Каждый человек время от времени обращается к символам, которые помогают ему не только более четко сформулировать свои мысли, но и провести параллель между различными явлениями. Константин Бальмонт как один из ярчайших представителей символизма довольно часто прибегал к приему, который давал ему возможность при помощи образов передать свои чувства и настроения.
Одним из знаковых произведений этого поэта является стихотворение «Белый лебедь», написанное в 1897 году. Это был период, когда Константин Бальмонт еще только открывал для себя мир символизма и пытался определить для себя его основные принципы. В итоге родился образ белого лебедя, который в понимании автора должен ассоциироваться не только с душевной чистотой и безмятежностью, но и с безупречной красотой.
В его стихотворении «безмятежно-серебристый» лебедь отождествляет по — настоящему счастливого человека, который живет в гармонии и с самим собой, и с окружающим миром. Конечно, ему приходится сталкиваться с неприглядной действительностью, однако отношение к ней остается взвешенным и философски — безразличным.
Помимо лебедя-человека в стихотворении присутствует еще несколько важных образов, одним из которых является «глубь немая», которая ассоциируется у автора с потусторонним миром — местом, где жизнь трансформируется и утрачивает свой первоначальный смысл. Ему Бальмонт противопоставляет «бездну воздуха и света», которые являются символом жизни земной, реальной. Белый лебедь, как и каждый из нас, находится между двух миров. Он может погрузиться на дно водоема или же взмыть в небо.
Однако если у обычного человека подобный выбор всегда вызывает затруднения, то для того, кто достиг высшей гармонии, не существует страха ни перед реальностью, ни перед загробной жизнью. И именно это, по мнению поэта, придает его герою особую внутреннюю силу и красоту, которая выражается в плавности движений и «нежности бесстрастной».
Правда, лишь в последнем четверостишии Бальмонт раскрывает главную интригу произведения, указывая читателям на то, что все эти качества могут принадлежать отнюдь не мужчинам, а представительницам слабого пола которые в силу особенностей своего характера умеют создавать собственные миры, волшебные в своей красоте. Именно поэтому у поэта белый лебедь — это «призрак женственно-прекрасный» и недосягаемый, символ совершенства и благородства.
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Белый лебедь, лебедь чистый, Сны твои всегда безмолвны, Безмятежно-серебристый, Ты скользишь, рождая волны.
Под тобою — глубь немая, Без привета, без ответа, Но скользишь ты, утопая
Над тобой — Эфир бездонный С яркой Утренней Звездою. Ты скользишь, преображенный Отраженной красотою.
Каждый человек время от времени обращается к символам, которые помогают ему не только более четко сформулировать свои мысли, но и провести параллель между различными явлениями. Константин Бальмонт как один из ярчайших представителей символизма довольно часто прибегал к приему, который давал ему возможность при помощи образов передать свои чувства и настроения.
Одним из знаковых произведений этого поэта является стихотворение «Белый лебедь», написанное в 1897 году. Это был период, когда Константин Бальмонт еще только открывал для себя мир символизма и пытался определить для себя его основные принципы. В итоге родился образ белого лебедя, который в понимании автора должен ассоциироваться не только с душевной чистотой и безмятежностью, но и с безупречной красотой. В его стихотворении «безмятежно-серебристый» лебедь отождествляет по-настоящему счастливого человека, который живет в гармонии и с самим собой, и с окружающим миром. Конечно, ему приходится сталкиваться с неприглядной действительностью, однако отношение к ней остается взвешенным и философски-безразличным.
Помимо лебедя-человека в стихотворении присутствует еще несколько важных образов, одним из которых является «глубь немая», которая ассоциируется у автора с потусторонним миром – местом, где жизнь трансформируется и утрачивает свой первоначальный смысл. Ему Бальмонт противопоставляет «бездну воздуха и света», которые являются символом жизни земной, реальной. Белый лебедь, как и каждый из нас, находится между двух миров. Он может погрузиться на дно водоема или же взмыть в небо. Однако если у обычного человека подобный выбор всегда вызывает затруднения, то для того, кто достиг высшей гармонии, не существует страха ни перед реальностью, ни перед загробной жизнью. И именно это, по мнению поэта, придает его герою особую внутреннюю силу и красоту, которая выражается в плавности движений и «нежности бесстрастной».
Правда, лишь в последнем четверостишии Бальмонт раскрывает главную интригу произведения, указывая читателям на то, что все эти качества могут принадлежать отнюдь не мужчинам, а представительницам слабого пола которые в силу особенностей своего характера умеют создавать собственные миры, волшебные в своей красоте. Именно поэтому у поэта белый лебедь – это «призрак женственно-прекрасный» и недосягаемый, символ совершенства и благородства.
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, № 4 Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий № 8 И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы № 12 Невозвратное вернуть. Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, № 16 Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого № 20 О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, № 24 И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, № 28 Видел правду в первый раз.
Zavod spit. Molchit voda zerkalnaya. Tolko tam, gde dremlyut kamyshi, Chya-to pesnya slyshitsya, pechalnaya, Kak posledny vzdokh dushi.
Eto plachet lebed umirayushchy, On s svoim proshedshim govorit, A na nebe vecher dogorayushchy I gorit i ne gorit.
Otchego tak grustny eti zhaloby? Otchego tak byetsya eta grud? V etot mig dusha yego zhelala by Nevozvratnoye vernut. Vse, chem zhil s trevogoy, s naslazhdeniyem, Vse, na chto nadeyalas lyubov, Proskolznulo bystrym snovideniyem, Nikogda ne vspykhnet vnov.
Vse, na chem pechat nepopravimogo, Bely lebed v etoy pesne slil, Tochno on u ozera rodimogo O proshchenii molil.
I kogda blesnuli zvezdy dalniye, I kogda tuman vstaval v glushi, Lebed pel vse tishe, vse pechalneye, I sheptalis kamyshi.
Ne zhivoy on pel, a umirayushchy, Ottogo on pel v predsmertny chas, Chto pred smertyu, vechnoy, primiryayushchey, Videl pravdu v pervy raz.
nj gkfxtn kt,tlm evbhf/obq, Jy c cdjbv ghjitlibv ujdjhbn, F yf yt,t dtxth ljujhf/obq B ujhbn b yt ujhbn/
Jnxtuj nfr uhecnys nb ;fkj,s? Jnxtuj nfr ,mtncz nf uhelm? D njn vbu leif tuj ;tkfkf ,s Ytdjpdhfnyjt dthyenm/ Dct, xtv ;bk c nhtdjujq, c yfckf;ltybtv, Dct, yf xnj yfltzkfcm k/,jdm, Ghjcrjkmpyekj ,scnhsv cyjdbltybtv, Ybrjulf yt dcgs[ytn dyjdm/
Dct, yf xtv gtxfnm ytgjghfdbvjuj, ,tksq kt,tlm d njq gtcyt ckbk, Njxyj jy e jpthf hjlbvjuj J ghjotybb vjkbk/
B rjulf ,ktcyekb pdtpls lfkmybt, B rjulf nevfy dcnfdfk d ukeib, Kt,tlm gtk dct nbit, dct gtxfkmytt, B itgnfkbcm rfvsib/
Yt ;bdjq jy gtk, f evbhf/obq, Jnnjuj jy gtk d ghtlcvthnysq xfc, Xnj ghtl cvthnm/, dtxyjq, ghbvbhz/otq, Dbltk ghfdle d gthdsq hfp/
Каждый человек время от времени обращается к символам, которые помогают ему не только более четко сформулировать свои мысли, но и провести параллель между различными явлениями. Константин Бальмонт как один из ярчайших представителей символизма довольно часто прибегал к приему, который давал ему возможность при помощи образов передать свои чувства и настроения.
Одним из знаковых произведений этого поэта является стихотворение «Белый лебедь», написанное в 1897 году. Это был период, когда Константин Бальмонт еще только открывал для себя мир символизма и пытался определить для себя его основные принципы. В итоге родился образ белого лебедя, который в понимании автора должен ассоциироваться не только с душевной чистотой и безмятежностью, но и с безупречной красотой. В его стихотворении «безмятежно-серебристый» лебедь отождествляет по-настоящему счастливого человека, который живет в гармонии и с самим собой, и с окружающим миром. Конечно, ему приходится сталкиваться с неприглядной действительностью, однако отношение к ней остается взвешенным и философски-безразличным.
Помимо лебедя-человека в стихотворении присутствует еще несколько важных образов, одним из которых является «глубь немая», которая ассоциируется у автора с потусторонним миром – местом, где жизнь трансформируется и утрачивает свой первоначальный смысл. Ему Бальмонт противопоставляет «бездну воздуха и света», которые являются символом жизни земной, реальной. Белый лебедь, как и каждый из нас, находится между двух миров. Он может погрузиться на дно водоема или же взмыть в небо. Однако если у обычного человека подобный выбор всегда вызывает затруднения, то для того, кто достиг высшей гармонии, не существует страха ни перед реальностью, ни перед загробной жизнью. И именно это, по мнению поэта, придает его герою особую внутреннюю силу и красоту, которая выражается в плавности движений и «нежности бесстрастной».
Правда, лишь в последнем четверостишии Бальмонт раскрывает главную интригу произведения, указывая читателям на то, что все эти качества могут принадлежать отнюдь не мужчинам, а представительницам слабого пола которые в силу особенностей своего характера умеют создавать собственные миры, волшебные в своей красоте. Именно поэтому у поэта белый лебедь – это «призрак женственно-прекрасный» и недосягаемый, символ совершенства и благородства.
Анализы других стихотворений
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Вчера ещё в глаза глядел»
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Вы столь забывчивы, сколь незабвенны»
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Вы, идущие мимо меня»
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Глаза»
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Два солнца стынут, – о Господи, пощади!»
Белый лебедь, лебедь чистый, Сны твои всегда безмолвны, Безмятежно-серебристый, Ты скользишь, рождая волны.
Под тобою — глубь немая, Без привета, без ответа, Но скользишь ты, утопая В бездне воздуха и света.
Над тобой — Эфир бездонный С яркой Утренней Звездою. Ты скользишь, преображенный Отраженной красотою.
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Элегия «Лебедь», вышедшая в 1895 году в сборнике «В безбрежности», для современников была одним из самых известных в этот период стихотворений К. Д. Бальмонта. Композитор С. И. Танеев создал кантату на текст этого лирического произведения.
Популярность стихотворения неудивительна. Это произведение поразительной глубины и изящества, в котором сплетаются философские мысли и выразительные трогательные образы. При этом в нем нет ни капли пафоса и самолюбивого славословия, которое впоследствии будет сопутствовать лирике Константина Дмитриевича.
Повествование в «Лебеде» ведется от третьего лица. Автор рисует перед читателем живописную картину вечернего озера, где слышится нежная печальная песнь умирающей птицы. Мы не узнаем, из-за чего прервалась жизнь лебедя, но в полной мере сможем ощутить, что испытывает и о чем думает это существо в свои последние минуты.
Как становится ясно из первых же строк элегии, образ лебедя служит аллегорией человеческой жизни. Часто в поэзии эта птица символизирует самые чистые качества личности – благородство, искренность, верность. С помощью этого образа автор указывает на то, что именно такой человек в свой смертный час способен не кричать и стонать от досады, а проститься с миром в последней песне.
При этом одинокий лебедь Бальмонта – не гордое создание, безмолвно принимающее свой конец. Как и люди, он оплакивает свою жизнь, тянется к дорогим сердцу воспоминаниям: «В этот миг душа его желала бы невозвратное вернуть». Как человек, только приблизившись к роковому часу, он осознает, что было по-настоящему важным и ценным в его жизни: Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Сближают образ лебедя и человека живые метафоры. «Последним вздохом души» называет К.Д. Бальмонт лебединую песню своего героя, грудь которого бьется с той же силой, что заставляет человеческое сердце содрогаться от переполняющих ее чувств. Жизнь птицы промелькнула «быстрым сновидением», как и краткий людской век. Место, где происходит действие, автор называет «озеро родимое». Этот красноречивый эпитет ярко демонстрирует всю полноту эмоций, которые испытывают люди при упоминании родного дома.
Благодаря таким близким и понятным образам, а также своей мелодичности и нежности, элегия «Лебедь» даже спустя целый век поражает читателя в самое сердце.
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
источник
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Элегия «Лебедь», вышедшая в 1895 году в сборнике «В безбрежности», для современников была одним из самых известных в этот период стихотворений К. Д. Бальмонта . Композитор С. И. Танеев создал кантату на текст этого лирического произведения.
Популярность стихотворения неудивительна. Это произведение поразительной глубины и изящества, в котором сплетаются философские мысли и выразительные трогательные образы. При этом в нем нет ни капли пафоса и самолюбивого славословия, которое впоследствии будет сопутствовать лирике Константина Дмитриевича.
Повествование в «Лебеде» ведется от третьего лица. Автор рисует перед читателем живописную картину вечернего озера, где слышится нежная печальная песнь умирающей птицы. Мы не узнаем, из-за чего прервалась жизнь лебедя, но в полной мере сможем ощутить, что испытывает и о чем думает это существо в свои последние минуты.
Как становится ясно из первых же строк элегии, образ лебедя служит аллегорией человеческой жизни. Часто в поэзии эта птица символизирует самые чистые качества личности – благородство, искренность, верность. С помощью этого образа автор указывает на то, что именно такой человек в свой смертный час способен не кричать и стонать от досады, а проститься с миром в последней песне.
При этом одинокий лебедь Бальмонта – не гордое создание, безмолвно принимающее свой конец. Как и люди, он оплакивает свою жизнь, тянется к дорогим сердцу воспоминаниям: «В этот миг душа его желала бы невозвратное вернуть». Как человек, только приблизившись к роковому часу, он осознает, что было по-настоящему важным и ценным в его жизни:
Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Сближают образ лебедя и человека живые метафоры. «Последним вздохом души» называет К.Д. Бальмонт лебединую песню своего героя, грудь которого бьется с той же силой, что заставляет человеческое сердце содрогаться от переполняющих ее чувств. Жизнь птицы промелькнула «быстрым сновидением», как и краткий людской век. Место, где происходит действие, автор называет «озеро родимое». Этот красноречивый эпитет ярко демонстрирует всю полноту эмоций, которые испытывают люди при упоминании родного дома.
Благодаря таким близким и понятным образам, а также своей мелодичности и нежности, элегия «Лебедь» даже спустя целый век поражает читателя в самое сердце.
источник
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Мой милый друг, помнишь ли ты, что сегодня наш зеленый летний праздник. Под этот день, бывало, мы ходили по межам собирать васильки и рвали с лодки аир, пахнувший свежо и сладко. На дне лодки у нас лежали белые водяные лилии и жёлтые кувшинки. Потом мы шли в лес и выбирали самые зелёные и молодые березки. Было очень жалко губить их, но мы тогда наивно думали, что ради красоты и умереть очень сладко… И вокруг нашего дома вырастал зеленый, молодой, пахучий лес.
* * * …Весна. Первые на солнце шальные мухи, студеные ручьи, запах талой земли и цветущей ивы, вокруг которой гудят вылетевшие в первый облет пчелы. На подсохшую дорогу выбежали из школы простоволосые дети в холстяных белых рубахах, застегнутых на одну пуговку, пахнущие хлебом. Они поскидали лапти и сверкают белыми и босыми ногами. Играют в рюхи: — Меть, Тит, по попу! — слышен от школы звонкий голос. — Лежака! Лежака! — перебивает его другой, еще звончее. В лесу точно кто-то проснулся и смотрит голубыми глазами. Смоляно пахнут ели и от множества запахов кружится голова. Первые подснежники, став, раздвинули своими лепестками слежалый прошлогодний лист. В эти дни тело берез наливается сладким соком, ветви буреют и набухают почки, а из каждой царапины прозрачные сочатся капли. Самый час пробуждения наступает неуловимо. Первая ива, а за нею, отведешь невзначай глаза, весь лес стал зеленым и нежным. В этот день самая богатая тяга. Серые, длиннокосые, пьяные от любви птицы летят так низко, что крыльями своими задевают розовеющие макушки. Пьян в этот день и охотник… А в кустах, еще таинственных и холодных, раздается первое: «чуф-ш-ш!» И самый смелый, самый старый и самый опытный черныш-петух срывается с места, летит тяжело и падает, цепляясь за сучья, и тотчас же по заре слышится его страстная песня. Ночами темно так, что, сколько ни старайся, не увидишь и собственных пальцев. В эти ночи в беззвездном небе слышен свист чьих-то бесчисленных крыльев… А когда по березовым опушкам ковром высыпит иван-да-марья, можно идти за грибами. Сухо тогда в лесу и, залепляя глаза, на лицо садится невидимая паутина. В траве по опушкам сидят крепкие коричневые боровики, розовеют под палым листом мокрые сыроежки, краснеют по почкам наглые мухоморы и семейно кучатся черные подберезовики. Между белыми стволами берез синеет низкорослый ельник-подсед и, чем глубже в лес, чаще гомозливые мурашевые кучи. Звонко стучит по сухостою краснозадый дятел и свистят по березам скрытные иволги. Свежо в лесу и пахуче, и так густ и покоен воздух, что долго и медленно, кружась в нем, падает на землю желтый, сухой листочек. Папоротниковым морем выхожу на большак, широкий и тенистый. Укатанная дорога, кое-где блестящая лужами вчерашнего дождя, по которым ветерок гоняет сухие листья, извивно протянулась между рядами старых дуплистых берез, видевших и Наполеона. Тут всякая пядь — родная. Через поле, направо, вижу белую церковь, укрытую парком. Когда-то лазил я босиком на её колокольню и с замершим сердцем видел оттуда, как широк, прекрасен и зелен мир Божий. Здесь, под неумолчный пасхальный трезвон катали мы с лубяного лотка красные яйца, гонялись в лапту и лазили по кривым, обомшелым сучьям искать сычиные дупла. И здесь же, под березами, целое лето ходил я шальной и пьяный, читал и перечитывал дробным почерком набисеренное первое письмо. И также, как тогда, шел-плыл навстречу мне по дороге человек в долгой и темной одежде и останавливался поговорить со мною. — Хожу, — говорил улыбаясь. — А иду не далеко, не близко: коли Бог не остановит, буду месяца через три в Одесте. — Так и ходишь? — Злому от меня какая досада, — смеется прохожий, — а доброму я не в хомут. Я человек легкий, дорожный, много по ней, матушке-дорожке, лаптей истрепал. А дорогу, милачек, любить надо: всяка дорога до Бога! Мы идем рядом. Он легкий и сухой: травы не мнет. Ветер веет волосами на его обнаженной голове. А я тихонько думаю про себя: вот она дорожная, бездомная, крылатая, моя Русь! Накатилась синяя, с грядой серых облаков, и зашумела. Прошел по полю вихрь, поднял до самого неба сухие листья и опустил за околицей. Упали первые, тяжёлые капли. Сверкнуло и ударил гром, точно тяжелые камни посыпались на железную крышу. Побежали по двору, вытянув шеи и опустив хвосты, петухи и куры. Капля за каплей, ударил забойный, с градом, проливень. Скачет град по дороге, точно горох белый.
Посерело за окнами. Струится по стеклам вода. Побежали по дорогам ручьи, смывая сор и грязь. Набряк луг. Одним уткам на дворе раздолье.
Дождь, дождь, перестань, Мы поедем в Ерусань Богу молиться, Христу поклониться. Я у Бога сирота Отворяла ворота Ключиком-замочиком, Беленьким платочиком.
Улыбнулось на песню из-за тучи солнышко и стала-загоралась семицветная радуга, одной ногой в реку, а другой в лес. А дождь сквозь солнце — к грибам: грибы пойдут. Теперь — босиком на волю, бегать по лужам, по набрякшей, помолодевшей траве! Туча дальше и дальше. Глуше и глуше уходящий гром. Над лесом, освещенные солнцем, от земли до неба стоят столбы: там еще идет дождь.
Покуда глаз хватит — золотое поле, золотое море. Ходят по золотому бегучие волны, клонят колосья — то Богородица, шелестя ризами и благословляя, проносится над хлебами. А по межам высыпали васильки — синие звезды. Хорошо спрятаться с головою в рожь, присесть и слушать, как шелестят тяжелые, усатые колосья и как сама собою ходит солома, нюхать, как сладко пахнет сырая земля. Вот ползет по соломинке божья коровка — по красной спинке черные точки — ползет вверх и расправляет крылья. «Куда полетит, там наше счастье!» Никто во ржи не увидит, разве жаворонок с неба да пролетающий над полем ястреб-мышелов. Увидит и про себя скажет: «никак это заяц прячется там во ржи». Ходит за пчелами дед Игнат — седая борода по пояс, в руке дымарь с гнилушками. — Святого да своего пчела не тронет, — говорить Игнат, — а пуще злых и пьяниц не любит. Как услышит винный дух, пропадай человек! И пчелы Игната не жалят, ползают по его сухим, длинным рукам, по седой бороде, заползают за расстёгнутый ворот. Возьмёт такую пчелку своими черными пальцами дед Игнат: — Лети, милая, по своему делу! Целый день между ульями Игнат, — то обрежет царице пчелиной крылья, чтобы рой не уводила, то рамки поправит, то, где меду много, вырежет туесок. От солнца до солнца на ходу дед Игнат. Малые ребята у него желанные гости. Кто пчел боится, не ходят, а кому пчелы не страшны, те у него целый день. А живет Игнат в омшанике посереди пчельни. Тут же у него и мед в липовой кадушке. — Ну, сивые зайцы, пожаловали, — встречает Игнат, — не даром вам сегодня мед кушать, будет вам задача: рой стеречь. Видите, около того крайнего пчелы толкутся? Еще вчера готовились. В оба смотреть! А за караульство — будет вам угощенье. Едят ребята огурцы с медом, во все глаза рой смотрят — как бы не прозевать! — и слушают Игнатовы пчелиные сказки: Так-то, дружки мои, когда строил Господь землю и сотворил человека, жили и люди, и звери в Господнем раю, кушали райские яблоки, и было у людей всех занятиев, что песни играть да волосы расчесывать. Жили бы и до сего дня так, да, должно со скуки, согрешила Ева, и повелел Господь людям уходить из рая и приказал в поте лица добывать хлеб. Не знал до того Адам труда и были его руки белы и чисты, как у ребенка и не умел он ни к чему приступить. И восплакался Адам к Богу: «Господи, как буду приступать, — руки мои нежны и белы, Господи, — научи!» Услышал Господь Адамову молитву, пожалел человека. Взял Господь на ладошку вербную расцветшую пуховку — у Бога в хоромах вербы! — дунул и стала из вербной пуховки пчела. И сказал Господь Адаму: «От сей твари мелкой учись добру, смирению, труду и порядку, береги ее и ходи за ней и от неё же получишь утешение и сладость. А чтобы не забывал грех твой, будет сей твари дана змеиная мудрость и змеиное жало и будет жалить тебя, как ужалил змей-искуситель».
Ночью в лесу слышно, как падают мертвые листья. Пчелы затяжелели и, выгнав трутней, больше не вылетают. Дед Игнат глиной замазал летки в ульях. Сняли в саду налитую, пахучую антоновку, сложили в ровные грудки. Красный, среди желтых, упавших с яблони листьев, листочек кажется издали подосиновиком. Мужики ходили в болото копать смолу, — поедут лучить рыбу. Налетел вихорь, тряханул липами, грохонул крышей, и по саду, доставая небо, тучей полетали, кружась, падая и взлетая, мертвые листья. Холоднеет… Бабочки-траурницы и осенние крапивницы провожают лето. Они садятся на жохлую кору яблонь умирать. Их можно брать руками — не улетают. Только осенью может случиться такое: идешь, задумавшись по лесу и вдруг станешь, не сразу поняв, что остановило. Чувствуешь запах, чем-то крепким, как хлеб печеный пахнет, и воспоминания охватывают душу… Глянешь вверх, — Боже мой — там светло-жёлтые листья, все целы, — дуб! Кое-где желтеет запоздалый цветок. Травы высыпали в землю свои семена и под ветром качаются одни голые цубылки. Еще зеленеет на пастбищах подъеденный подсед — так зеленым под снег и ляжет. Далеко слышна пастушья труба. Еще держится на ольхе лист, изъеденный в тюль. А ель спит и ничего не видит, падет пороша, — проснется. Заяц по палому листу — шух! шух! В неделю, как сожжённая, легла ботва на картошке. Осадистый можжевельник обсыпался черными и зелеными бусами — ждет не дождется снегу. Травы и деревья поют последнюю песню, хвалят родную землю, хвалят жаркое солнце, хвалят теплые дожди. Между сухими листьями, — нет-нет, — вылезет крепкая головка подосиновика. Срежешь, — почернеет корешок. Оттрудила мать-земля… Белки нагребли орехов, — на подбор ядреные — и ждут осенних дождей: белке и коту от мокроты беспокойство. А зимой пойдут сигать по еловым макушкам, шулять шишками… Отпотевают окна, а ветер чаще да шибче.
Художник: Казимира Малевича «Летний пейзаж».
источник
15 июня (3 июня по юлианскому календарю) 1867 года родился Константин Дмитриевич Бальмонт, яркий представитель русской поэзии Серебряного века, поэт-символист, переводчик. Сейчас 150-летний юбилей. Бальмонт рос в большой семье — у него было шесть братьев, отец — мировой судья, позже — председатель уездной земской управы, мать — из семьи военного, творческая личность, именно она очень сильно повлияла на развитие и мировоззрение Константина, открыв ему мир литературы, истории, музыки.
Детство его прошло в усадьбе в богатой природой Владимирской губернии, поэтому по воспоминаниям поэта главными учителями в поэзии стали: «сад, ручьи, болотные озерки, шелест листвы, бабочки, птицы и зори». В школьную пору Бальмонт стал много читать, в том числе книги на французском и английском языках, и в возрасте десяти лет уже сам начал писать первые стихи под впечатлением от прочитанного. В 1885 году состоялся литературный дебют Бальмонта. Три его стихотворения были напечатаны в популярном петербургском журнале «Живописное обозрение».
Бальмонт был первым представителем символизма в поэзии, ставшим широко известным в стране. Хотя критики и литературоведы отмечали не полное соответствие его поэзии символизму и относили ее больше к импрессионизму. Стихи его были в основном романтические, отвлеченные, неземные.
Бальмонт пытался учиться в Московском университете, за революционные склонности был сослан в Шую, снова возвращался в университет, затем в ярославский Демидовский лицей юридических наук, и после этого оставил попытки получить государственное образование.
В 1890 году произошло переломное событие в жизни поэта: он пытался покончить с собой, выбросившись из окна третьего этажа, получил серьёзные травмы и год был прикован к постели. Вероятно на этот поступок его толкнуло отчаяние — семейное и финансовое положение оставляли желать лучшего, он был в ссоре с родителями из-за женитьбы и не получал от них денежной поддержки. Однако, за этот период он смог прислушаться к себе и почувствовал свое призвание.
Бальмонт всегда считал себя революционером, из-за этого, начиная с 1901 года (выслан из Санкт-Петербурга) он часто бывает за границей, а в 1906 году, опасаясь ареста, спешно и надолго уезжает в Париж. Возвращается в 1913 году по амнистии в Россию. Бальмонт приветствовал Февральскую революцию, но скоро разочаровался в новой власти, а после Октябрьской революции полностью пересмотрел свои взгляды, ужаснувшись «хаосу» «смутных времён».
В 1920 году поэт смог с семьей выехать в Париж, где проживал до конца своей жизни (1942).
Вспоминаем и вдохновляемся:
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьётся эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Всё, чем жил с тревогой, с наслаждением, Всё, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Всё, на чём печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звёзды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел всё тише, всё печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови. Любить? — Любя, убить — вот красота любви. Я только миг люблю, и удаляюсь прочь. Со мной был ясный день, за мной клубится ночь.
Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить. Беги, пока ещё ты можешь не любить. Как жернов буду я для полудетских плеч. Светить и греть. — Уйди! Могу я только жечь.
источник
Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.
Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.
Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.
Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстрым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.
Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.
Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз.
Cтихотворение состоит из 7-ти строф (всего 28 строк) Размер: разностопный хорей Стопа: двухсложная с ударением на 1-м слоге ( — ) ———————————————————————— 1-я cтрофа — 4 строки, четверостишие. Рифмы: зеркальная-камыши-печальная-души. Рифмовка: ABAB — перекрёстная
Анализ стихотворения сделан программой в реальном времени
Строфа — это объединение двух или нескольких строк стихотворения, имеющих интонационное сходство или общую систему рифм, и регулярно или периодически повторяющееся в стихотворении. Большинство стихотворений делятся на строфы и т.о. являются строфическими. Если разделения на строфы нет, такие стихи принято называть астрофическими. Самая популярная строфа в русской поэзии — четверостишие (катрен, 4 строки). Широко употребимыми строфами также являются: двустишие (дистих), трёхстишие (терцет), пятистишие, шестистишие (секстина), восьмистишие (октава) и др. Больше о строфах
Стопа — это единица длины стиха, состоящая из повторяющейся последовательности ударного и безударных слогов. Двухсложные стопы состоят из двух слогов: хорей (ударный и безударный слог), ямб (безударный и ударный слог) — самая распостранённая стопа в русской поэзии. Трёхсложные стопы — последовательность из 3-х слогов: дактиль (ударный слог первый из трёх), амфибрахий (ударный слог второй из трёх), анапест (ударный слог третий). Четырёхсложная стопа — пеон — четыре слога, где ударный слог может регулярно повторяться на месте любого из четырёх слогов: первый пеон — пеон с ударением на первом слоге, второй пеон — с ударением на втором слоге и так далее. Пятисложная стопа состоит из пяти слогов: пентон — ударный слог третий из пяти. Больше о стопах
Размер — это способ звуковой организации стиха; порядок чередования ударных и безударных слогов в стопе стихотворения. Размер стихотворения повторяет название стопы и указывает на кол-во стоп в строке. Любая стопа может повторяться в строке несколько раз (от одного до восьми, и более). Кол-во повторов стопы и определяет полный размер стиха, например: одностопный пентон, двухстопный пеон, трехстопный анапест, четырёхстопный ямб, пятистопный дактиль, шестистопный хорей и т.д. Больше о размерах
Рифма — это звуковой повтор, традиционно используемый в поэзии и, как правило, расположенный и ожидаемый на концах строк в стихах. Рифма скрепляет собой строки и вызывает ощущение звуковой гармонии и смысловой законченности определённых частей стихотворения. Рифмы помогают ритмическому восприятию строк и строф, выполняют запоминательную функцию в стихах и усиливают воздействие поэзии как искусства благодаря изысканному благозвучию слов. Больше о рифмах
Рифмовка — это порядок чередования рифм в стихах. Основные способы рифмовки: смежная рифмовка (рифмуются соседние строки: AA ВВ СС DD), перекрёстная рифмовка (строки рифмуются через одну: ABAB), кольцевая или опоясывающая рифмовка (строки рифмуются между собой через две другие строки со смежной рифмовкой: ABBA), холостая (частичная рифмовка в четверостишии с отсутствием рифмы между первой и третьей строкой: АBCB), гиперхолостая рифмовка (в четверостишии рифма есть только к первой строке, а ожидаемая рифма между второй и четвёртой строкой отсутствует: ABAC, ABCA, AABC), смешанная или вольная рифмовка (рифмовка в сложных строфах с различными комбинациями рифмованных строк). Больше о рифмовке
источник
Куда: Где и блеск, и жизнь, и шум листов,
И полдня сладострастный зной,
Как взор грузинки молодой!
Кому: Герою нашего времени
Здравствуйте, любезнейший Григорий Александрович! Очень рада, что мне выпала возможность написать Вам письмо. Прочитав о Вас, узнав, какой Вы человек, я захотела непременно пообщаться с Вами. Как бы лестно это ни звучало, но поверьте, Вы мой самый любимый герой. Никогда не встречала такого человека, как Вы. Если позволите, давайте вместе пройдемся по страницам романа. Итак, я открываю книгу…
Начинать всегда трудно, но еще труднее именно с первой главы. Простите меня, Григорий Александрович, что заставляю Вас погружаться в самые печальные и тяжелые воспоминания.
Бэла… Не подумайте, что я собираюсь Вас судить или упрекать в чем-то, нет! Я уверена, что Вы сами себя уже «казнили». Первое впечатление, которое у меня сложилось о Вас после прочтения этой главы, что Вы – эгоист, каких еще на земле надо поискать. Прошу Вас, не обижайтесь на меня. Я думаю, лучше, если мы с Вами поговорим, не кривя душой. Вы знаете, именно Бэлу я понимаю больше, чем других девушек, с которыми нам еще с вами предстоит встретиться. Я тоже девушка другой (не русской) национальности, может, это звучит глупо, но я чувствую, что мы с Бэлой связаны глубокими корнями. Даже неудивительно, что Вы заинтересовались ею: ее загадочностью, неприступностью. Вы как маленькое дитя, увидевшее конфетку с блестящей этикеткой. Она любила Вас, боготворила… Грубо, конечно, сказано, но, я чувствую, рано или поздно она бы погибла… Подумайте, какая ее ждала бы жизнь? Постоянное одиночество, безответная любовь… Это все равно, что птица без крыльев. Пора заканчивать говорить об этой главе, так как я достаточно перевернула Вам душу; но перед тем, как я закончу, не терпится задать вопрос: хотели бы Вы увидеть ее снова, но уже в другом мире? На мой взгляд, Бэла была «дикой белой лошадкой», которую Вы смогли взять под уздцы.
Открываю следующую страницу…
Как же не сказать о Максиме Максимовиче, об этом добром и доверчивом штабс-капитане. Знаете, он чем-то напоминает мне Савельича из «Капитанской дочки», которую Вы, несомненно, прочитали. Такой же услужливый, безобидный человек. Он нам много рассказал о Вас. Он считал Вас приятелем, другом, а может, даже сыном. Хотя это только мои предположения.… Скажите, как Вы относитесь к тому, что Максим Максимыч отдал Ваш дневник создателю романа? Сердитесь ли Вы на него? Прочитав в конце эти строки «…слеза досады по временам сверкала на его ресницах, — конечно, мы были приятели, — ну, да что приятели в нынешнем веке. Что ему во мне?» — так хотелось обнять М. М. и тихо прошептать на ухо: « Все не так! Он Вас всегда уважал и никогда о Вас не забудет». Надеюсь, я не солгала бы ему?
Вот мы и приблизились к Вашему журналу. Давно хотела спросить: а Вы с детства ведете дневник или с того момента, как побывали в Тамани?
Недавно прочитала про бермудский треугольник, про который Вы, скорее всего, не знаете. Бермудский треугольник – это такое место в океане, где по необъяснимым причинам пропадают корабли и самолеты. Сразу пришла мысль, что Тамань – это прототип «треугольника», только здесь пропадают не корабли, а личные вещи.
Мы знакомимся с ундиной, ундиной с «правильным носом». Вы не раз упоминаете про ее нос: «…и особенно правильный нос — все это было для меня обворожительно. Хотя в ее косвенных взглядах я читал что-то дикое и подозрительное, хотя в ее улыбке было что-то неопределенное, но такова сила предубеждений: правильный нос свел меня с ума…». Вы так тонко чувствуете женскую красоту. Откуда в Вас это? Может, от родителей? На этой череде вопросов давайте закончим эту главу.
Впереди нас ждет встреча с княжной Мери…
Если честно, не знаю, с чего или с кого начать. Попробую начать с Грушницкого. Я чувствую, сейчас Вы улыбнулись улыбкой, в которой отражается грусть и жалость, а в глазах сразу появилась картина дуэли. Не так ли? Славно и умело Вы посмеялись над ним. Грушницкий был Вашей тенью, он единственный видел Вас насквозь, и Вы ненавидели его за это. Так странно, он открылся Вам, рассказал о своих чувствах, просил совета. Неужели он не понимал, чем это кончится? Может, у него были свои злые намерения. Чужая душа – потемки…
Постепенно мы переходим к главной героине этой главы. Мери…Какое нежное и милое имя, абсолютно подходящее молодой княжне. Она напоминает мне маленького пушистого котенка, которого Вы дразните ярким клубком; он сначала хмурится, показывает свои коготочки, старается поскорее отнять у вас клубок, а потом она привыкает к Вам, чувствует Вашу заботу, ласкается о Ваши теплые руки, мурлычет… А Вы наигрались им, отдали ему клубок и оставили его одного. Жестоко… Вот Вы говорите: « Другой бы на моем месте предложил княжне son сoeur et sa fortune; но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы то страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться,- прости любовь! Мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова…», — значит, Вы все-таки любили Мери? Неужели Вы так легко способны разлюбить.
Чуть не забыла о докторе Вернере. У меня при слове доктор сразу возникает ассоциация со строгим и серьезным «дяденькой», но доктор Вернер – полная противоположность моим ассоциациям. Я почти ничего не знаю о его жизни, поэтому не рискую говорить о нем. Быть может, Вы сами в письме напишите мне про него?
Как бы ни было жаль, но мы уже на последней главе.
Я очень суеверная, верю в приметы, гадания. Я всегда задумываюсь о жизнь: когда она закончится? как я ее проживу? зачем я живу? Иногда мне хочется узнать дату своей смерти, а почему бы и нет? Почему мы должны бояться старухи с косой? Но я, наверное, никогда не посмела бы сама распорядиться своей судьбой. Я думаю, Вы понимаете, что я веду к Вуличу. Вулич — непредсказуемый человек, честный игрок. Сейчас не встретишь таких людей. Удивительно, как с первого взгляда определить день смерти человека? У меня дрожь по телу… Бывали у Вас подобные случаи в жизни? Видели ли Вы еще у кого-нибудь смерть на лице?
Вы уже догадываетесь, кого я пропустила. Конечно, Вашу любовь, Вашу Веру…
На днях слышала вот какое выражение: «- Как ваше имя? – Вера. – А полное? – Доверие…». Правда, красиво? В романе нам встречаются необычные имена: Бэла, Мери и ундина. В них будто скрыто что-то таинственное. А тут Вера… Ничего загадочного. Она полностью Вам раскрыла свои чувства, свою любовь, не винила Вас ни в чем, она просто верила Вам…Сейчас, я уверена, Вы вспомнили о письме и держите его в руках. Так могла написать несчастная женщина, которая всю свою жизнь любила только одного человека: «Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно, ничей взор не обещает столько блаженства, никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном». Я знаю, Вам трудно. Надо оставить Вас одного.
Я заканчиваю свое письмо. Спасибо вам, Григорий Александрович, за проделанный со мною путь. Всего доброго…
21.11.2009г. С уважением Сабина
Анализ текста — вид работы, при котором осуществляется функциональный и системный подход к изучению языка, а также ярко выявляется межпредметные связи. Работа с текстом развивает у учащихся языковое чутье, способствует устранению грамматических, стилистических и речевых ошибок, значительно углубляет стилистическо-семантическое восприятие произведений художественной литературы.
Анализ стихотворения К. Бальмонта «Лебедь»
Стихи Серебряного века отличаются напевностью и мелодичностью, они содержат в себе глубокий смысл, тайну, которую каждый раскрывает по-своему.
Одним из ярких представителей поэтов-символистов Серебряного века является К.Бальмонт. В его стихах просматриваются характерные для символизма черты: описание внутреннего мира человека и его чувств, изображение действительности через образы.
В стихотворении «Лебедь» Бальмонт раскрывает, возможно, чувства какого-то человека, а может быть, и состояние своей души через образ умирающего лебедя. Автором использован прием персонификации: лебедь мучается, страдает, словно человек:
Это плачет лебедь умирающий
Он со своим прошедшим говорит.
Перед смертью лебедь думает о прожитой жизни, хочет «невозвратное вернуть», жалуется на свою судьбу догорающему вечеру:
Отчего так грустны эти жалобы?
Отчего так бьется эта грудь?
Бальмонт в своем стихотворении создает единство природы и человека, ведь лебедь – лишь образ, с помощью которого раскрыта трагедия человеческой души. Все чувства и переживания лебедя перекликаются с природой:
Заводь спит. Молчит вода зеркальная.
Пение лебедя сопровождается шепотом камышей:
Лебедь пел все тише, все печальнее,
Яркая антитеза («А в небе вечер догорающий / И горит и не горит».) показывает такую же неопределенность, такое же смятение в природе, как и в душе лебедя.
Благодаря многочисленным эпитетам читатель может лучше понять душевное состояние лебедя («лебедь умирающий», «белый лебедь», «быстрое сновиденье», « в предсмертный час»). Для того, чтобы акцентировать внимание на отдельных словах и фразах, автор во всем стихотворении использует инверсию. Каждое четверостишие представляет собой период – ритмомелодическую конструкцию, в которой мысль нарастает, достигает вершины, после чего тема получает свое разрешение. Но в то же время все четверостишия составляют целостное произведение.
С помощью однородных членов автор показывает, насколько сильные и разные чувства переполняют душу умирающего лебедя («Все, чем с тревогой, с наслажденьем…»). Борьба чувств также показана с помощью антитезы («не живой он пел, а умирающий…»).
С помощью сравнительных оборотов автор отождествляет чувства лебедя с природой («Чья-то песня слышится, печальная, / Как последний вздох души».) Риторические вопросы показывают безысходность ситуации:
Отчего так грустны эти жалобы?
Отчего так бьется эта грудь?
Автор задает вопросы, на которые никто не знает ответа, и это дает читателю возможность размышлять о жизни. С помощью оксюморона («невозвратное вернуть») и парадокса («Что перед смертью, вечной, примиряющий,/ Видел правду в первый раз».) Бальмонт хочет показать безжалостность этого мира, неумолимый бег времени. Гармоничность стихотворению придает анафора:
Все, чем с тревогой, с наслажденьем,
Все, на что надеялась любовь,
И когда блеснули звезды дальние,
И когда туман вставал в тиши.
Лексический повтор («Лебедь пел все тише, все печальнее…») автор использует для усиления эмоционального уровня произведения. Для того, чтобы сконцентрировать внимание читателя на отдельных фразах, автор использовал парцелляцию:
…:Точно он у озера любимого прощении молил.
И когда блеснули звезды дальние,…
Автор красиво и лаконично изложил свои мысли, написав стихотворении амфибрахием с пиррихиями и использовав перекрестную рифму. К стихотворению Бальмонта «Лебедь» подошло бы название «Лебединая песня» — последняя песня, какое-то последнее важное дело в жизни. Своим стихотворением Бальмонт заставляет задуматься, для чего мы живем? Что ищем мы в этом мире? Эти философские вопросы пытались осветить многие поэты Серебряного века: А.Белый, А.Ахматова, А.Блок. Стихи Серебряного века – это бесценное наследие, которое будут помнить вечно.
Анализ стихотворения В.Я Брюсова «Вечер после дождя»
От грязи весенних улиц, от суеты рабочих будней, от пустых разговоров и проблем люблю уйти в уединенный уголок природы, где все просто и понятно, где каждая травинка, каждый зверек живет в гармонии и покое, сохраняя чистоту и первозданную прелесть. Природа хранит те качества, которыми наделил ее Бог, когда создавал этот мир. Природа – божий храм, а человек – часть его. Эта идея звучит в стихотворении В.Я. Брюсова «Ветер после дождя».
Автор использует эпитеты «печальный», «многострадальный» в сочетании со словом «ветер». Ветер как природное явление облетел каждый уголок планеты, узнал многое о другой жизни, понял, что не везде живут в мире и согласии, не везде царит порядок и нравственность. Человек отвернулся от чистого, божьего начала, окунулся во тьму. От этого «ветер, печальный, многострадальный». Но автор придает этому явлению особое значение. Ветер не только переживает, он пытается что-то исправить. В.Я. Брюсов использует олицетворение: «…сеял хрустальный дождь на меня», это означает, что ветер просвещает человека, рассеивая божественные дары с неба. Эпитет «хрустальный» употребляется в значении чистый, благородный. К тому же хрустальный – это не вода, он бьет больнее, тем самым, будто пытается «достучаться» до совести человека, пробудить его прекрасное начало, заложенное Богом.
В.Я. Брюсов не случайно описывает весеннюю («…я, окропленный майским дождем») природу после дождя. Весна – время, когда все начинает жить заново, с чистого листа, на котором будет написана новая история, не связанная с прошлым. И чтобы эта история была началом чего-то вечного и прекрасного, нужно очиститься…
Пред алтарем человека встает на колени, когда просит у Бога прощение, просит отпустить грехи. И Бог всегда прощает, если просьба искренна, истинно раскаяние. Яркий эпитет «окропленный майским дождем» доказывает, что Бог смилостивился. В церкви, когда крестят младенца, священник окропляет его святой водой. Автор хотел сказать, что майский дождь, первый, чистый – это святая вода и что Бог заново крестил «погибшего» человека, подарив ему веру в прекрасное, закалив его дух.
Становится понятными строчки из стихотворения «…первые тени в тихой дали». Это метафора. Автор хотел сказать, что в гармонии с природой, с собой, с Богом человека ждет светлое, тихое, безмятежное будущее.
В.Я. Брюсов завершает стихотворение словом «…час примирений с миром земли!». То маленькое мгновение, когда все плохое смыто «святой водой», когда душа прощена, когда на чистом листе человек не успел еще поставить новую кляксу – это мгновение духовного единства Неба и Земли. Утопия, о которой думал, наверное, Бог, создавая этот мир.
Религиозные мотивы прослеживаются в использовании автором таких слов, как «алтарь», «жрец» («…жрец, преклоненный пред алтарем»), «храм» (« …властвуй, как храм»).
В стихотворении присутствуют нежные, теплые тона: зеленый («…тенью зеленой»), синий («…лип осененный»). Зеленый цвет, как известно, символ душевного спокойствия и гармонии. Синий цвет – символ неба, чего-то высокого и необъятного… Цветопись помогает автору показать единство Бога и природы, а значит и человека.
Также в стихотворении встречаются риторические восклицания, которые выделяют основные мысли автора, заставляют читателя обратить на них внимание и задуматься… («…час примирений с миром земли!»).
Дневник как жанр художественной литературы – это произведение, в котором повествование ведется от первого лица с предельной откровенностью в виде повседневных или периодических записей. В дневнике автор описывает события личной и общественной жизни, анализирует собственные чувства и переживания, поступки других людей.
Характерными особенностями дневника является монологичность, исповедальность, доверительная интонация и произвольная композиция. Все это придает ему достоверность, убеждая читателя в невыдуманности происходящих событий.
Как жанр сочинения дневник можно использовать, если вам необходимо передать свои собственные глубоко личные впечатления и переживания, вызванные произведениями искусства, а также в тех случаях, когда вашей задачей является подробное исследование внутреннего мира героев. Сочинение пишется от лица литературного героя или вымышленного ( реального) автора работы.
Без любви жизнь теряет всякий смысл.
Пройти отмеренное и ни в кого не влюбиться –
Попробуй. Не попробуешь – считай, что и не
Сегодня нас вновь посетил Ленский. Он был со своим новым другом Онегиным. Интересный человек этот Онегин… Хорош собою, умен, сдержан. Я хочу увидеть его снова, узнать ближе.
Ах! Какие толки ходят о нас с Е.! Мне прочат его в женихи, говорят о свадьбе. О, как это глупо и нелепо, но как я хочу, чтоб это было действительностью… Эти сплетни творят со мною непонятное: мне досадно и отрадно слушать их! Ах, неужели я влюблена? Душа моя так давно желала познать это неведомое доселе чувство, сравнимое лишь с восходом солнца и утренней росой! Чистое, словно слеза, и доброе, как слово моей дорогой няни, чувство любви…
Теперь читаю я романы с большим вниманием и удовольствием, представляю, какое счастье ждет меня. Я мечтаю, надеюсь, я верю… Да, я люблю его! Я жду его, как Светлана ждала своего любимого, я люблю его так же преданно и самозабвенно, как Лиза любила Эраста.
Вчера я раскрыла свою тайну няне. Ей жаль меня, она думает, что я больна, но это не так! Я задумчива, бледна и грустна лишь от терзаний, сковывающих мою душу, от тоски по Е…
Ах! Как тяжело, как мучительно, как больно держать в себе эти чувства! Роняя слезы, вдыхая аромат цветов в саду, я нашла ответ в тусклом и вдохновительном блеске луны. Я напишу ему письмо, в котором раскрою все мысли и чувства, всю боль свою. Он не оставит меня, если испытывает хоть каплю жалости к моей несчастной доле, ведь я вручаю ему свою судьбу.
Ответа нет… Я не нахожу себе места, все жду… День тянется за днем, с каждым приходом ночи огонь надежды в душе моей гаснет…
Он приехал, мы говорили в саду. Вид его был суров и грозен, взгляд его словно обжег меня, и я сразу поняла все … После его слов я, едва дыша, оперлась на его руку, и мы пошли домой. Все конечно для меня… Нет больше алых закатов, звонких трелей птиц, блеска ночных звезд, мечтаний и надежд…Ах, Евгений, что же ты со мной сделал?
Не думала я, что судьба сведет нас вновь. Как изменилась моя жизнь, но сильнее изменилась я.
Моя детская наивность исчезла, со всеми я спокойна и неговорлива. Онегин не ожидал увидеть меня такой. Глаза его теперь блестят так же, как когда-то блестели мои, а сердце сжимается от боли и ноет. Все это мне близко и понятно. Евгений пытается вернуть ушедшее, но он не услышит от меня больше слов, которые я когда-то написала в письме. Теперь все по-другому: я жена, которая должна сохранить честь мужа. Я люблю Е.О., но никто об этом никогда не узнает…
Когда он упал к моим ногам, бледный, страстный мой, Евгений, не трудно догадаться о ком я проливала слезы в этот момент. Зачем он здесь? Безумец. Требует моей любви. Где же раньше была его любовь? Слишком поздно. Я его не виню. Я поклялась, я замужем, люблю другого. Люблю его. Наша любовь-это наша вина. Это безумство! Так нельзя! Нет, нельзя…
Неизбежность. Нас нет. Нас никогда не будет. Я разбита. Мы встретились в саду у аллеи. Молчали. Подобно грозной тени мой Евгений. Взгляд холоден. Он объяснился. Милый отказ, совет и проповедь, урок…Я ранена на всю жизнь. Забыть все. Навсегда. На века. С глаз долой, из сердца вон…
Осознание того, что моя любовь, внезапно возникшая из неоткуда, это только моя любовь, любовь без взаимности и страсти, обрушилось тяжелым камнем, разрушая все, что я называла тобой.… Но всё же где-то теплится надежа. Но всё же, всё же, всё же…
Я влюблена. Тоска любви меня пленяет. Он герой моего романа, мой ангел хранитель. Я не в силах молчать! Запиской этой к О…к тому…к возлюбленному решаюсь выразить все чувства души моей. Верю, что они будут оправданы. Растворяюсь, падая в розовое море надежд…
Гранин А.Е., Шильникова О.Г. Сочинение по литературе. Методическое пособие.- Волгоград: издательство «Братья Гринины» 1998 г.
