и не может быть, если вся строчка посвящена льдинам.

Прочитав это стихотворение, невольно тоже задаёшься тем же вопросом, что и Тютчев: «Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?!» — и так же, как и он, начинаешь осознавать этот разлад в душе. Прочитав это стихотворение, невольно тоже задаёшься тем же вопросом, что и Тютчев: «Не таково ли твоё значенье, не такова ли судьба твоя?!» — и так же, как и он, начинаешь осознавать этот разлад в душе. А мой ответ…

Важнейшая тема, введенная поэтом в русское художественное сознание, — хаос, заключенный в глубине мироздания, жуткая, непостижимая тайна, которую природа скрывает от человека. Важнейшая тема, введенная поэтом в русское художественное сознание, — хаос, заключенный в глубине мироздания, жуткая, непостижимая тайна, которую природа скрывает от человека. Тютчев — поэт ее роковых, мучительных состояний. Для него природа — такое же одушевленное, “разумное” существо, что и человек. Тема «дня и ночи» знаменует собой двуполярность бытия. Образный параллелизм отражает представление о тождестве явлений внешнего мира и мира внутреннего. Философская подоснова не делает тютчевскую лирику природы абстрактной.

Тютчевская картина мира – столкновение пантеистического мировоззрения с преклонением перед человеческим «я». Тютчевская картина мира – столкновение пантеистического мировоззрения с преклонением перед человеческим «я». Характерный для Тютчева композиционный приём – приём погружения. Образ всеобъемлющей и роковой бездны, а также человеческого «я», ведущего призрачное существование, свершающего свой подвиг бесполезный, чтобы бесследно исчезнуть во всепоглощающей бездне, — сквозные образы тютчевской лирики. Лирика Тютчева антиномична, для творчества поэта характерно противопоставление Бытия и Небытия.

Марина Лидерс, 11-й класс Гимназия №1514 (52), Москва (учитель — М.М. Бельфер). Литературное приложение газеты «Первое сентября». Марина Лидерс, 11-й класс Гимназия №1514 (52), Москва (учитель — М.М. Бельфер). Литературное приложение газеты «Первое сентября».

источник

Смотри, как на речном просторе*,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывет.
На солнце ль радужно блистая,
Иль ночью в поздней темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к одной мете*.
Все вместе — малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все — безразличны, как стихия, —
Сольются с бездной роковой.
О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя? 1

1 Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 4.
Первая публикация — Москв. 1851. Ч. III. № 11. С. 238, под общим названием «Стихотворения» и с общей подписью «Ф. Т-в», под номером «3». Вошло в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 27; Изд. 1854. С. 53; Изд. 1868. С. 93; Изд. СПб., 1886. С. 140; Изд. 1900. С. 145.
Печатается по автографу. В тексте сохранена поправка 4-й строки рукой П. А. Вяземского. К. В. Пигарев справедливо считает, что «нет никаких оснований полагать, что она сделана без ведома Тютчева: все стихотворения поэта, напечатанные в Москв. 1850–1851 гг., были получены издателем журнала непосредственно от автора» (Лирика I. С. 393). См. «Другие редакции и варианты». С. 279*.
В автографе 4-я строка: «Льдина за льдиною плывет» исправлена рукой Вяземского карандашом: «За льдиной льдина вслед плывет». В 14-й строке каждое слово в словосочетании «Человеческое Я» написано с прописной буквы.
Во всех изданиях сохранена поправка 4-й строки Вяземским, но отсутствует написание с прописной буквы значимых для поэта слов.
Датируется весной 1851 г. На этой датировке настаивает Пигарев, исходя из того, что стихотворение «появилось в июньской книжке Москв.» (Лирика I. С. 393). Ссылаясь на Изд. СПб., 1886, Г. И. Чулков, «за неимением иных данных», датирует его 1848 г. (Чулков II. С. 293).
И. С. Аксаков назвал стихотворение в числе тех, «где раскрывается для нас нравственно-философское созерцание поэта» (Биогр. С. 112). Он считал, что «мыслящий дух» Тютчева «никогда не отрешался от сознания своей человеческой ограниченности, но всегда отвергал самообожание человеческого я», и поражался способности поэта «воплощать в такие реальные художественные образы мысль самого отвлеченного свойства» (там же. С. 112, 113).
Л. Н. Толстой отметил это стихотворение буквами «Т. Г.» (Тютчев. Глубина) (TE. С. 146).
По мысли Ю. И. Айхенвальда, высказанной в 1906 г., Тютчева «в личной утрате утешает зрелище общего жизненного потока. Это очень существенно, что он не верит в индивидуальное бессмертие и не дорожит им . В весенний ледоход одна льдина за другою стремятся в море и, несмотря на свои частные различия, сливаются в одной общей стихии, в одной братской колыбели-могиле» (Айхенвальд Ю. И. Тютчев // Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 124).
«Тютчев признавал истинное бытие лишь у мировой души и отрицал его у индивидуальных «я», — писал В. Я. Брюсов в 1910 г. — Он верил, что бытие индивидуальное есть призрак, заблуждение, от которого освобождает смерть, возвращая нас в великое «все». Вполне определенно говорит об этом одно стихотворение («Смотри, как на речном просторе…»), в котором жизнь людей сравнивается с речными льдинами, уносимыми потоком «во всеобъемлющее море». Они все там, большие и малые, «утратив прежний облик свой», сливаются с «роковой бездной» (Брюсов В. Я. Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества // Брюсов В. Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 6. С. 198).
В. Ф. Саводник приводил это стихотворение в доказательство следующей мысли: «Для человеческой личности с ее неизбежным эгоцентризмом, с ее резким разграничением между я и не-я, — самая мысль о смерти, об индивидуальном уничтожении, представляет источник тяжелых моральных страданий. А между тем перед лицом безграничного океана мировой жизни само человеческоея является лишь бессильным призраком, «обольщением мысли», тенью, скользящей на фоне стихийного круговорота природы и бесследно исчезающей в «роковой бездне» уничтожения» (Саводник.С. 190).
«Вызванная собственным воображением картина извечной пучины приобретает над поэтом притягательную власть, — утверждал Д. С. Дарский. — Как очарованный, не в силах он отвести взора от зрелища всеобщего исчезновенья. Снова и снова обращается созерцательной мыслью к безнадежному образу. В этом упорном возврате чувствуется не одна только суровая настойчивость познающего ума, вопреки всем жалобам сердца удерживающего признаваемую истину, — скорее тут сказалось влечение страдающей души к своему последнему успокоению. Можно думать, что представление «роковой бездны» вносило в существо поэта некоторое нравственное исцеление: недаром эта бездна названа «миротворной». И Тютчев привязывается к своей идее со всею верностью остуженной, праведной страсти «О, нашей мысли обольщенье, ты — человеческое я!» — вот восклицанье, которое должно объяснить, почему тайной прелестью возобладала над Тютчевым идея бездны. Она освобождала сознание от обольщения Отказаться от греха лживого познанья, не упорствовать в недостойном самоутверждении, уверовать в слитное бытие — в этом заповедь» (Дарский. С. 59–60).
По мнению Д. С. Мережковского, для Тютчева «весь мир — полет к смерти, к небытию. Все явления, все образы, все лики мира плывут в бездну роковую, как тающие льдины в океан» (Мережковский. С. 91).

источник