Проблема познания является одной из важнейших, которыми занимается философия, наряду с такими проблемами, как сущность бытия, человека и общества. Ее решение находится в тесной связи, а зачастую и в прямой зависимости от того, как решаются проблемы бытия.
Загадки, тайны и парадоксы познания будоражат умы людей с незапамятных времен. Однако наряду с бурным развитием наук, образованием новых научных школ и направлений нерешенных вопросов, связанных с рождением знания, не становится меньше. Характеризуя важность рассмотрения познавательной проблематики, необходимо сделать несколько замечаний.
Первое. Деятельность человека носит, как правило, осмысленный характер (иногда говорят осознанный характер, и это правильно). Но почему-то мы недостаточно внимания обращаем на то обстоятельство, что в основе этой деятельности (осмысленной, осознанной) находится знание. Познавательный (гносеологический) компонент лежит если не в основе, то, по крайней мере, находится в начале человеческой деятельности. Именно правильное начало обеспечивает базу для эффективного познания, именно от начала зависит истинность знания и, как следствие, результаты практики.
Второе. В условиях современной динамичной жизни много и справедливо говорят о кризисе в области методологии, а это напрямую связано с наукой, которая существенно влияет на реальную жизнь людей. Извечный вопрос, как усилить познавательные возможности человека, повысив тем самым эффективность его деятельности, остается, безусловно, актуальным. Несмотря на трудности познания, связанные со сложностью, неисчерпаемостью и противоречивостью окружающей нас действительности, с наличием ошибок в ходе чувственного восприятия, возможностью искажений реальности в процессе абстрагирования, наше время не является исключением в поиске эффективных средств и способов познавательной деятельности. Вот почему необходимо обратиться к проблемам, которые возникают при рассмотрении процесса познания, так как от их эффективного решения зависят результаты практической деятельности людей.
Третье. Процесс познания, а точнее его результат — знание, имеет еще один очень важный ценностный аспект. Смысл его очень удачно выразил К.Э. Циолковский, который писал: «Большая разница — знать и не знать. Положим, я сейчас беден, терплю голод и холод. Но если я знаю, что через 10 лет меня ожидает богатое наследство, то мне легко перенести мою нужду. Я уже буду счастлив одним ожиданием счастья. Это ожидание придаст мне силы и бодрость. Даст энергию, которая может принести в жизни плоды. Напротив, безнадежность отнимает силы, отнимает радость и даже убивает». Таким образом, знание оказывается связано с социальным оптимизмом.
Изучение феномена познания предполагает раскрытие природы и особенностей исследуемого процесса.
Психические познавательные процессы, используемые как модель познавательных процессов в психологии, далеко не исчерпывают процесс познания; проблема рождения и функционирования знания затрагивает немало других наук, прямо или косвенно занимающихся исследованием процесса познания, его сущности, содержания, форм и особенностей протекания.
Обусловленное практикой требование исследования процесса познания сопутствовало всей истории развития человека и общества. Начатый на заре формирования науки анализ анатомии познавательного аппарата или последующие попытки систематизации и осмысления приобретенных знаний были нацелены на раскрытие сущности и механизма познавательного акта. Следует заметить, что познание функционирует на уровне отношений «субъект — объект», формирование которых связано с эволюцией форм отражения материи.
- 1) возможность и структуру самопознания материи (формы, ступени, уровни), объективно детерминированную структурой познаваемой реальности;
- 2) структуру соотношения объективного и субъективного в мысленных отражениях действительности (истина, заблуждение);
- 3) характер мысленных отражений с точки зрения их детерминации, проверяемости и ценностной определенности.
При всей остроте познавательных проблем, при всей их пестроте, обусловленной разными (порой полярными) школами в гносеологии, все же можно выделить некоторые узловые, которые обозначаются как основные проблемы теории познания.
Первая проблема — выяснение природы самого познания, выявление основ и условий познавательного процесса. Переводя эту проблему для понимания в более упрощенное русло, можно поставить вопрос: а почему, собственно, ум человека ищет объяснений происходящего? Безусловно, ответов может более чем, достаточно: по причине практической, в силу потребностей и интересов и т.д. В этом отношении любопытна мысль, высказанная В.П. Алексеевым: «. при превышении определенного уровня сложности система, чтобы вести себя адекватно окружающей среде, должна начать предугадывать ход будущих событий. В противном случае она, сталкиваясь с изменением условий, в силу своей сложности и невозможности быстрой перестройки, будет постоянно отставать в своих ответах на новые задачи». Это предположение В.П. Алексеева наводит на определенное понимание, почему ум человека ищет объяснений.
Но не менее важна и вторая часть проблемы — выяснение условий познавательного процесса. К условиям, при которых возникает познавательный феномен, относятся:
- 1) природа (весь мир в его бесконечном многообразии свойств и качеств);
- 2) человек (мозг человека как продукт той же природы);
- 3) форма отражения природы в познавательной деятельности (мысли, чувства).
Если все три компонента в наличии и во взаимосвязи, феномен познания возникает. В противном случае говорить о познании проблематично.
Необходимо определиться также и с понятием «отражение», которое лежит в основе осмысления процесса познания. Упрощенное понимание этого термина приводит к вульгаризации диалектики познания. Под отражением понимается процесс взаимодействия, при котором одни материальные тела, процессы, явления своими свойствами и структурой воспроизводят свойства и структуру других материальных тел, процессов, явлений, сохраняя при этом след взаимодействия.
Вторая проблема гносеологии — определение конечного источника знаний, характеристика объектов познания. Эта проблема распадается на ряд вопросов: Откуда черпает познание свой исходный материал? Что такое объект познания? Какие бывают объекты познания? Говоря об источнике познания, мы можем с достаточным основанием утверждать, что внешний мир доставляет, в конечном счете, исходную информацию для обработки. Под объектом познания обычно в широком смысле понимается то, на что направлено познание — материальный мир (природный и социальный), окружающий человека и включенный в сферу деятельности людей и их отношений.
В большом массиве объектов познания можно выделить первичные, вторичные и третичные.
Первичным объектом познания (а соответственно и конечным источником знаний) всегда выступает определенная часть, фрагмент материального мира. Однако поскольку в процессе отражения первичных объектов формируется сознание, возникают его образы, постольку возникают вторичные объекты познания (и соответственно вторичный источник знаний). Таковыми и выступают сознание и его образы, а шире — все духовные процессы, духовный мир людей. Наконец, можно говорить и о третичных объектах познания — объектах, которые специально создает и изучает человек в процессе научно-теоретической деятельности. К таковым следует отнести понятия «точка», «идеальный газ», «плоскость» и т.д.
Определение объекта познания осуществляется с учетом принципа практики. Познание мира осуществляется в формах активности субъекта, который в ходе практики вовлекает определенные аспекты действительности в сферу своей жизнедеятельности, придавая им статус и предмета труда, и объекта познания. Иначе говоря, именно и только в ходе деятельности человека природные предметы и явления становятся функционально значимыми как объекты деятельности и познания. Выделить в чистом виде объект познания невозможно. Уже для первобытного человека, поскольку он изменил свое отношение к внешнему миру, предметы как бы «отрываются» от своей естественной основы и «связываются» с возникшей системой социальных потребностей.
Общество является особым объектом. В силу этого социальное познание, в частности, отличается гораздо меньшей, по сравнению с естествознанием, стандартизацией языка исследования, отсутствием четкой алгоритмизации в исследовательском поведении, наличием достаточной свободы выбора конкретных способов или средств решения познавательных проблем. В социальном познании в большей мере, чем в естественнонаучном познании, проявляется личность исследователя с его жизненным опытом, с особенностями его видения явлений и их оценки, его мышления и воображения. Одна из особенностей социального познания заключается в том, что здесь имеет место взаимодействие собственно научного исследования с обыденным сознанием («здравым смыслом»), с различными вненаучными формами «практического» ценностного сознания и познания. Все это говорит о том, что общество является особым объектом познания.
К третьей проблеме теории познания можно отнести проблему субъекта познания. Что такое субъект познания? Какую роль играет субъект в процессе взаимодействия с объектом? Вот круг вопросов, как бы обозначающих суть этой проблемы.
Субъект познания — это личность, социальная группа, общество в целом. В процессе познания происходит объективизация субъекта — т.е. гносеологические действия субъекта, направленные на получение знаний, адекватно воспроизводящих объективную реальность и выражающихся прежде всего в языке. Субъект вносит свои коррективы в познавательный процесс, как минимум, по двум направлениям:
- — по линии индивидуальной субъективности (когда мы приписываем объектам познания свойства и качества в соответствии со своими потребностями и интересами);
- — по линии «коллективной» субъективности (субъект всегда реализует свой познавательный интерес в определенных социальных условиях и несет на себе их печать). Абстрагироваться от этих влияний при выделении объекта познания невозможно.
Формулировка четвертой проблемы теории познания может звучать так: каковы содержание, формы, закономерности процесса познания? Как идет развитие знания? На сегодня наука выделяет чувственное и рациональное познание, видит познавательные возможности интуиции. Есть ли закономерности данного процесса? Если да, то каковы они? Каковы противоречия процесса познания, как они решаются?
Пятая проблема связана с оценкой результатов познания. Что есть истина? Как соотносятся истина и заблуждение? Как добывается истина и каковы ее критерии? Дж. Локк, характеризуя стиль и отчасти смысл достижения истины, писал: «Поиски разумом истины представляют род соколиной или псовой охоты, в которой сама погоня за дичью составляет значительную часть наслаждения. Каждый шаг, который делает ум в своем движении к знанию, есть некоторое открытие, каковое является не только новым, но и самым лучшим, на время, по крайней мере».
Говоря об основных проблемах классической теории познания, нельзя не упомянуть и о принципах, на которых она базируется, в их числе:
- — принцип познаваемости мира;
- — принцип определяющей роли практики;
- — принцип отражения, который включает в себя следующие идеи: всеобщности отражения; отражаемое первично, отражающее вторично; отражение — это диалектический процесс; познание — высшая форма отражения; образы отражения субъективны по форме, объективны по содержанию; исходный и конечный пункт познания — практика.
Таким образом, гносеология (теория познания, эпистемология) — это раздел философии (и отрасль философского знания), в котором изучаются: проблемы природы познания и его возможности; отношение знания к реальности; исследуются всеобщие предпосылки познания; выявляются условия его достоверности и истинности.
источник
Познание как предмет философского анализа.
Понятие «знание» и его уровни.
Структура познания. Субъект и объект познания.
Практика: понятие, виды и роль в познании.
Чувственное и рациональное познание и их формы.
Истина как процесс и цель познания.
Диагноз как форма познавательного процесса.
Многообразные отношения человека к миру включают в себя познавательные отношения. Познание– это активная деятельность людей, направленная на приобретение, углубление, развитие знаний.
Гносеология(греч.gnosis– знание иlogos– учение) – теория познания, раздел философии, в котором рассматриваются вопросы о сущности, источниках и методах познания, о путях постижения и критериях истины.
Философская теория познания рассматривает всеобщее в познавательной деятельности человека, безотносительно к тому, к какому виду относится познание (научное, повседневное, художественное), кто является субъектом познания (отдельный индивид, коллектив людей).
Гносеология тесно связана с онтологией, гносеологические категории и принципы имеют онтологическое обоснование. Основной вопрос философии, помимо онтологической стороны (что первично – материальное или идеальное?), имеет такжегносеологическую сторону:познаваем ли мир или как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру?
В ответе на этот вопрос сложились три основные линии: гносеологический оптимизм, скептицизм и агностицизм.
Представители гносеологического оптимизмаутверждают, что человек располагает достаточными средствами, позволяющими получить достоверное знание об окружающем мире. Эта линия представлена в различных философских направлениях: объективном идеализме Гегеля, материализме французских просветителейXVIIIв., в антропологическом материализме Л.Фейербаха, во взглядах русских материалистов, в марксизме. Гносеологический оптимизм имеет в своей основе принцип единства мира, единства бытия и мышления.
Скептицизм(греч.skeptikos– критикующий) – течение в гносеологии, представители которого выражают сомнение в возможности получения истинного знания о мире. Скептицизм проявлялся уже во взглядах античных философов. Основатель античного скептицизмаПиррони его ученики считали, что заблуждение возникает, когда мы переходим от явления к познанию его сущности: «Я знаю, что вещь сладка, но не знаю, сладка ли она на самом деле». Древнегреческий философПротагорутверждал, что разным людям присущи разные знания и оценки одних и тех же вещей, поэтому «человек есть мера всех вещей». Широко известно высказываниеСократа: «Я знаю, что я ничего не знаю». Существует легенда, согласно которой древнегреческий мудрецЗенонв ответ на вопрос, почему он во всем сомневается, нарисовал два круга – большой и маленький: «маленький круг – ваши знания, большой – мои. Все, что за их пределами – область неизвестного. Чем больше знание, тем больше их область соприкосновения с неизвестным, поэтому я и сомневаюсь больше, чем вы». Скептицизм – необходимый элемент познания. Сомнение, критика направлены на преодоление догматизма, абсолютизации истин, а следовательно, это необходимой условие развития знания. В то же время крайний скептицизм может привести к агностицизму.
Агностицизм(греч.a– отрицание иgnosis– знание) – течение в гносеологии, сторонники которого отрицают возможность достоверного познания мира, закономерностей развития природы и общества. Наиболее ярко агностицизм представлен в субъективном идеализмеД.Юма и И.Канта. Д.Юм поставил под сомнение существование самой действительности. Он сводил все знания об окружающим мире к комплексам наших ощущений. Знания – это чувственные восприятия, за пределы которых человек выйти не может, поэтому нельзя судить и о существовании самой реальности. В отличие от Юма, И.Кант признавал существование объективного мира «вещей в себе», но считал их непознаваемыми. Человеческому познанию доступны лишь явления вещей, т.е. те представления, которые они на нас производят, воздействуя на органы чувств, а вещи, каковы они есть сами по себе, познать невозможно. В то же время И.Кант внес большой вклад в теорию познания; он поставил вопрос о принципиальной ограниченности человеческого опыта, о том, что действительность всегда выходит за пределы любого знания.
В западной философии ХХ в. сформировалась еще одна разновидность агностицизма – конвенционализм(от лат «договор, соглашение») – философская концепция, согласно которой научные теории и понятия являются не отражением объективной действительности, а продуктом соглашения между учеными. С такими установками выступали некоторые представители аналитической философии: К Поппер, И.Лакатос, П.Фейерабенд и др.
Существование таких гносеологических направлений, как агностицизм и скептицизм, свидетельствует о сложности и противоречивости процесса познания. Скептицизм и агностицизм обычно получают распространение в периоды социально-политических потрясений, научных революций, смены ценностных установок, т.е. когда устоявшиеся знания становятся несостоятельными в свете новых данных науки и практики. Агностицизм не учитывает принципа материального единства мира и опровергается, прежде всего, материально-практической деятельностью людей.
источник
Познание (1,2).
1. Познание как предмет философского анализа.
2. Понятие «знание» и его уровни.
3. Структура познания. Субъект и объект познания.
4. Практика: понятие, виды и роль в познании.
5. Чувственное и рациональное познание и их формы.
6. Иррациональное познание.
7. Истина как процесс и цель познания.
8. Диагноз как форма познавательного процесса.
Познание как предмет философского анализа.
Многообразные отношения человека к миру включают в себя познавательные отношения. Познание – это активная деятельность людей, направленная на приобретение, углубление, развитие знаний.
Гносеология (греч. gnosis – знание и logos – учение) – теория познания, раздел философии, в котором рассматриваются вопросы о сущности, источниках и методах познания, о путях постижения и критериях истины.
Философская теория познания рассматривает всеобщее в познавательной деятельности человека, безотносительно к тому, к какому виду относится познание (научное, повседневное, художественное), кто является субъектом познания (отдельный индивид, коллектив людей).
Гносеология тесно связана с онтологией, гносеологические категории и принципы имеют онтологическое обоснование. Основной вопрос философии, помимо онтологической стороны (что первично – материальное или идеальное?), имеет также гносеологическую сторону: познаваем ли мир или как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру?
В ответе на этот вопрос сложились три основные линии: гносеологический оптимизм,скептицизмиагностицизм.
Представителигносеологического оптимизма утверждают, что человек располагает достаточными средствами, позволяющими получить достоверное знание об окружающем мире. Эта линия представлена в различных философских направлениях: объективном идеализме Гегеля, материализме французских просветителей XVIII в., в антропологическом материализме Л.Фейербаха, во взглядах русских материалистов, в марксизме. Гносеологический оптимизм имеет в своей основе принцип единства мира, единства бытия и мышления.
Скептицизм (греч. skeptikos – критикующий) – течение в гносеологии, представители которого выражают сомнение в возможности получения истинного знания о мире. Скептицизм проявлялся уже во взглядах античных философов. Основатель античного скептицизма Пиррон и его ученики считали, что заблуждение возникает, когда мы переходим от явления к познанию его сущности: «Я знаю, что вещь сладка, но не знаю, сладка ли она на самом деле». Древнегреческий философ Протагор утверждал, что разным людям присущи разные знания и оценки одних и тех же вещей, поэтому «человек есть мера всех вещей». Широко известно высказывание Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю». Существует легенда, согласно которой древнегреческий мудрец Зенон в ответ на вопрос, почему он во всем сомневается, нарисовал два круга – большой и маленький: «маленький круг – ваши знания, большой – мои. Все, что за их пределами – область неизвестного. Чем больше знание, тем больше их область соприкосновения с неизвестным, поэтому я и сомневаюсь больше, чем вы». Скептицизм – необходимый элемент познания. Сомнение, критика направлены на преодоление догматизма, абсолютизации истин, а следовательно, это необходимой условие развития знания. В то же время крайний скептицизм может привести к агностицизму.
Агностицизм (греч. a – отрицание и gnosis – знание) – течение в гносеологии, сторонники которого отрицают возможность достоверного познания мира, закономерностей развития природы и общества. Наиболее ярко агностицизм представлен в субъективном идеализме Д.Юма и И.Канта. Д.Юм поставил под сомнение существование самой действительности. Он сводил все знания об окружающим мире к комплексам наших ощущений. Знания – это чувственные восприятия, за пределы которых человек выйти не может, поэтому нельзя судить и о существовании самой реальности. В отличие от Юма, И.Кант признавал существование объективного мира «вещей в себе», но считал их непознаваемыми. Человеческому познанию доступны лишь явления вещей, т.е. те представления, которые они на нас производят, воздействуя на органы чувств, а вещи, каковы они есть сами по себе, познать невозможно. В то же время И.Кант внес большой вклад в теорию познания; он поставил вопрос о принципиальной ограниченности человеческого опыта, о том, что действительность всегда выходит за пределы любого знания.
В западной философии ХХ в. сформировалась еще одна разновидность агностицизма – конвенционализм (от лат «договор, соглашение») – философская концепция, согласно которой научные теории и понятия являются не отражением объективной действительности, а продуктом соглашения между учеными. С такими установками выступали некоторые представители аналитической философии: К Поппер, И.Лакатос, П.Фейерабенд и др.
Существование таких гносеологических направлений, как агностицизм и скептицизм, свидетельствует о сложности и противоречивости процесса познания. Скептицизм и агностицизм обычно получают распространение в периоды социально-политических потрясений, научных революций, смены ценностных установок, т.е. когда устоявшиеся знания становятся несостоятельными в свете новых данных науки и практики. Агностицизм не учитывает принципа материального единства мира и опровергается, прежде всего, материально-практической деятельностью людей.
2. Понятие «знание» и его уровни.
Результатом процесса познания являются знания. Знания – это результат познавательной деятельности, выраженный в идеальных образах и закрепленный в знаковых системах. Знание, с одной стороны, представляет собой отражение действительности в сознании человека в виде идеальных образов — представлений, понятий, теорий, а с другой – является основой для социальной практики.
Элементарные представления о мире, обусловленные биологическими закономерностями, присущи и высшим животным, для которых они являются необходимым фактором формирования их поведения. Человеческое знание носит принципиально иной характер, оно социально по своей природе.
Знания могут выступать в различных формах.
Исторически первыми его формами было знание мифологическое и религиозное, которые отражали мир в эмоционально-образной форме.
Обыденное знание основано на жизненном опыте. Оно является ориентиром повседневного поведения людей, их взаимоотношений между собой и с окружающим миром и выступает в качестве основы всех остальных форм знания. Обыденное знание выражается в повседневной речи людей.
Научное знание отличается объективностью, достоверностью, обоснованностью и системностью. Научное знание выражается в системе понятий (терминов) той или иной науки и включаются в состав научных теорий.
Философское знаниеосновано на теоретических построениях, его отличительными чертами являются обобщенность, логичность, наличие альтернативных точек зрения. Философское знание выражается в системе философских категорий.
Художественное знание характеризуется эмоционально-образным отображением действительности, оно направлено на удовлетворение эстетических потребностей людей. Художественное знание отражает способность человека к образному мышлению и творческому воображению; оно выражается в художественных образах и наиболее ярко проявляется в искусстве.
Дата добавления: 2016-09-06 ; просмотров: 880 | Нарушение авторских прав
источник
Содержание и направления исследований теорий и школ в области гносеологии, распространенных в современной философии. Познание как идеальное отражение реальности, закономерности и этапы данного процесса, его идеальная природа и значение в философии.
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Размещено на http://www.allbest.ru/
Познание как предмет философского анализа
1. Основные гносеологические концепции
История философии, а также современная философия характеризуется большим количеством теорий, школ, направлений в области гносеологии. К ним можно отнести эмпиризм, сенсуализм, рационализм, интуитивизм, иррационализм и др. Ситуация осложняется еще и тем, что выработаны радикально различающиеся между собой теоретико-методологические версии познавательно процесса, основывающиеся, в частности, на теории отражения, феноменологии, структурализме и т.д.
Как разобраться в этой невероятно пестрой и многообразной картине философско-гносеологических учений? Надежным способом решения данной проблемы является процедура их классификации, с помощью которой выявляются наиболее характерные для гносеологии типы теоретико-познавательных концепций (концепция — система взглядов, основывающаяся на единой теоретической установке). При этом в основу классификации должны быть положены признаки, выражающие сущность познавательного процесса. Как показывает анализ самых различных гносеологических теорий и учений, такими признаками (основаниями) являются:
— каким образом понимается сам процесс познания;
— каким образом интерпретируется содержание и результат познания — знание;
— какой смысл вкладывается в центральное понятие гносеологии — понятие истины.
Наиболее удачной нам представляется классификация, предложенная уральским философом Н.В. Бряник в книге «Введение в современную теорию познания». Автор на основе названных выше признаков выделяет следующие основные гносеологические концепции (модели): объективистско-реалистическую, конструкционистскую, символическую. Рассмотрим первые две концепции, исключив третью, поскольку, как представляется, она менее популярна и не имеет длительной историкофилософской традиции.
Объективистско-реалистическая концепция познания. С точки зрения этой концепции, познание есть воспроизведение, запечатление в сознании субъекта окружающего его мира. Познание — способ связи человека с реальностью, способ его ориентации в действительности. И если бы человек не обладал познавательной способностью, он не смог бы ни существовать, ни выжить в реальности. Человек, далее, сам является естественным фрагментом, естественной частью этой реальности, а значит,
204 существует по законам объективного мира. Поэтому познание — есть закон, лучше сказать закономерность человеческого существования, обусловленная включенностью человека в реальность, укорененностью в ней, «вжитостью» человека в мир.
Другим принципом этой концепции является постулирование объективного характера познания. Предельное выражение данной установки следующее: мир, реальность именно таковы, какими даны в нашем познании. Конечно, могут быть случаи, когда в процессе познания мы получаем ложную информацию о действительности (обманы зрения, слуховые галлюцинации, абсурдные предположения). Но все это — не более чем эпифеномены, нечто сопутствующее, сопровождающее познавательный процесс, но не выражающее его сути. Главное направление познания — дать человеку предмет в его объективных характеристиках, свойствах, качествах.
Мощным подкреплением для данной концепции является обыденное познание, повседневный опыт, здравый смысл. Какой человек, находясь в здравом уме и твердой памяти, будет сомневаться в справедливости таких, например, суждений: «мяч круглый», «листья деревьев зеленые», «солнце всходит на востоке» и т.д.? Все это настолько самоочевидно, что не нуждается ни в каких доказательствах.
В русле этой традиции происходит становление классической науки и классической философии. Смысл критики Ф. Бэконом «идолов», препятствующих познанию реальности («идолов пещеры», «идолов площади», «идолов театра»), заключается в стремлении устранить причины, затрудняющие воспроизведение реальности в сознании ученого именно в том виде, в каком она существует в действительности. Выдвигая известное положение сенсуализма «в разуме нет ничего другого, чего бы не было прежде в наших органах чувств», Д. Локк убежден, что любой рациональной конструкции соответствует определенный референт (предмет, представитель) реальности. Знаменитое выражение И. Ньютона «гипотез не измышляю» нужно понимать, естественно, не так, что он отрицает значение научно обоснованных предположений (без таких предположений деятельность ученого в принципе невозможна), но в том смысле, что теория (а равно и гипотеза) дает возможность приблизиться к самой изучаемой природе как она есть сама по себе, а не является субъективной конструкцией. Французские материалисты (П. Гольбах, К. Гельвеций) последовательно проводили мысль о том, что положение науки может обладать статусом достоверности лишь в случае его подтверждения экспериментом, опытом.
Принципам реальности и объективности подчиняется в рассматриваемой концепции и сам результат познания — знание. Этот результат существует в форме образов действительности, которые обладают сходством с познаваемым объектом, предметом. Из такого понимания следует, что знание существует реально, точно так же, как и отображаемый объект, однако форма его бытия другая — это не объективная, а субъективная реальность, существующая в виде идеальных образов. Знание объективно в том смысле, что его содержание определяется самим отображаемым объектом, знание «повторяет», «удваивает» объект в процессе познания, дает объективной реальности иную (идеальную, субъективную) форму существования. Используя современный термин, можно сказать, что знание «пролонгирует» (продлевает) бытие реальности. Таким образом, принципы реальности и объективности оказываются взаимообусловленными и взаимосвязанными, представляя собою по сути единый подход, позволяющий охарактеризовать природу познавательного образа.
Установка на реальность (т.е., повторяем, воспроизведение самой действительности, а не субъективные измышления о ней) и объективность (воспроизведение реальности такой, какова она есть) в данной концепции имеет и еще одно важное следствие. Когда мы говорим, что знание есть образ, копия, фотография реальности, то мы хотим подчеркнуть сходство образа и познаваемого предмета, но совсем не утверждаем, что познание «работает» по принципу фотоаппарата или зеркала, фиксируя внешние стороны предмета. Познание есть стремление постичь, понять, что есть предмет. Однако предмет выступает перед познающим субъектом своей внешней стороной, в форме видимости, «кажимости» («кажимость — это то, чем предмет не является). Например, нам кажется, что солнце движется по небосклону с востока на запад, хотя каждый знает, что Земля вращается вокруг Солнца. Таким образом, познать предмет как он есть — значит проникнуть за сферу видимости в сферу сущности предмета и, не ограничиваясь знанием внешнего, постичь внутреннее, главное, существенное, определяющее.
Можно предположить, что понимание знания как воспроизведения в сознании объективных характеристик постигаемого предмета — типично материалистический взгляд на природу познания. Ведь если мы утверждаем, что знание есть образ реальности, то логично предположить, что сам отображаемый предмет должен существовать прежде его образа, т.е. первичен по отношению к нему. Вследствие такой установки рассматриваемая концепция в самом деле развивалась в рамках прежде всего материалистической традиции. Например, древнегреческий материалист Демокрит полагал, что формирующийся у человека образ есть результат истечения с познаваемого предмета атомов, попадающих в сознание.
Однако и многие идеалисты придерживались именно объективистско-реалистической позиции, что, несомненно, свидетельствует о ее продуктивности и большом объяснительном потенциале. При этом нужно отметить, что высказываемые идеалистами суждения о природе познавательного образа нередко оказывались более тонкими и «философичными». Ведь приведенное выше высказывание Демокрита не только наивно, но и выдержано в духе натурализма, вульгарно-материалистической трактовки знания. Поэтому, характеризуя сущность знания, есть смысл согласиться все-таки не с материалистом Демокритом, а с родоначальником объективного идеализма Платоном, который утверждал: знать — значит знать, что представляет собою постигаемый предмет. Правда, эти слова произносит у Платона Сократ, однако, судя по всему, и сам Платон не возражает против такой трактовки знания.
Интересную и исторически перспективную точку зрения развивает и другой древнегреческий философ — Парменид, которого трудно отнести к материалистам. Исследуя проблему бытия, Парменид утверждает: бытие вечно, не имеет начала и конца, ибо если дело обстоит иначе, то надо признать, что бытие возникает, т.е. в какой-то момент не существует; бытие неподвижно, поскольку движение предполагает изменение, т.е. переход в небытие, однако небытия не существует, ибо, признав существование небытия, мы попадаем в логическую ловушку: бытие — это существование, и если небытие существует, то оно есть бытие; бытие находится вне времени и пространства, иначе придется допустить, что пространство и время существуют до бытия, раньше бытия.
Парменид приводит и другие характеристики бытия, кажущиеся для рассудочного, обыденного мышления в лучшем случае парадоксальными, а в худшем — нелепыми, фантастическими. В самом деле, человек, не искушенный в метафизических (философских) тонкостях, вряд ли согласится с подобными утверждениями Парменида. Бытие неподвижно? Но в окружающей реальности все предметы находятся в состоянии движения, более того, как утверждает диалектический материализм, на положениях которого воспитано несколько поколений советских людей, движение есть способ существования материи. И ведь против этого трудно что-либо возразить!
Не будем углубляться во все тонкости парменидовской концепции бытия, тем более что ее изложение не входит в наши задачи. Обратим внимание на гносеологические следствия, которые вытекают из этой концепции. По Пармениду, знание бывает двух родов: «знание по мнению» и «знание по истине». Первое дает поверхностное, внешнее знание (дает видимость явления, как скажут более поздние философы) и осуществляется с помощью органов чувств, это чувственное познание. Именно в этом знании предметы и явления выступают в качестве движущихся, возникающих и погибающих, непрерывно меняющихся. «Знание по истине» прорывает оковы внешнего, устремляясь к сущности предметов. А в своей сущности бытие не исчезает и не возникает, — в этом смысле оно вечно, неизменно, неподвижно. Тезис Парменида о неподвижности, неизменности бытия лег в основу античной, да и более поздней, метафизики — учения, рассматривающего реальность в застывшем, неизменном состоянии.
Что же касается непосредственно гносеологических проблем, то с полным правом можно сказать, что Парменид — один из основателей объективно-реалистической концепции познания. По крайней мере, три положения Парменида легли в основу этой концепции. Во-первых, утверждая, что мысль о предмете и сам предмет мысли — одно и то же, Парменид совсем не хочет сказать то, что мысль и есть сам предмет (этот тезис будет основополагающим в более поздней идеалистической философии Г. Гегеля). Смысл сказанного античным философом в другом: мысль — это всегда мышление о предмете, событии, явлении; не может быть мысли ни о чем. Иначе говоря, познание есть воспроизведение предмета в мышлении. Во-вторых, разграничив «знание по мнению» и «знание по истине» Парменид обозначил действительный путь познания от явления к сущности. В-третьих, «знание по мнению» — это совсем не синоним ошибочного, ложного знания, это правдоподобное, содержащее истину в возможности знание, это вероятностное знание. Кстати, именно эта идея Парменида была востребована современной наукой и обрела характер теории вероятностного знания.
С позиций обозначенных выше принципов (напомним, принципа объективности и принципа реальности) рассматривается данной концепцией и центральная гносеологическая категория — истина. В рамках этой концепции создается так называемая корреспондентская теория истины, истоки которой восходят к Платону и Аристотелю. Именно Аристотель дает определение истины, ставшее классическим: истина есть знание, соответствующее предметам, явлениям реальности. Истина, таким образом, как всеобщая цель познания имеет своим источником реальную действительность, объективно воспроизводя ее в форме субъективных образов. Такова самая общая характеристика этого понятия в рамках рассматриваемой концепции.
Итак, мы видим, что объективистско-реалистическая концепция познания имеет очень большую историю. Возникнув в философии античности, она обретает статус обоснованной парадигмы (образца теории) в философии Нового времени, получая свое логическое завершение в философии марксизма, рассматривающей познание в качестве идеального отражения реальности, о чем подробно будет сказано во втором параграфе этой главы.
Конструкционистская (конструктивистская) концепция познания. Рассмотрению этой концепции нам хочется предпослать достаточно пространные предварительные соображения, нечто вроде введения в проблему.
В литературе, посвященной гносеологическим вопросам, обычно утверждается в качестве самоочевидной истины следующее положение. Если принципы первой (уже рассмотренной нами) гносеологической концепции легко согласуются с нашим житейским опытом (вряд ли кто усомнится в том, что знание — это воспроизведение в нашем сознании объективных свойств предмета), более того, «вычитываются» из обыденного опыта, то этого нельзя сказать о второй концепции, основоположения которой были отрефлексированы и четко представлены на материале науки» (Н.В. Бряник).
Иначе говоря, вторая концепция имеет своим источником опыт достаточно развитой науки, обобщенный и философски осмысленный. Но думается, что это слишком сильное заявление, хотя и правильное по сути, но не содержащее истину во всем ее объеме. Конечно, программное положение философии Д. Беркли (а он один из создателей конструктивистской концепции) о том, что познаваемый предмет есть не что иное как совокупность наших ощущений, вряд ли будет принято обыденным сознанием, да и возникает это положение отнюдь не на основе житейских впечатлений. Этот тезис обретает смысл, лишь будучи встроенным в соответствующий контекст, в систему логически последовательных обоснований. А это достаточно далеко от повседневности, и, значит, будет ею отторгнуто. Все это так, однако и конструктивистская концепция имеет своим истоком обыденные знания о знании, донаучный и вненаучный опыт — например, художественно-эстетическое и религиозное познание.
Исходные посылки конструктивистской концепции таковы: а так ли уж очевидно и однозначно сходство предмета и его образа в сознании? Где свидетельства и гарантии, что образы сознания повторяют реальный предмет? Не будет ли более правильным говорить о творении, созидании в сознании познаваемого предмета? Эти проблемы возникают и в обыденном сознании, житейско-повседневном философствовании. Немецкий физик М. Борн в своих воспоминаниях рассказывает, что его брат, имевший склонность к философствованию, по дороге в школу любил обсуждать такие, например, вопросы: и я и ты, говорил брат, видим, что у деревьев листья зеленые, но откуда ты знаешь, что я вижу листья точно такими же, как и ты? Может быть я их вижу совсем другими, чем ты, общее лишь название «зеленый»?
Кстати, как показывает современная наука, — это вопрос не совсем уж и праздный. Ученые достоверно установили, что, например, красный цвет пчела воспринимает как желтый, зеленый для человека цвет — для собаки будет черным. Кто прав — человек, пчела, собака? Вопрос бессмысленный, поскольку цвет есть не собственная характеристика, свойство предмета, а результат сложного взаимодействия объективных свойств предмета и органа зрения, поэтому то, каким именно (какого цвета) предстанет предмет — это зависит от устройства глаза и его разрешающей способности. Подобного рода примеры свидетельствуют о том, что наши знания о предметах есть результат конструктивной способности сознания, и их можно продолжать до бесконечности.
Выше уже отмечалось, что истоком конструктивистской концепции может быть вненаучное художественное познание. Широко известна полушутливая чеховская фраза: два человека видят лужу, но один видит просто лужу, а другой — отражающиеся в ней звезды. Однако возьмем пример посложнее. Принято считать, и не без основания, что вненаучное и научное понимание факта радикально различаются: если в первом случае под фактом подразумевается конкретное событие, явление, процесс, то во втором случае в структуру факта в качестве его необходимой составляющей входит интерпретация, истолкование, оценка этого события, иначе говоря, в науке факт понимается как отрефлексированный сознанием феномен.
Но какое все это имеет отношение к художественному познанию, искусству? А вот какое. Лет 30-40 тому назад на экраны страны вышел американский фильм, вызвавший всеобщий интерес и даже ажиотаж. Название фильма как-то улетучилось из памяти, но, помнится, это было действительно художественное явление, ничего общего не имеющее с теперешними «боевиками». Сюжет этого фильма прост, но занимателен. В крайне схематичном изложении он таков. В фильме показывается жизнь вполне благополучной супружеской пары, однако с первых же кадров в поведении супруги обнаруживаются некоторые странности, которые замечает муж. Женщина часто тайком уходит из дома, встречается с мужчинами, причем с одним из них регулярно, в обстановке достаточно двусмысленной — в номере гостиницы и т.д. Наблюдающий за всеми этими событиями муж делает однозначный вывод: супружеская измена налицо. Конец первой серии. Вторая серия начинается с буквального повторения — и это важно отметить — тех же самых событий, но они уже показываются в другой интерпретации — глазами женщины. И оказывается, что все ее поступки продиктованы заботой о попавшей в беду сестре, которая крайне нуждается в деньгах, но не может по каким-то причинам сказать это открыто. Ни о каком адюльтере, следовательно, не может быть и речи, все поступки супруги продиктованы иными, благородными по сути мотивами.
Конечно, зрителя этого фильма интересует прежде всего его интрига, мастерская игра актеров. Но у вдумчивого зрителя где-то подспудно, может быть даже на уровне подсознания, вызревает и другая идея: сами по себе события, поступки героини не есть еще безупречные и доказательные факты, для понимания существа дела оказывается чрезвычайно важными интерпретация событий, угол зрения на них. Проще сказать, само действие или событие еще не есть факт. Совершенно очевидно, что создатели фильма совсем не были озабочены проблемой природы и сущности факта, а преследовали иные, чисто художественные цели. Но эта идея косвенно, опосредованно вполне может быть вычитана, выведена из «текста» фильма размышляющим зрителем.
Таким образом, конструктивистская концепция познания вызревает в тесном взаимодействии (точно так же как объективистскореалистическая концепция) с художественным и обыденно-житейским опытом. Более того, непрерывная циркуляция идей между философским и вненаучным знанием есть условие существования и развития и того и другого. Причем — подчеркиваем это особо — речь идет не о связи, а о взаимосвязи, взаимодействии этих видов знания. Так, вряд ли можно считать пьесы Ж.-П. Сартра, романы С. де Бовуар, эссе А. Камю лишь иллюстрациями к абстрактным тезисам экзистенциализма (поясним, что экзистенциализм основывается на конструктивистской гносеологии). Скорее всего, экзистенциализм — результат общего, интегрального философско-художественного видения мира, где каждая из форм общественного сознания (философия и искусство) вносит свой неповторимый опыт в становление и оформление концепции экзистенциализма. Здесь — паритет, не исключающий, впрочем, субординации в конкретных ситуациях.
Мы так подробно останавливаемся на этом вопросе потому, что сведение эмпирической и теоретической базы конструктивистской концепции лишь к науке существенно обедняет реальные связи философии и общественного сознания. Вполне логично предположить, что, замкнувшись лишь в материале науки, философия превращается в секту, орден для посвященных, где цели построения и выработки знания носят исключительно автономный характер, малосоотносимый с общей человеческой культурой. На самом деле все обстоит совершенно по-другому. Даже самые абстрактные, спекулятивные и метафизические построения заданы целями совокупной человеческой культуры, куда входит и обыденное, и художественное и любое иное знание. Другой вопрос, что последовательно проследить эту связь весьма затруднительно. Но она должна существовать, что называется, по определению. И наоборот, оформившаяся философская концепция так или иначе, через все многообразие каналов связи (а не только через науку) воздействует на становление современной общекультурной парадигмы мышления (в единстве ее теоретического и методологического компонентов), становится ее частью.
Обратимся, однако, к непосредственному рассмотрению интересующей нас концепции. После всего сказанного уже достаточно ясен основной генерализующий принцип этой концепции. Он заключается в том, что познание есть не отражение реальности, а творение, созидание, конструирование сознанием познаваемого предмета, самой реальности. И было бы вполне понятно, если бы человек, не отягощенный философскими знаниями, заявил бы по поводу этой концепции следующее: «Какой абсурд! Какая дурацкая философия!» Однако эти слова принадлежат не профану в философии, а великому французскому мыслителю ХУШ в. Д. Дидро, когда он познакомился с работами субъективного идеалиста Д. Беркли. Да что там Дидро! В.И. Ленин уже в XX в. в своей ранней философской работе «Материализм и эмпириокритицизм» дает, мягко говоря, не совсем адекватное изложение существа конструктивистской гносеологической позиции в субъективном идеализме, приправив это изложение долей сарказма: если сознание человека творит реальность, мир, то как этот мир существовал до появления человека на Земле? Остается предположить, что в те древние времена мир существовал благодаря сознанию динозавров, однако у этих существ сознания нет. И все же эта сентенция Ленина бьет мимо цели, поскольку в субъективном идеализме речь идет о творении реальности в другом смысле слова.
Правда, В.И. Ленин как человек с неординарным мышлением и интеллектом в более поздней работе «Философские тетради» выскажет следующее положение: «Сознание человека не только отражает, но и творит мир», которое повергло в состояние растерянности некоторых ортодоксальных последователей марксизма в силу близости этой формулировки к ранее критикуемой Лениным установке субъективного идеализма. Однако думается, это положение вполне вписывается в объективистско-реалистическую концепцию, более того, существенно ее обогащает и развивает, о чем мы подробнее скажем дальше.
Утверждение о том, что конструктивистская концепция возникает на основе опыта новоевропейской науки, совершенно оправданно и несет в себе огромный позитивный смысл. Специально не занимаясь гносеологическими (т.е. философскими) проблемами, наука (в частности, естественные науки) тем не менее ревниво и придирчиво следит не только за тем, что она познает, но и как это «что» познается. Сущностным признаком науки является перманентная методологическая саморефлексия, т.е. обращенность на познавательный процесс, его постоянная корректировка и уточнение, удержание его в границах логических правил. Именно на такой — идеальной (лучшей, образцовой) во многих отношениях — эмпирической базе и возникает конструктивистская гносеологическая концепция.
Изложение существа этой концепции начнем с того, как именно понимается в ней объект познания. С позиций наивно-реалистического взгляда, познание есть запечатление в сознании субъекта свойств, качеств, характеристик объекта с последующим извлечением информации из представленного материала путем логических операций. Но весь парадокс в том, что никакого знания объекта в данном случае еще не возникает, единственное, что можно зафиксировать, так это то, что объект есть, существует. Знание же основывается на информации о том, что есть объект, что он собой представляет. Такое знание мы можем получить лишь в том случае, если «встроим», включим имеющую информацию в контекст предшествующего опыта, предшествующего знания. Поясним это положение аналогией, памятуя, что аналогия — не самое сильное доказательство. Допустим, дикарь из Африки попал в город и впервые увидел автомобиль. Понять, что это такое он может, лишь сопоставив увиденное с имеющимся опытом. По-видимому, автомобиль в его представлении будет означать большое животное, которое двигается, издает звуки и т.д. Не важно, что такое знание далеко от правильного (но ведь и ложное знание — это знание), важно отметить то, что оно возникает, формируется, будучи опосредованным предшествующей информацией. Таким образом, знание в данном случае следует не из самого объекта, а из той мысленной конструкции, которую создал человек (в нашем случае дикарь).
Мощным подкреплением именного такого взгляда на процесс познания является наука, где конструирование познаваемого объекта является скорее не исключением, а правилом. Научное знание создает такие идеализированные объекты, теоретические конструкты, без которых научное познание практически невозможно, как и сама наука. Такими идеализированными объектами являются «идеальный газ», «абсолютно черное тело», «точка», «прямая» и т.д. В самой природе идеального газа или абсолютного черного тела существовать не может, хотя, конечно, черные тела встречаются нам постоянно. Идеальный газ — это умственный, теоретический конструкт, и в реальной действительности ему ничто не соответствует, референта (реального объекта) ему нет. Однако законы химии формулируются именно на основе использования этого конструкта, а не на основе наблюдения за реальными газами (наблюдения лишь помогают утвердить или опровергнуть закон).
Аналогичная ситуация в современной математике и физике, которые развиваются, нередко совсем не апеллируя к действительности. Дедуктивным (логико-дедуктивным) путем из одного положения (теории) математики выводится другое положение, из второго — третье и т.д. И если первое положение еще как-то может связываться с действительностью, то относительно последующих мы говорим: мы не знаем, что соответствует в реальности этим положениям, теориям, формулам. Референт (реальный прототип) им установить им невозможно. Тем не менее эти чисто умственные конструкции эффективно работают в науке, способствуют получению нового знания.
В физике существует понятие «физическая реальность». Но это не предметы в их физических характеристиках, а продукт деятельности уче — ного-физика. Это, следовательно, не материальная реальность, а картина этой реальности, во многом не похожая на саму реальность: скажем, (возьмем приведенный выше пример) физик оперирует идеальным конструктом «абсолютное черное тело», создавая оптическую теорию. Таким образом, не реальность сама по себе, а картина реальности есть источник развития теоретического научного знания.
Специфически понимается в границах конструкционистской концепции и сам результат познания — знание. После всего сказанного понятно, что знание — это не факт отражения субъектом объекта, а творение, создание, конструирование субъектом познавательной информации. Знание есть следствие (и только следствие) творческих способностей человека, переход этих способностей в форму знания.
Но здесь возникает чисто гносеологический вопрос: а как же соотносится знание с объектом, ведь знание, возникающее у субъекта, все-таки есть знание именно этого, конкретного предмета, коррелирующегося (т.е. имеющего отношение) с познаваемым предметом? Д. Беркли формулирует такое, эпатирующее (удивляющее) обыденное сознание положение: «Предметы ощущений суть не что иное, как эти же ощущения, соединенные, смешанные или сросшиеся вместе». Следовательно — выскажемся еще радикальнее — предмет и ощущение предмета — одно и то же? Да, но в определенном смысле. Что же это за «определенный» смысл?
Обосновывая свою гносеологическую позицию, Д. Беркли неоднократно говорит: «Я нисколько не сомневаюсь, что в окружающей действительности существуют предметы, ибо усомниться в этом может только сумасшедший». Однако для человека предмет существует, обретает реальность только тогда, когда имеются ощущения (зрительные, тактильные) этого предмета, предмет «сращивается» с ощущениями, являет собою единое целое. Говорить о предмете, о его существовании вне ощущений — значит высказывать гипотетическое суждение. Отсюда и следует главное положение философии Беркли: существовать — значит быть воспринимаемым. Суть этой позиции совсем не в том вульгарном утверждении, что предметы «выскакивают» из человеческого сознания, становясь фактом реальности.
Теперь мы уже можем дать пояснения по поводу критики позиции Д. Беркли В.И. Лениным, которая была изложена выше. Если напомнить положение английского философа о том, что он совсем не отрицает существования предметов реальности, то вопрос Ленина о том, как же существовал мир без человека, без его ощущений (благодаря «сознанию динозавров»?) имеет простой ответ: да так же и существовал, как всегда, и динозавры здесь ни при чем. Реальность, по Беркли, есть следствие акта божественного творения, но речь идет только о реальности, соотнесенной с человеком, «сплавленной» с человеком, конституируемой (определяемой) человеком, и ни о какой другой.
В русле берклианской теории создает свою философию и немецкий философ ХУШ в. И. Кант. Но его гносеологическая концепция отличается от взглядов предшественника уже хотя бы тем, что Кант делает акцент не на проблемах онтологии (бытия, существования), а на проблемах теоретико-познавательных. Кроме того, немецкий философ дает, несомненно, более богатую, разностороннюю картину знания (знание априорное, апостериорное, рассудочное, разумное т.д.). Из всего спектра идей Канта мы возьмем лишь одну, проясняющую суть конструктивистской концепции. Кант создает учение о так называемой «вещи в себе».
«Вещи в себе» — это предметы реальности, имеющие объективное существование. Однако «вещь в себе» непознаваема в том смысле, что мы никогда не узнаем, что она собою представляет «на самом деле». Мы знаем только то, каким образом она дана в самом сознании, сконструирована сознанием. В конце концов не важно, имеет ли сходство сконструированная, созданная человеком «модель» с предметом. Если выработанное знание позволяет соотнестись с объектом, доказать свою эффективность при оперировании с объектом, приводит к желаемым результатам, это будет означать, что такое знание имеет статус истинного.
В более позднем варианте конструктивистской концепции эта идея выражена еще более радикально. Э. Гуссерль, немецкий философ XX в., вводит в познание процедуру феноменологической редукции. Суть этой операции заключается в том, что познающий субъект должен абстрагироваться от познаваемого объекта, «вынести его за скобки» познания, сосредоточившись на действиях с имеющимся и вырабатываемым знанием.
Как же решается в рамках рассматриваемой концепции проблема истины? Принять корреспондентскую теорию истины (соответствие знания отображаемому объекту) авторы конструктивистской позиции не могут хотя бы в силу следующих соображений. «О сравнении вещи с представлениями никогда не может быть речи, если сама «вещь» не есть представление, — пишет известный немецкий философ В. Виндельбанд. — Так как вещь и представление несоизмеримы, так как мы никогда не можем сравнить ничего другого, кроме представления, с представлением, у нас нет ни малейшей возможности решить, совпадает ли представление с чем-либо иным, кроме представления». Сравнить представление с объектом, продолжим от себя эту мысль, все равно что сравнивать килограмм с километром: здесь нет общего основания, общего масштаба.
Итак, знание можно сравнить, сопоставить только со знанием. Но в таком случае, истина выявляется сопоставлением знания не с реальным предметом (может быть, это выглядит несколько навязчиво, но скажем еще раз: нельзя реальный предмет сравнения поместить в голову человека, где обитает знание), а только со знанием. Так в рамках данной конструктивистской концепции рождается когерентная (от лат. «coherence» — быть связанным, взаимосвязанным) теория истины: знание признается истинным, если оно согласуется, не противоречит другим знаниям, положениям теории, уже доказавшим свою истинность (или эффективность, как считает прагматизм). Научную состоятельность теории когеренции можно подтвердить и таким образом. Истина есть характеристика не действительности, не объективной реальности, а знания. Сам по себе предмет не истинен и не ложен, он существует, и для его существования совершенно не важно, высказывает ли кто-то суждения о его существовании. Совершенно очевидно, что если бы не было человека, его познания, не было бы ни истины, ни заблуждения. Истина — определение знания, но не реальности.
Рассмотренные нами гносеологические концепции имеют в теории познания значение главных парадигм (образцов) познания, принятых научными сообществами. Каждая из этих парадигм имеет свои достоинства, недостатки, уязвимые, слабо проработанные положения. Отношения между ними достаточно сложные, есть и конкуренция, и взаимная критика, и заимствования, ассимиляция идей. Случаются даже такие удивительные вещи, когда явно конструктивистская позиция логического позитивизма заимствует из объективистско-реалистической концепции не какое-то второстепенное положение, а генерализирующий принцип — принцип реальности: научное познание в таком случае есть следование этому принципу.
Возникает непростой вопрос — какую из концепций предпочесть, излагая далее конкретные проблемы гносеологии. Скажу сразу: предпочтение будет отдано первой гносеологической парадигме в силу следующих причин. Объективистско-реалистическая концепция представляется более обоснованной в плане исходных своих позиций: в ней совершенно однозначно характеризуется источник знаний — сама реальность. Конструктивистская концепция видит, как уже отмечалось, источник знаний в конструктивных, творческих способностях сознания. Однако почему все-таки при всей свободе конструктивной деятельности знание об объекте формируется в границах сходства с познаваемым объектом или, проще говоря, знание есть знание «этого», конкретного объекта, привязано именно к нему? Откуда, как не из самой реальности, берется исходный материал для конструирования знания: ведь в любом случае мы имеем знание не о наших познавательных способностях, а об объектах познания?
Ответ на эти вопросы может быть таким. Человек вписан в саму реальность, является ее элементом и потому изначально обладает теми же свойствами, что и сама реальность, изначально несет в себе информацию, принадлежащую реальности. Так появляется концепция «врожденных идей» (Р. Декарт), априорного (доопытного) знания (И. Кант), т.е. знания, которое не есть отражение реальности. И все же откуда мы знаем, например, об объективном существовании кантовской «вещи в себе», не является ли это знание воспроизведением действительного существования данной вещи, существующей независимо от процесса познания? Не получается ли так, что теория воспроизведения (скажем даже определенней — теория отражения) неявно, «контрабандно» присутствует в конструктивистской концепции? Предположение отнюдь не беспочвенное.
Однако чаще мы встречаемся с более радикальным мнением на этот счет. Гуссерлевское «вынесение за скобки» познаваемого объекта можно истолковать и так: задача специалиста по теории познания — исследовать имеющееся у субъекта знание, выявить его динамику и т.д. Проблема начального генезиса (происхождения) знания попросту снимается. Но снять проблему — не значит ее решить.
Вторая причина предпочтения первой гносеологической концепции заключается в том, что, строго говоря, конструктивистская парадигма есть не гносеология (наука о познании), а эпистемология (наука о научном познании). Разумеется, эпистемология может решать и гносеологические вопросы, но это не главная ее задача. Модель познания, создаваемая эпистемологией, выявляет специфику научного познания и закономерности, формулируемые ею, далеко не всегда проявляются в «просто» познании. Так, в гносеологии принято разделение познания на чувственную и логическую ступени, в эпистемологии же существует эмпирический и теоретический уровень знания. Разграничение познания на эмпирическое и теоретическое не является, следовательно, его всеобщим признаком и не приемлемо для обыденного, художественного, религиозного познания. Главная закономерность научного познания — восхождение от абстрактного к конкретному знанию — также не наблюдается (по крайней мере, в явной форме) в иных формах познания.
Таким образом, дальнейшая экспликация (развертывание) проблем теории познания будет нами осуществляться в парадигме объективистскореалистической концепции.
2. Познание — идеальное отражение реальности
В похвальном стремлении философов выработать концепцию отечественной философии, в большей мере отвечающей современным требованиям науки и практики, в попытках избавиться от догматических наслоений прошлого, довольно часто срабатывает свойственная российскому менталитету установка: выплеснуть, извините за банальность, вместе с водой и ребенка. Нередко также ассимиляция идей западной философии превосходит всякие разумные пределы и предлагаемый философский текст производит впечатление конгломерата, где в произвольной последовательности сочетаются разнородные высказывания из феноменологии, аналитической философии, постмодернизма. И важно даже не то, что этот философский текст превращается в демонстрацию собственной эрудиции и начитанности, а то, что ни о каком концептуальном единстве здесь говорить не приходится.
Как уже отмечалось, концепция знания как воспроизведения реальности является наиболее старой, древней концепцией. Это обстоятельство может служить основанием как для положительной, так и для отрицательной ее оценки. Нередко говорят о том, что эта концепция характерна для начального, низкого уровня гносеологии, что она примитивна, натуралистична, вульгарна, приемлема лишь для обыденного представления о познании, плохо согласуется с данными современной науки.
Видимо, именно поэтому американские философы П. Бергер и Т. Лукман в своей совместной работе «Социальное конструирование реальности», особо не аргументируя свою позицию, попросту предлагают изгнать теорию отражения из теории познания.
Трудно согласиться с той мыслью, что весь огромный материал, наработанный в рамках объективистско-реалистической концепции, имеет своим итогом нулевой результат, тупиковый исход. Хотя, в принципе, такое и случается, например, астрология, накопившая значительный опыт, по-прежнему не включается в состав науки. Кроме того, понятие «древний» и «несостоятельный» — совсем не синонимы. Но главное заключается в следующем: способна ли объективистско-реалистическая концепция или, говоря точнее, ее вариант — теория отражения, обеспечить концептуальное единство гносеологии, успешное решение ее проблем, ассимиляцию в свое содержание наработок современной науки? Совершенно ясно, что ответ на эти вопросы в данной работе дается положительный, поскольку в ином случае все написанное далее лишалось бы смысла.
Основные вопросы, ответы на которые необходимо найти для характеристики познания в качестве отражения, таковы:
— что такое познание в качестве отражения?
Что такое познание? Любой человек — и философ, вне зависимости от того, к какому философскому направлению или школе он себя относит, и не философ — согласится с таким определением познания: познание — это процесс и результат получения и выработки знания. Но на этом согласие и заканчивается. Оно мгновенно улетучивается, как только мы попробуем уточнить, а что же это такое — знание? Интуитивно мы, конечно, имеем совершенно однозначное представление о том, что оно есть, а вот дискурсивно (т.е. в форме развернутых, точных формулировок) выразить это представление весьма затруднительно.
Вот только некоторые из затруднений, которые в данном случае могут возникнуть. Является ли знанием ложное, неправильное представление об объекте? Если мы отрицательно ответим на этот вопрос, то совершим логическую ошибку: ложное знание мы отождествим с незнанием, которое на самом деле есть отсутствие знания. В случае же положительного ответа мы называем знанием то, что в сущности таковым не является, а указывает лишь на то, что предмет не есть, что ему не присуще, чем он не характеризуется.
Далее. Может возникнуть и такой вопрос: а каковы количественные параметры знания? Проще говоря, сколько должно быть знания, чтобы считать предмет познанным. Здесь напрашивается вроде бы простой ответ: любое количество информации о предмете есть знание. Но проблема, вообще говоря, не в этом. Поясним ее следующим примером. Маленький ребенок знает в пределах своего опыта что-то об электричестве, когда, в частности, тянется к горящей электролампочке (чаще всего при этом почему-то радостно улыбается). Но, что-то «зная» об электричестве, он обычно пытается углубить свои знания и засовывает пальцы в электророзетку (что сопровождается — в лучшем случае — уже не радостной улыбкой, а страшным ревом). В результате получается, что это «какое-то» знание равно, в сущности, незнанию.
Каждый человек — даже на уровне обыденных, житейских представлений — прекрасно понимает, что познать мир, реальность, предметы реальности исчерпывающе, до конца невозможно. И не только потому, что эта реальность имеет огромное количество свойств, качеств, структурных уровней, но и в силу постоянной изменчивости явлений реальности («Все течет, все изменяется», — утверждал Гераклит), и всякое, казалось бы, окончательное, знание о предмете оказывается лишь этапом на пути его познания. Но если невозможно окончательное знание, то где та граница, перейдя которую мы можем все-таки сказать: предмет нами познан? Эта проблема в своеобразной форме была поставлена еще в античной философии в виде парадокса «куча зерна»: если мы возьмем несколько зерен — это явно еще не куча зерна, а если возьмем 20, 30, 100 и т.д. зерен? Так сколько же зерен образует кучу зерна?
Какие же выводы можно сделать на основании сказанного? Во-первых, на уровне обыденного сознания может возникнуть вопрос — что такое знание, но результативно решить его это сознание не может, он — вне пределов его компетенции, вне пределов досягаемости. Единственное, что может обыденное сознание — дать представление о знании только для данного конкретного случая. Во-вторых, — и это прямо следует «из во-первых» — это практический урок того, что решение проблемы «что есть знание» должно осуществляться в рамках теоретической гносеологической концепции. И наконец, в-третьих, насколько продуктивной оказывается избранная нами объективистско-реалистическая концепция (или иначе — теория отражения) для решения не только обозначенных, но и других проблем познания? Обратимся к рассмотрению именно этого вопроса.
В трактовке познания и знания концепция отражения придерживается эссенциалистской позиции (от лат. «essential» — сущность): познать предмет — значит постичь его сущность. Но что такое сущность? В обыденном представлении сущность обычно характеризуется как нечто главное, основное, определяющее в предмете познания. И это в общем-то правильно, хотя и недостаточно определенно: в конкретной ситуации главным может оказаться и нечто совершенно второстепенное в предмете: внешние данные человека, например, вряд ли выражают его сущность, хотя в какой-то ситуации могут оказаться весьма существенными.
Необходимое пояснение. Мы так настойчиво, может быть, даже несколько навязчиво обращаемся к опыту обыденного познания вовсе не затем, чтобы продемонстрировать его ограниченность, несовершенство. Цель другая: показать, что научное познание всегда имеет в качестве необходимой предпосылки житейский опыт, основывается на нем, более того, обратная связь научного знания и обыденного сознания позволяет первому удерживается в границах здравого смысла.
Таким образом, для определения сущности необходимо ввести достаточно строгие объективные критерии и показатели. Прежде всего, сущность — это не внешнее, а внутреннее в предмете. Не случайно К. Маркс заметил: если бы сущность вещей лежала на их поверхности, всякая наука была бы излишней и, добавим от себя, любой человек, воспринимая объект, мгновенно бы становился ученым. Но как только мы определили сущность как внутреннее свойство предмета — мы сразу же получаем целый набор проблем. И вот первая. «Внутреннее» и «внешнее» в философском смысле этих понятий нельзя истолковать в пространственно-геометрическом плане. Во внутреннем содержании предмета, явления может быть немало второстепенного, не важного для его существования, и наоборот, во внешней оболочке предмета нередко обнаруживается нечто существенное. И если бы на поверхности вещей выступало бы только несущественное, то возможность познания вещи становится проблематичной, если не сказать более категорично: вещь в таком случае непознаваема (вспомним непознаваемую «вещь в себе» И. Канта).
Поэтому реальное отношение между внутренним и внешним сложнее: всякое внешнее «нагружено» сущностью, есть способ ее проявления и в то же время не есть сама сущность. Следующий шаг в определении сущности связан с привлечением философских категорий «качество» и «количество». Качество есть то, чем данный предмет является, выражает его определенность, указывает на его специфику. Таким образом, качество есть внутренняя определенность предмета, т.е. аспект сущности, в то время как количество — определенность внешняя. Парадоксальность ситуации заключается в том, что познание предмета начинается именно с качественной стороны, т.е. мы вначале устанавливаем, что есть предмет и только потом — его количественные параметры. Как же это возможно?
Качество — это совокупность свойств, с помощью которых внутреннее содержание предмета выносится на его внешнюю сторону, представляет внутреннее познающему субъекту, а значит, делает предмет внутреннее познаваемым. Всякий предмет многокачественен и поэтому в конкретной познавательной ситуации представлен не всеми своими свойствами, а лишь определенным набором этих свойств. Например, врач исследует в человеке такие свойства как артериальное давление, состав крови и т.д., психолог — темперамент, степень подвижности и ориентированности психики (экстраверт-интраверт) и т.д. Иначе говоря, у врача и психолога один объект познания, но разные предметы познания.
Таким образом, использование понятий качества и количества позволяет расширить и углубить представление о сущности, сделать его объемным, многомерным, многоаспектным.
Понятие сущности может быть уточнено и через другую пару соотносительных категорий — «основа» и «обоснованное». Основа выступает в качестве определяющего свойства сущности, оказывая влияние на другие свойства, обусловливая их конкретную содержательность, изменение и развитие. Основа, следовательно, является базовым источником сущности и показывает, чем является сущность с точки зрения внутреннего взаимодействия ее элементов и свойств. Фигурально говоря, основа несет информацию и о композиции сущности.
Особое значение для понимания сущности имеет категория «закон». В философии закон и сущность рассматриваются как явления однопорядковые. Нередко познание нацелено именно на постижение закона, является его целью. Однако, хотя закон и сущность — очень близкие явления, отождествлять их нельзя. Во-первых, закон выражает только связь между элементами системы, сущность же включает в себя как отношения, связи между элементами, так и сами элементы. Во-вторых, понятие сущности шире закона, поскольку сущность есть совокупность законов.
Итак, мы видим, что сущность — чрезвычайно сложный и многоаспектный феномен. Логика постижения сущности такова, что для ее познания требуется привлечение не только тех понятий, которые были указаны («закон», «основа», «качество»), но и практически — в зависимости от целей познания — всех других философских категорий: «причина», «следствие», «единичное», «общее» и т.д. «Сущность» — категория синтетическая, вбирающая в себя все остальные.
После всего сказанного мы можем уже достаточно корректно уточнить, что же есть познание, а также ответить на вопросы, сформулированные выше. Как уже отмечалось, исчерпывающее, окончательное познание сущности объекта — это, с одной стороны, идеал, к которому стремится субъект, с другой стороны, недостижимая утопия. Именно поэтому субъект в постижении реальности практически ограничивается определенным уровнем знания сущности. Например, наука чаще всего нацелена на постижение законов исследуемой предметной области (скажем, законов экономической сферы общества). Определенная группа наук (математика, социология, статистика) ориентирована на познание количественных параметров изучаемых объектов. В других случаях познающий субъект стремится выявить общие характеристики или основания объектов и т.д.
Однако здесь возникает вопрос: а где те критерии, показатели, свидетельствующие о том, что предмет, точнее, какой-то момент его сущности познан? Таких критериев, по нашему мнению, три. Первый критерий наиболее полно разработан конструктивистской гносеологией и может быть назван логическим критерием. Новое знание, полученное субъектом, оказывается когерентным имеющемуся знанию. Это означает, что новое знание не противоречит предшествующему, вписывается в него, согласуется с ним, а главное, дополняет его, способствует его перестройке, повышению его эффективности в объяснении и описании объекта.
Второй критерий — верификационистский, обоснованный французскими материалистами ХУШ в. (П. Гольбахом, К. Гельвецием) и неопозитивистами XX в. (Л. Витгенштейном, Р. Карнапом). Критерием, свидетельством познанности объекта здесь считается его эмпирическая верификация, т.е. подтверждаемость с помощью опыта, эксперимента. Предмет может считаться познанным, если путем эксперимента или серии экспериментов, мы получаем ожидаемые результаты, свидетельствующие о знании нами объекта.
источник