Действие романа Тургенева «Отцы и дети» происходит перед отменой крепостного права. В нем раскрывается множество проблем, одна из них – это конфликт разных возрастных поколений. Появляется новый тип инакомыслящих людей, отрицающие и государственные порядки, и моральные ценности. Предлагаем краткий анализ произведения, материал которого можно использовать для работы на уроках литературы в 10 классе по плану, и при подготовке к ЕГЭ.
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Отцы и дети.
Год написания – 1860 – 1861 гг.
История создания – Писатель продолжительное время трудился в журнале «Современник». У него часто возникали разногласия с Добролюбовым, которые и легли в основу романа.
Тема – Главная тема «Отцов и детей» – идейные разногласия, проблемы поколений, зарождение нового типа людей, любовь, окружающий мир природы.
Композиция – Композиция романа построена на противопоставлениях, на принципах контраста.
Жанр – Роман.
Направление – Достоверное и исторически точное изображение действительности, что и наблюдается в романе «Отцы и дети», относится к направлению критического реализма.
В «Отцах и детях» анализ произведения следует с определения смысла названия «Отцы и дети». Из названия разу становится ясно, о чем будет повествование, речь пойдет о семейных отношениях, но не просто об отношениях, а об извечном конфликте между поколениями. О разности их взглядов и понятиях о жизни.
История создания “Отцов и детей” довольно увлекательна. Первые задумки романа возникли у писателя в 1860 году, когда он был в Англии. Волею случая, Иван Сергеевич вынужден был целую ночь провести на железнодорожном вокзале, где он и познакомился с молодым врачом. Писатель и новый знакомый проговорили всю ночь, именно его идеи Иван Сергеевич вложил в речи своего будущего главного героя романа – Базарова.
В том же году, писатель вернулся в Париж, где и начал написание первых глав произведения. Летом 1861 года, уже в России, работа над произведением была завершена. Это был роман, написанный в самые минимальные сроки, от замысла до года написания прошло всего около двух лет, а в 1862 году роман уже вышел в печать.
Свои идеологические разногласия с критиком Добролюбовым, писатель отразил в отношениях героев романа, в их спорах между собой.
Проблематика романа – глобальна. автор затрагивает извечные проблемы отцов и детей.
Смысл «Отцов и детей» – это не только семейные отношения, отцы и дети – это приверженцы новых и старых взглядов, которые со своей точки зрения судят о происходящих событиях, от конфликтов этих мировоззрений зависит ход всей жизни.
Зарождается новый тип человека, мыслящего прогрессивно, с твердыми и решительными убеждениями, призывающего к разрушению старого. Базаров – это типичный представитель нового поколения, отрицающей старый мир, антагонистом которого является Павел Кирсанов. Кирсанов – ярый приверженец старых взглядов, потомственный дворянин. Ему близки и понятны патриархальные устои, в них он видит смысл жизни, и старается соответствовать своим убеждениям.
Основная мысль книги – поставить читателя перед серьезным выбором, понять, что является важным и главным для дальнейшего развития жизни, ленивое созерцание происходящего, или борьба за новое, прогрессивное будущее.
Можно сделать вывод, что книга автора имеет воспитательную цель, главное – понять ее суть, а выбор зависит от каждого, автор лишь подталкивает к правильному решению, не навязывая своего мнения.
После бурной реакции критика Каткова на первоначальную рукопись, писатель внес некоторые изменения текста, а некоторые фрагменты эпизода, где идет спор Базарова с Кирсановым, вовсе переделал, сделав значительные сокращения.
Композиция романа определилась в построении борьбы идеологических разногласий. Действие повествования выстроено в хронологической последовательности, но все это построено на контрасте.
Антитеза использована при сопоставлении героев романа между собой. Контраст наблюдается при сопоставление городской жизни чиновничества и миром дворянского поместья.
Параллельное описание противоположных взглядов придают роману большую эмоциональность, в нем сталкиваются яркие личности, каждый из которых убежден в своей правоте.
Композиция романа, где описаны два круга путешествия Базарова и Кирсанова по одному и тому же маршруту, придают законченность произведению. Во втором путешествии происходит разрыв со всем прошлым, открываются новые стороны характеров Базарова и Аркадия.
Весь сюжет романа строится вокруг Базарова, он сопоставляется с каждым из персонажей, характер каждого дается в сравнении с сопоставлением с ним. Все это говорит о том, что автор противопоставляет ему не отдельных героев, а всю жизнь, против патриархальных взглядов которой, и ведет борьбу Базаров.
О героях произведения мы написали отдельную статью – Главные герои «Отцов и детей».
«Отцы и дети» относятся к жанру романа. Принимая во внимание его жанровое своеобразие, можно считать его социальным и психологическим романом.
Психологическую окраску роману придает детальное изображение переживаний героев, их чувства и настроения. При этом автор использует такую особенность психологизма, при которой не описываются сами переживания и рассуждения персонажей, а только их результат.
Особый психологизм показан читателю на примере чувств Аркадия Кирсанова. Он способен лишь на обычные поступки как в жизни, так и в любви, большее сделать ему не по силам, личность его слишком заурядна.
Споры Базарова с Павлом Кирсановым отображают социально – идеологическое направление романа, борьбу противоборствующих взглядов, идейное разногласие, разное восприятие мира. Все это ведет к непониманию друг друга, к полной противоположности их мнений.
В романе Ивана Сергеевича определен тип нового человека, нигилиста – это новое веяние времени середины девятнадцатого века, которое явилось важнейшим событием той эпохи.
источник
Урок русского языка в 10 классе.
Тема : Лингвистический анализ отрывка из рассказа И.С. Тургенева «Свидание»
Автор: учитель русского языка и литературы Джумагулова А.М.
Цели : обеспечить условия для закрепления и расширения знаний учащихся о тексте, типе и стиле речи, развивать умение анализировать текст художественного стиля: продолжать работу над изобразительно — выразительными средствами языка, показать их роль в создании художественного образа, выявить индивидуальные особенности стиля Тургенева — пейзажиста; способствовать воспитанию любви к природе, вниманию к художественному слову.
II . Чтение и запись темы и эпиграфа к уроку.
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык. И.С. Тургенев.
III . Вступительное слово учителя.
Поразительно красив и светел язык произведений И.С. Тургенева. Чем больше узнаешь его, тем
больше чистого, ясного, доброго находишь и не можешь оторваться от этого источника, наслаждаешься и радуешься, что русскому народу дан такой « великий, могучий» русский язык, что есть такой писатель, в умелых руках которого язык наш «способен творить чудеса». В.Г. Белинский говорил: «Не можем не упомянуть о необыкновенном мастерстве г. Тургенева изображать картины русской природы». И сегодня — «Свидание». Это не только название рассказа, но и встреча с красивым и светлым языком писателя. Постараемся увидеть тургеневскую манеру письма, особенности его языка, почувствовать, как прекрасен русский язык. Выразительное чтение отрывка.
Была непостоянная погода. Небо то всё заволакивалось рыхлыми белыми облаками , то вдруг местами расчищалось на мгновение, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз. (. ) Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года. То был не весёлый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетание поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня. Слабый ветер чуть — чуть тянул по верхушкам. Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно менялась, смотря по тому, светило ли солнце или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней всё улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шёлка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда , так и сквозили , бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять всё кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, берёзы стояли все белые, без блеску , белые, как только что выпавший снег, до которого ещё не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца.(. )
Листва на берёзах была ещё почти зелёная, хотя заметно побледнела; лишь кое- где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая , и надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток , только что смытых сверкающим дождём. Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли. (И.С.Тургенев. «Свидание «)
Беседа о первых впечатлениях.
1. Какое время года изображает Тургенев? Почему? Как данный отрывок связан с сюжетом рассказа? (Тургенев изображает природу чаще всего в момент ее пробуждения , расцвета и зрелости, чем увядания. Картины осеннего пейзажа крайне редки в его произведениях . Однако в рассказе «Свидание» мы видим
осенний пейзаж , переменчивый, грустный, который служит эмоциональным аккомпанементом к внутренней жизни людей, к настроениям действующих лиц.)
2. А.П. Чехов писал: «Что за роскошь «Отцы и дети»! Это черт как сделано!» Так можно сказать о любом произведении Тургенева. Вот мы и посмотрим, как «сделан» этот этюд, что помогает писателю живо, ярко, достоверно написать картину осенней природы.
IV . Анализ текста. Работа в группах.
I группа . Морфологическая структура.
1. Слова какой части речи несут смысловую нагрузку? Почему?
2. В какой форме употреблены глаголы? (Время, вид) Почему?
3. Слова еще какой части речи использует писатель? Их особенность.
Ключевыми словами являются.
Именно. .. помогают Тургеневу передать.
Гармоничность и равновесие природных процессов при всей их динамичности достигается посредством сочетания.
(Ключевыми словами являются глаголы . Именно они помогают Тургеневу передать оттенки, а также непрерывность движения в природе, изменчивость осеннего пейзажа).
Глаголы употреблены в прошедшем времени, так как речь идет о событиях прошлого. Все глаголы несовершенного вида, потому что указывают на длительное, неокончившееся действие, поэтому используются в описании. Лишь в последнем предложении употреблены глаголы совершенного вида: приютились, замолкли — законченное действие. Повествование, насыщенное глагольными связями, становится динамическим, а также эмоциональным.
Кроме глаголов, в тексте используются отглагольные существительные, прилагательные, причастия и деепричастия. Гармоничность и равновесие природных процессов при всей их динамичности достигается посредством сочетания глаголов с существительными и прилагательными. Помещая причастия рядом с прилагательными, Тургенев затушевывает его глагольность , самостоятельную роль и подчеркивает общую с прилагательными функцию признака предмета: веселый, смеющийся трепет весны и т.д.)
II группа. Лексическая организация отрывка. Изобразительные средства.
1. Какова роль прилагательных в тексте? Все ли прилагательные являются эпитетами?
2. С какой целью используются двойные, тройные эпитеты? (сцепление эпитетов)
4. Только ли прилагательные играют роль определений — эпитетов?
5. С помощью каких лексических средств автор показывает изменчивость и непостоянство осенней природы?
6. Приведите примеры синонимов. Для чего они используются?
7. Есть ли в тексте сравнения? Чем они выражены?
8. Какие еще изобразительные средства языка присутствуют в этом тексте?
9. Внимание к световым оттенкам , к переливам красок — одна из главных черт Тургенева — пейзажиста. Пейзажи Тургенева полны не только зрительных, но и звуковых деталей. Докажите справедливость этого замечания.
Словарная работа: приютились (подбери ряд синонимов к данному слову.)
(Образность повествовательной речи Тургенева создается интенсивным использованием определений , большинство которых являются эпитетами. С помощью эпитетов Тургенев раскрывает увиденные им свойства предметов, выражая свое эмоционально-оценочное отношение
к изображаемому . Двойные, тройные определения составляют специфику тургеневского стиля. Для того чтобы подчеркнуть значимость признака, автор использует повторы: березы белые. белые, вся красная или вся золотая.. .Роль эпитетов и определений выполняют не только прилагательные, но и наречия и причастия, которые способствуют заострению свойств предметов , образов: смеющийся трепет весны, холодно играющий луч, украдкой, лукаво, сверкающим дождем.
Показывая изменчивость осенней природы, писатель использует антонимы: заволакивалось-расчищалось, светило-закрывалось, озарялось-гасло. Для передачи оттенков одного и того же действия или процесса используются синонимические сочетания слов (прием противопоставления синонимов, градация): не. трепет… не шушуканье…не. говор…не. лепетание — а болтовня.) Живописную роль играют и сравнения: как прекрасный глаз, подобный цвету переспелого винограда, как только что выпавший снег, червонным золотом, — которые помогают не только ярче представить картину, нарисованную автором, но и дают возможность увидеть отношение писателя к тому, что он изображает. Природа у Тургенева живет, чувствует, поэтому олицетворения занимают не последнее место в описании: дождь шептал, природа улыбнулась, листва побледнела. Пейзажи Тургенева полны не только зрительных , но и звуковых деталей: лазурь, шум , трепет, шушуканье, говор, лепет, болтовня, отблеск, золото, синело, луч солнца, шепчет, зелень , красная , золотая , пестрея. ).
III группа . Словообразование . Синтаксис .
1. Выписать глаголы с приставками. Какие приставки преобладают? Что они обозначают ? ( В этом тексте Тургенев использует приставочные глаголы . Особенно часто употребляется приставка за , обозначающая начало действия : заволакивалось , закрывалось , загорались , замолкли…)
2. Основные синтаксические единицы. Какие предложения преобладают? (сложные или простые, союзная (какая?) или бессоюзная связь). Почему? Что достигается использованием именно этих предложений?
3. Какие союзы являются самыми распространёнными? (Укажите союз, помогающий передать изменчивость и непостоянство осенней погоды).
4. Укажите пример инверсии. Какова роль прямого и обратного порядка слов?
5. Какова роль причастных и деепричастных оборотов, обособленных определений?
6. Какие знаки препинания преобладают? Почему?
С какой целью используются повествовательные предложения?
( Излюбленными синтаксическими конструкциями Тургенева являются сложные предложения , чаще сложносочиненные, которые легко членятся на простые. В этом тексте всего восемь предложений, представлена бессоюзная и сочинительная связь. Именно такие предложения помогают создать образную картину, передать впечатление от увиденного, придать описанию живость, эмоциональность, непосредственность.
Самыми распространенными союзами являются союзы и, а: и — показывает одновременность происходящих событий, а — противительные отношения. Изменчивость и непостоянство осенней погоды автор передает с помощью однородных членов, соединенных повторяющимся союзом то.
Тон повествования спокойный. Это достигается за счет прямого порядка слов. Инверсия наблюдается лишь при обособленных определениях, выраженных причастными оборотами или прилагательными: лазурь, ясная и ласковая .Динамичность картине придают деепричастные и причастные обороты. Излюбленным знаком препинания Тургенева является точка с запятой (6 раз), только два раза встречается двоеточие, остальные — запятые . Использование повествовательных предложений придает тексту спокойный живописующий характер.)
V . Особенности стиля писателя.
Итак, в произведениях Тургенева природный мир выступает изменчивым , движущимся , окрашенным в тона определённого настроения . Чистый лиризм сочетается с простотой, точностью и ясностью изображения. В этом тексте ярко проявилась индивидуальность творческого метода писателя. Обобщим свои наблюдения (работа с таблицей).
источник
Итак, если мы установили, каким мы располагаем текстом, то прежде всего надо этот текст внимательно прочитать. Это замечание кажется банальным, но на самом деле оно не лишнее: слишком часто экзегеты рассуждают о том, что в принципе мог бы значить этот текст, или что он должен значить в свете их представлений о Библии в целом. Но начинать надо все-таки с лингвистического анализа, который и показывает нам, что действительно значат эти слова в этой последовательности. Значению отдельных слов посвящен лексический анализ, их сочетаниям —синтаксический, а тексту в целом и его основным блокам — дискурсный. Эти три разновидности лингвистического анализа мы и рассмотрим. Но прежде всего еще раз повторим самое главное: экзегетика без лингвистики неизбежно превращается в импровизацию и фантазию.
Лексический анализ
Достаточно типичная экзегетическая проблема заключается в том, что мы не понимаем значение какого-то слова в Библии или же это слово может иметь несколько значений (или оттенков значений), так что мы затрудняемся сделать выбор для данного контекста.
Что обычно делает в таких случаях читатель? Строго говоря, лексическому анализу обычно предшествует морфологический: сначала нужно определить, форма какого именно слова употреблена в тексте. Однако это уже вопрос не экзегетики, а исключительно грамматики, поэтому здесь мы морфологии касаться не будем.
Итак, если читатель правильно определил грамматическую форму, то он смотрит в словаре соответствующего языка, какие вообще значения может иметь данное слово, и выбирает наиболее подходящее к данному контексту. Если экзегетической проблемы здесь нет, а читатель просто не знает этого слова, то словаря, как правило, достаточно. Но если проблема есть, словарь оказывается очень ненадежной опорой. Заглянуть в него никогда не помешает, но вот ограничиваться им одним в сложных случаях все же не стоит.
Во-первых, словарь перечисляет вообще все возможные значения, и выбор значения для данного контекста не всегда очевиден. Во-вторых, в ВЗ существует некоторое количество слов, значение которых устанавливается лишь предположительно (например, точное название растения, которое укрыло своей тенью Иону — Ион 4:6 и далее). В самом деле, откуда мы точно можем узнать, была ли то тыква, виноградная лоза или что-то иное? Для слов, которые встречаются в Библии всего лишь один раз, существует особое название — гапакс (от греч. απαξ λεγόμενον, «единожды сказанное»). Для таких слов словарь предлагает всего лишь одно-два возможных объяснения, заимствованных из научных статей.
Особенно обманчив бывает словарь в том случае, когда достаточно известное слово встречается в неожиданном контексте. Тогда словарь, как правило, приводит специальное значение данного елова для данного места, и читатель склонен воспринимать рекомендацию словаря как окончательный вердикт, но ведь это тоже, как правило, лишь одна из нескольких существующих гипотез!
Наконец, словарь предлагает всего лишь более или менее точный перевод на другой язык, тогда как нам бывает нужно увидеть стоящее за словом понятие (см. раздел 1.2.1.). Нередко получается так, что спор о значении тех или иных библейских слов обращает больше внимания на современные понятия, нежели на библейские. Например, в наше время ученые спорят, обозначает ли библейское слово אָדָם «человек», он же «Адам» по преимуществу мужчину или вообще все человечество, состоящее из мужчин и женщин[23]. Однако можно предположить, что для людей библейского времени такая постановка вопроса просто не имела смысла, в отличие от современных жителей западных стран, которые тщательно выбирают выражения из соображений политкорректности. Например, из английского языка практически исчезло слово chairman «председатель», поскольку оно содержит элемент man «мужчина», а на смену ему пришло нейтральное в отношении пола слово chairperson «председательствующее лицо». Соответственно, встает вопрос, что такое אָדָם— man или person?
В библейские времена такого строгого противопоставления не существовало. Еврейское слово אָדָםв значительной степени сходное с русским словом «человек», обозначало всех людей вообще, но по умолчанию относилось к мужчине[24].
В этом, как и во многих других случаях, трудно бывает дать каждому слову строго терминологическое определение. Гораздо полезнее бывает выделить прототипическое, т. е. самое основное значение (термин взят из когнитивой лингвистики) и посмотреть, на какие сходные предметы, личности и явления оно может распространяться. Например, прототипическое значение слова дом— жилое помещение для одной или нескольких семей с четырьмя стенами и крышей, одной дверью и несколькими окнами. Конечно, домом может называться и множество других сооружений, вплоть до «дома культуры», да и не только сооружений (например, «королевский дом»), но все они так или иначе будут соотноситься с этим прототипом.
Но и прототипы в разных культурах могут быть разными. Например, для греко-римской античности одним из ключевых понятий было слово свобода, остается оно таким и для нас, наследников греков и римлян. С их точки зрения, всякий человек обладает свободой, которую он может утратить лишь вследствие определенных событий. Долг всякого — отстаивать эту свободу для себя лично и для своей общины. Но в ВЗ мы найдем очень мало упоминаний о свободе, и практически все они будут связаны с ситуацией освобождения раба, пленника или должника; такое отношение видно и в НЗ (Ин 8:32-36, Рим 6:7 и др.)[25]. Следовательно, прототипы тут достаточно разные: в одном случае это прирожденные права человека, в другом — права, полученные в ходе особых событий.
Разумеется, есть в Библии и специфические термины, которым непросто подобрать эквивалент в современном языке. Для ВЗ таким термином служит прежде всего слово חֶסֶד означающее активную, деятельную любовь, обусловленную долговременными и прочными отношениями. На русский язык оно может переводиться как «милость» или «верность», да и многими другими словами, но единый перевод для него подобрать трудно, практически невозможно; об этом слове написаны многие тома и здесь мы даже не будем пытаться пересказать их содержание[26].
И вместе с тем оно может употребляться, оказывается, в совершенно противоположном смысле, например, в Лев 20:17, где так называется позорный и заслуживающий сурового наказания инцест. Казалось бы, трудно было бы подобрать значение, которое было бы в большей степени несовместимо с основным значением этого слова! Может быть, оно употреблено в этом контексте иронически: «Вот какая любовь»? А может быть, это эвфемизм: изначально в тексте стояло другое, грубое слово, которое редактор или переписчик заменил на его пристойный антоним? Мы не знаем наверняка, но факт остается фактом: это слово в этом контексте употреблено в значении, резко отличающемся от его прототипического значения.
Впрочем, недостаточно будет говорить о значении этого отдельного слова. Достаточно часто оно встречается вместе со словом אֱמֶת «истина, правда», прежде всего в выражении עֹשִׂים חֶסֶד וֶאֱמֶת Например, в Быт 24:49 СП предлагает его дословный эквивалент «оказать милость и правду», но мы понимаем, что здесь следует говорить о значении не отдельных слов, а устойчивого выражения в целом (ср. идиоматичный перевод М.Г. Селезнева, в котором растворились оба ключевых слова: «Желаете ли вы исполнить просьбу?»[27]).
Кроме того, следует помнить, что в художественных текстах (к числу которых относятся и библейские книги) выбор слов и выражений во многом диктуется литературной структурой и риторическими задачами[28]. Это обстоятельство среди прочих связывает лингвистический анализ с литературно-риторическим. Следовательно, каждый раз, когда мы встречаем то или иное слово в тексте, стоит задуматься не только о его точном значении, но и о том, почему было употреблено именно оно. Например, слово חֶסֶד в немалом количестве случаев отсылает нас к обусловленным Заветом отношениям между Богом и Его народом (напр., Пс 5:8; 16:7; 24:6).
Интересный пример термина из НЗ — слово πιστις. Разумеется, оно переводится как «вера», и мы легко «подставляем» русское слово, давно уже ставшее богословским термином, на место греческого, как только встречаем его в тексте. Казалось бы, вот и ответ на все вопросы касательно этого слова, но на самом деле это не так. Во-первых, как русское слово «вера», так и греческое πιστις могут обозначать и само состояние веры («его вера крепка»), и ее содержание («вера во Христа распространялась по империи»). А кроме того, греческое слово πιστις может иметь значения, которые будут ближе русским словам «доверие», «уверенность» и «верность», а по мнению некоторых, оно может так же обозначать причину всех этих состояний, а именно «достоверность, надежность» (объекта веры или уверенности)[29] или даже «доверенное управление, попечительство»[30]. Соответственно, подставив стандартный русский эквивалент вместо греческого слова, мы еще не определим его точное значение в данном контексте.
Итак, что же делать, если нам встретилось не вполне ясное слово? Не следует ожидать, что на все вопросы ответят его этимология, или позднейшее значение, или подходящее значение из словаря, хотя бы даже значение в другом контексте. Безусловно, на все это тоже стоит обратить внимание, но лексический анализ должен быть комплексным. Что это значит?
1. Следует рассматривать не отдельные слова, а все ключевые слова и выражения отрывка. Значение каждого из них может во многом определяться другими: синонимами, антонимами, словами того же семантического поля. Кроме того, слово может входить в состав устойчивого выражения. Повторяющиеся слова и выражения совершенно не обязательно могут иметь одно и то же значение в каждом отдельном случае.
2. Исходя из текста в целом, постарайтесь понять, употреблено ли это слово в прямом или переносном значении: может быть, здесь видна игра слов, ирония, метафора или какая-то иная фигура речи. Вполне возможно, что словоупотребление подчинено литературным и риторическим условностям, отличающимся от тех, которые приняты в нашей культуре.
3. Следует также постараться понять, насколько терминологически точным старался быть автор. Так, многим выражениям из Посланий Павла придают силу отточенных догматических формул, хотя на самом деле они могут быть скорее аргументами в споре, нежели окончательными выводами.
4. Не ограничивайтесь словарным значением, посмотрите, где еще в Библии употребляется это слово или выражение. Особенно показательны в этом отношении книги того же автора или хотя бы того же жанра, а также сходные контексты. Например, в I Цар 10:7 Самуил говорит Саулу: «Делай, что может (букв. «найдет») рука твоя». Эти слова звучат как позволение молодому царю творить абсолютно все, что ему заблагорассудится. Но если мы посмотрим, как употребляется это же выражение в Суд 9:33 и 1 Цар 25:8, то увидим, что значат они нечто иное: «Тогда ты сам поймешь, как поступить».
5. Не ограничивайтесь простым переводом слова на ваш собственный язык, постарайтесь увидеть понятие, с которым соотносилось это слово в языке и культуре автора текста (например, что понималось тогда под «святостью» или «грехом»). Вполне может оказаться и так, что НЗ автор опирается в своем словоупотреблении на ВЗ понятия, сам выбор того или иного слова (например, «завет») может ясно указывать сразу на целый комплекс идей и понятий.
6. Если в данном конкретном случае подходят два или даже больше значений (или оттенков значений) данного слова, задумайтесь, не могла ли такая двусмысленность входить в авторский замысел. Например, «дух» и «ветер» обозначаются на древнееврейском одним и тем же словом רוּחַ— всегда ли мы можем определить, что именно имеется в виду в данном тексте? Или, может быть, у нас нет достаточных оснований для окончательного выбора? Например, Иез 37:9 гласит: מֵאַרְבַּע רוּחוֹת בֹּאִי הָרוּחַ букв., «от четырех ветров/духов приди, ветер/дух» (в СП: «От четырех ветровприди, дух»). Тогда двусмысленность все равно останется в тексте, даже если она не входила изначально в авторский замысел. 7. Ключевым для экзегета всегда остается первичное значениеданного слова или выражения в данном контексте, как его понимал автор. Но, к сожалению, мы не можем проверить наши догадки, переспросив самого автора, и во многих случаях у нас не будет ничего, кроме догадок о его понимании текста. Впрочем, ориентация на первичное значение не значит, что никакие другие смыслы нас не могут интересовать (например, многие ветхозаветные пророчества получают новое осмысление в Новом Завете), но эти смыслы следует учитывать уже во вторую очередь.
Синтаксический анализ
Сами по себе слова еще не складываются в текст; чтобы понять смысл, нужно разглядеть и отношения между этими словами. Это уже задача для синтаксического анализа.
Даже простейшие синтаксические структуры порой преподносят большие сюрпризы. Например, генитивная конструкция, известная практически всем языкам Евразии: в русском, как и в древнегреческом, она образуется с помощью родительного падежа, а в древнееврейском — с помощью особой именной формы, status constructus. Казалось бы, выражаемые этой конструкцией отношения совершенно идентичны: дом отца моего, בֵּית־אָבִי, ο οικος του πατρος μου (напр. Быт 24:38 и Лк 16:27). Да, в этом выражении значение этих синтаксических конструкций идентичное и не вызывает ни малейших сомнений (хотя употребление слова «дом» может уже несколько различаться в разных языках; в Библии оно обозначает не столько жилое помещение, сколько живущих в нем людей).
Но уже в начале первого курса студент, изучающий древнегреческий язык, с удивлением узнает, что значения родительного падежа в нем не полностью совпадают с русским. Так, в греческом родительный при словах, обозначающих переходное действие или состояние, могут указывать как на субъект, так и на объект действия: rro-русски словосочетание «любовь отца» означает, что отец (субъект) любит своего ребенка, а по-гречески такое же выражение может с равной вероятностью означать, что это ребенок любит отца (объект). Вот и библейский пример: в Деян 9:31 выражение τω φοβω του κυριου και τη παρακλησει του αγιου πνευματος, букв, «в страхе Господа и утешении Святого Духа», означает, что верующие боялись Господа (объект), при этом их утешал Святой Дух (субъект). Эти две совершенно одинаковые конструкции ничем не отличаются и стоят рядом, но значения у них прямо противоположные. Иногда можно услышать, что эти два значения родительного падежа можно различить по употреблению артикля, но данный пример показывает, что не всегда: в обоих случаях все существительные употреблены с артиклем, и это не единственный подобный пример. Вообще, употребление артикля в древнегреческом, а равно и в древнееврейском, не подчиняется таким строгим правилам, как в современных европейских языках, поэтому опираться на него довольно сложно.
Вернемся к слову πιστις которое мы уже разбирали в разделе 3.6.1. В одном и том же Послании, в соседних главах, мы встречаем два внешне идентичных выражения: την πιστιν του θεου «веру Бога» (Рим 3:3), и εν τη ακροβυστια πιστεως του πατρος ημων Αβρααμ букв., «в необрезании веры отца нашего Авраама» (Рим 4:12). Очевидно, что первое говорит о вере в Бога (объект), а второе — о вере праотца Авраама (субъект) еще до обрезания. Или. или все не так очевидно, учитывая возможные оттенки значения слова Может быть, речь идет, например, о достоверности Бога и верности Авраама? Здесь лексический анализ тесно связывается с синтаксическим.
Однако настоящие проблемы начинаются там, где мы ветречаем выражение πιστις Χριστου «вера Христа» (Гал 2:16, 20; 3:22; Рим 3:22,26; Флп 3:9) и ему подобные (напр., πιστις αυτου, «Его вера» в Ефес 3:12). Идет ли речь о вере во Христа (объект) или о вере, которую показал во время Своей земной жизни Христос (субъект)? Грамматически вполне возможно и то, и другое[31]. Классический труд по новозаветной грамматике выносит такой приговор по поводу этого словосочетания: «Следует помнить, что этот вопрос целиком лежит в области экзегетики, а не грамматики»[32]. Это, безусловно, так, но еледует также помнить, что грамматика задает экзегетике определенные рамки: грамматика допускает для выражения πιστις Χριστου разные значения, но вовсе не бесконечное количество произвольных смыслов, желательных для экзегета.
Один из современных авторов[33] перечисляет следующие интерпретации выражения «Его вера» в Ефес 3:12: (1) христианская вера, т.е. убежденность верующих в правоте Христова Евангелия; (2) вера, которую Христос Сам порождает в душах верующих; (3) вера, приводящая к мистическому соединению со Христом; (4) вера, подобная вере Христа. При этом сам он предлагает еще одну интерпретацию: (5) верность Отцу, проявленная Христом на кресте.
Возникает невольный вопрос: неужели все это действительно возможно? С точки зрения грамматики — да, и это, и многое иное. Правда, возникает и сомнение, что Павел действительно вкладывал в выражение πιστις Χριστου строгий терминологический смысл. Проще говоря, если бы мы ему предложили выбрать из всех существующих интерпретаций единственно правильную, он, возможно, не стал бы этого делать. «Вера Христова» для него, возможно, была сложным и многоплановым понятием. Если бы он желал выделить какой-то один возможный смысл этого выражения, он, вероятно, легко мог бы это сделать, как сделал он это в разных Посланиях, подробно рассуждая о благодати или о законе (хотя, разумеется, и эти рассуждения порождают экзегетические проблемы).
Иными словами, порой экзегету приходится признать, что лежащий перед ним текст может иметь несколько достаточно близких значений (или, если угодно, одно сложное и многоплановое значение), и выделить какой-то один аспект, отвергнув все остальные, просто не представляется возможным. Но в любом случае границы таких возможных значений ставятся грамматическими правилами.
Впрочем, даже если синтаксическая структура выглядит прозрачной, это еще не значит, что мы вполне понимаем смысл данного выражения. Возьмем, к примеру, ключевое для Павловых Посланий понятие «оправдание верой», например в Рим 5:1: Δικαιωθεντες ουν εκ πιστεως. («Итак, оправдавшись верою. »). Синтаксис ясен, но что именно значит в данном случае «оправдаться», что значит «вера» и каково соотношение между этими двумя понятиями[34]? Для решения этого вопроса нам придется разбирать не только функцию пассивного аориста или значение предлога εκ, но и множество других вопросов, имеющих отношение и к лексическому анализу (понятие «оправдания»), и к контексту (противопоставление «веры» и «дел»), и к общей картине мира (представление о греховности человека), да и не только к ним.
До сих пор мы касались только отдельных речевых оборотов, но, разумеется, на уровне сложных предложений синтаксических загадок еще больше. Например, в Рим 5:12 всеобщая греховность понимается как причина всеобщей смертности, или она следствие греха Адама? Оригинал допускает обе трактовки: Δια τουτο ωσπερ δι ενος ανθρωπου η αμαρτια εις τον κοσμον εισηλθεν και δια της αμαρτιας ο θανατος και ουτως εις παντας ανθρωπους ο θανατος διηλθεν εφ ω παντες ημαρτον, «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, в ком/чем все согрешили».
ВЗ, казалось бы, избавлен от таких сложных риторических построений, но там провести смысловые связи между единицами текста бывает еще сложнее, поскольку библейский иврит крайне беден союзами, и на месте всевозможных «и, а, но, хотя, зато, однако, все же, тогда как, следовательно» и т.д. мы увидим в ВЗ обычно один союз 1, а некоторые конструкции и вовсе обходятся без союзов.
В Притч 12:9 мы видим один из примеров (а в Притчах их много) стиха с совершенно неясной синтаксической структурой. Оригинал гласит: טֹוב נִקְלֶה וְעֶבֶד לֹו מִמְּתַכַּבֵּד וַחֲסַר־לָחֶם В буквальном переводе это звучит так: «Хорош пренебрегаемый и раб ему от славящегося и недостаток хлеба». Ясно только одно: некий человек сравнивается с неким другим человеком, и сравнение оказывается в пользу первого. Первый человек находится в пренебрежении, и с ним как-то связан раб, но неясно, как именно: он обладает одним рабом? Или он сам себе слуга и никаких рабов у него как раз нет? Второй человек имеет некое отношение к славе и одновременно к недостатку продовольствия. Обнищавшая знаменитость? Бедняк, который старается пустить пыль в глаза и выставить себя богачом? Все эти возможности присутствуют в тексте. Обычно выбор в таких случаях помогает сделать контекст, но в Книге Притчей нет никакого повествовательного или ситуативного контекста, мы не знаем, о каком человеке идет речь.
Именно поэтому опасно бывает работать с интерлинеаром (изданием оригинального текста, где к каждому слову дан подстрочный перевод) или словарем человеку, который не владеет в достаточной мере языком оригинала, чтобы самостоятельно принимать взвешенные решения — он просто увидит лишь одно из нескольких возможных значений, причем не самое вероятное. Бывает, впрочем, и так, что изобретаются значения вовсе невозможные, пример тому уже приводился в разделе 3.2.2. «Малое знание» бывает коварнее полного невежества, потому что рождает ложную уверенность в своих догадках.
Что же остается делать? В основном, рекомендации будут те же, что и для лексического анализа (см. раздел 3.6.1.): не ограничиваться стандартными грамматиками, посмотреть, где еще в Библии ветречаются аналогичные конструкции (особенно удобна для таких поисков программа Bible Works, которая позволяет искать не отдельные словоформы, а сочетания слов с определенными грамматическими показателями). Полезны будут и комментарии, но в любом случае нельзя ограничиваться одним выражением, необходимо смотреть на контекст — а это уже заставляет нас говорить о дискурсном анализе.
Дискурсный анализ
Сам по себе этот вид лингвистического анализа достаточно нов, и тот, кто не изучал лингвистику, возможно, никогда даже не слышал такого слова, тогда как лексическим и синтаксическим разбором мы все занимались еще в школе. Общий смысл этого метода заключается в том, что при устном или письменном общении мы не просто порождаем грамматически правильные предложения, содержащие определенную информацию, но стремимся произвести определенное воздействие на слушателя или читателя, и поэтому текст необходимо анализировать как единое целое, организованное по сложным законам. Для подробного разговора о дискурсном анализе у нас сейчас нет места, мы упомянем лишь некоторые самые важные вещи, относящиеся к этой области.
Прежде всего, следует определить тип текста и его основные особенности. Например, в ВЗ поэзии глагольные формы употребляются не совсем так, как в прозе. В повествовательном прозаическом тексте последовательность действий обычно выражается цепочкой консекутивных имперфектов (wayyiqtol), в то время как новый поворот отмечается перфектом (qatal); есть свои функции и у других форм. В поэзии, прежде всего в псалмах и пророчествах, консекутивные формы редки, а перфект (qalal) и имперфект (yiqtol) во многих случаях неотличимы по значению. Следовательно, мы не можем утверждать, что формы перфекта обязательно относятся к прошедшему времени, а формы имперфекта — к будущему, как это часто выглядит в прозе. Вот, например, Пс 81:5: לא ידעו ׀ ולא יבינו בחשכה יתהלכו ימוטו כל־מוסדי ארץץ — «Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются». Первая глагольная форма здесь — перфект, за ним следуют три имперфекта.
Далее, большую роль может играть и членение текста. В древних рукописях не было ни абзацев, ни знаков препинания, а в греческих — даже пробелов между словами. Следовательно, мы не всегда можем быть уверены, что слова складываются в предложения именно так, как мы видим в нашем тексте. Например, в Рим 9:5 СП гласит: «. От них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь». Но точку можно поставить и в середине этой фразы, и тогда окажется, что Павел прямо не называет Христа Богом: «. От них Христос по плоти. Сущий над всем Бог благословен во веки, аминь». Это, конечно, достаточно мелкий пример, но в зависимости от постановки точки мы либо получаем, либо не получаем открытое исповедание Христа Богом.
Нередко встает вопрос не только о границах предложений, но и о границах смысловых отрывков, иначе говоря, о членении текста на абзацы и главы, что во многом определяет значение текста в целом. Здесь могут помочь т.н. «дискурсные маркеры» — в греческом языке это, прежде всего, частицы, в еврейском — слова הִנֵּה «вот» и וַיְהִי «было»[35], а в повествовательных текстах также разрывы в цепочках консекутивных имперфектов.
Кроме того, дискурсный анализ имеет дело также и со способом представления информации. Например, события в повествовательном тексте могут быть представлены далеко не линейным образом. Классический пример здесь — Мк 6:16-18, где хронологический порядок постоянно нарушается. Вот как выглядит текст (номера в скобках указывают на хронологический порядок): «Ирод же, услышав, сказал (6): это Иоанн, которого я обезглавил (4); он воскрес из мертвых (5). Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу (3) за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней (1). Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего (2)». Восстановить хронологию нам помогает знание о том, как на самом деле развивались события, но нередко на подобного рода отступления указывают и определенные формальные черты текста: в данном случае частица γαρ «ибо» указывает, что дальше пойдет речь о более ранних событиях.
Еще одна обычная для дискурсного анализа проблема — указание на действующих лиц. Далеко не всегда из оригинального текста сразу становится ясно, кто конкретно упомянут в тексте. Например, во 2 Цар 20:10 рассказывается история одного убийства, и оригинал дословно звучит так: «Амессай не остерегся меча, который в руке Иоава, и поразил его им в живот, и выпали внутренности его на землю, и не повторил ему, и умер». С точки зрения русского языка, следовало бы указать на действующих лиц более явным образом: кто именно кого поразил, чьи внутренности выпали и кто умер. Но для древнееврейского языка вполне достаточно обходиться личными формами глагола или местоименными суффиксами, если распределение ролей ожидаемое: носитель меча разит неосторожного и тот умирает. Точно так же и в диалоге реплики чаще всего вводятся кратко: «и сказал», — поскольку разговаривают двое, так что эта формула не столько указывает на говорящего, сколько отмечает момент перехода речи от одного человека к другому.
С другой стороны, в ситуации молитвы требуется многократно и многообразно призывать Бога: «Так как Ты, Господи Саваоф, Боже Израилев, открыл рабу Твоему, говоря: «устрою тебе дом», то раб Твой уготовал сердце свое, чтобы молиться Тебе такою молитвою. Итак, Господи мой, Господи! Ты Бог, и слова Твои непреложны, и Ты возвестил рабу Твоему такое благо!» (2 Цар 7:27-28). Даже себя самого молящийся царь Давид называет здесь «Твоим рабом», и это, разумеется, не случайно.
Для пророческой речи возможна и такая ситуация, когда не вполне ясно, где пророк говорит сам от себя, а где передает слова Господа, или где именно заканчивается прямая речь. Например, в Мих 3:5 пророк передает слова Господа от 1-го лица, а в 3:8 говорит «я» уже о себе. Но от чьего имени произнесены стихи 6 и 7, не вполне понятно. А в 6-й главе той же Книги Михея мы видим целую беседу, которая никак не маркирована: стихи с 1-го по 5-й — прямая речь Бога, стихи 6-й и 7-й — реплика предполагаемого слушателя, в 8-м начинаются слова пророка (ср. «я» в 11-м стихе), а в 12-м от первого лица говорит снова Госнодь. Смена говорящих здесь явно не обозначена, хотя некоторые формальные признаки позволяют провести границы между единицами текста (например, перфектная форма הַגִּיד в самом начале 8-го стиха явно указывает на начало нового отрывка).
Впрочем, пример внутреннего диалога мы можем обнаружить и в НЗ, например, в Рим 6:1-2, где Павел явно спорит с воображаемыми или реальными оппонентами, цитируя или пересказывая их: «Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак. Мы умерли для греха: как же нам жить в нем?»
Все это, и многое иное относится к сфере дискурсного анализа, но мы, пожалуй, можем на этом остановиться: сказанного уже достаточно, чтобы показать его значение для экзегетики.
источник
В 1862 году был опубликован четвертый по счету роман великого писателя Тургенева. Название романа — «Отцы и дети». В нем в полной мере отразились общественно-политические взгляды Тургенева и его прямое отношение ко всем происходящим в России событиям. Анализ романа «Отцы и дети» поможет наиболее полно ощутить все мысли и переживания автора.
В романе «Отцы и дети» отражена тема двух поколений. Она была навеяна автору ожесточенной идеологической борьбой между демократами и либералами. Эта борьба развернулась во время подготовки крестьянской реформы. Ее описание наиболее подробно дал Тургенев. Анализ романа «Отцы и дети» интересен тем, что при рассмотрении определенных эпизодов можно более остро ощутить отразившийся в романе спор двух поколений. В нем рассмотрены такие события общественно-политической деятельности, как споры по вопросам истории и философии, а также полемика на тему науки и искусства.
Анализ произведения «Отцы и дети» можно начать с его названия. Само название романа очень часто понимается крайне упрощенно: конфликт разночинцев и аристократов, смена общественной идеологии поколений. Однако роман Тургенева «Отцы и дети» не исчерпывается только лишь одной социальной сферой. В нем есть и психологическое звучание. Сводить смысл романа исключительно к идеологии — понимать его «по-базаровски». Поскольку сам Базаров считает, что вся суть нового времени заключается в необходимости уничтожить с лица земли абсолютно все, что сделано «отцами», а также дискредитировать их с их моралью и принципами во имя весьма туманного «светлого будущего». Анализ произведения «Отцы и дети» дает четко понять одну из важнейших проблем в развитии всего человечества, раскрытых в произведении. Это проблема отцовства. Каждый человек с течением времени осознает свою духовную связь с прошлым, со своими корнями. Смена поколений – это всегда непростой и болезненный процесс. «Дети» перенимают от «отцов» духовный опыт человечества. Конечно, они не должны копировать своих «отцов». Им необходимо творчески переосмысливать их жизненное кредо. Во время социальных потрясений переоценка ценностей новым поколением проходит гораздо более жестоко и жестко, нежели это необходимо. Результаты всегда бывают крайне трагичными: слишком многое утрачивается в спешке, а затем слишком сложно восполнять эти проблемы.
Особый интерес вызывает анализ героев. «Отцы и дети» — произведение, в котором мы встречаем таких ярких персонажей, как Базаров и Павел Кирсанов. Оба считают, что им известен ответ на вопрос, как осуществить преобразования в стране. Каждый из них уверен, что именно его идея принесет России процветание. Партийная принадлежность Базарова и Кирсанова прослеживается не только в манерах, но и в одежде. Читатель может узнать демократа-разночинца по крестьянской простоте речи, по «обнаженной красной руке» и намеренной небрежности костюма. Особенность позиций аристократа и демократа подчеркивается символическими деталями. У Павла Кирсанова такой деталью является запах одеколона. Его сильное пристрастие к хорошему запаху выдает стремление отстраниться от всего грязного, низкого, бытового, всего, что встречается в жизни. Таким образом, перед читателями предстают героиз-антагонисты. Их мировоззрение определяется принципиальными и непримиримыми противоречиями.
Давайте сделаем анализ дуэли, «Отцы и дети» содержат эпизод, в котором Базаров со своим другом проезжают через Марьино, Никольское и родительский дом. В эту поездку «новый» Базаров уже отказывается от напряженных идеологических споров с Кирсановым. Только иногда он бросает достаточно плоские остроты, которые уже мало напоминают прежний фейерверк мыслей. Базарову противостоит «холодная вежливость» дяди. Они являются противниками друг для друга, но не признаются в этом даже самим себе. Постепенно враждебность меняется на взаимный интерес. Во время этой поездки Базаров впервые решил полюбопытствовать и узнать, на чем основаны аргументы его противника. Тем не менее, остановка в доме Кирсановых оборачивается для Базарова дуэлью. Поединка потребовал Павел Петрович. Он даже захватил с собой палку для того, чтобы любыми путями сделать дуэль неизбежной. Самим фактом вызова на дуэль Кирсанов отошел от своих аристократических принципов. Ведь настоящему аристократу не следует снисходить до простолюдина. В те времена дуэль считался анахронизмом. Тургенев рисует в романе множество смешных и комичных подробностей. Дуэль начинается с приглашения в секунданты Петра, который перетрусил до полусмерти. Заканчивается дуэль трагикомичной раной «в ляжку» Павла Кирсанова, который будто нарочно надел «белые панталоны». Сила духа присуща обоим героям. Автор отмечал это и ранее. Но именно дуэль помогла преодолеть внутреннюю ограниченность. После дуэли Базаров и Кирсанов словно меняются. Так, Павлу Петровичу становится привлекателен чуждый ранее демократизм.
В романе «Отцы и дети» анализ эпизода смерти Базарова стоит отдельного внимания. Хотя исход дуэли закончился благополучно, Павел уже давно духовно умер. Разорвало последнюю нить с жизнью его расставание с Фенечкой. Его противник также уходит из жизни. В романе крайне настойчивыми кажутся упоминания об эпидемии. Она никого не щадит, и от нее нет спасения. Несмотря на это, герой ведет себя так, как будто для него холера не представляет опасности. Базаров понимал, что он создан для терпкой и горькой жизни революционера-агитатора. Он принимал данное звание, как свое призвание. Но в конце романа он задумывается, что же делать дальше, когда прежние идеи подверглись сомнению, а наука так и не дала ответы на интересующие вопросы. Базаров пытается найти истину в разговорах с неизвестным ему мужиком, но так и не находит ее.
В наши дни произведение «Отцы и дети» изучается во всех школах и гумманитарных ВУЗах страны. Проблема противоборства поколений является довольно значимой, молодежь настаивает на своих нравственных ценностях, которые «отцы» отказываются понимать. Для того чтобы раставить все точки над «И», прочитайте это гениальное произведение Тургенева.
источник
Шестидесятые годы XIX века вошли в историю России надолго. Хождение в народ, «Народная воля», революционеры-демократы — всё эти приметы глобальных изменений, происходящих в обществе. Среди ведущих общественных сил больше всего выделялись либералы, выступающие за преобразование самодержавно-крепостнической системы, и демократы, ратующие за кардинальные изменения в обществе.
Эти противоборствующие силы и были обозначены в романе Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети», написанном в 1862 году. Публикация романа пришлась на период сильнейшего обострения общественной борьбы. В Петербурге происходили студенческие волнения, пожары, что повлекло массовые аресты и усиление реакции со стороны правительства. Появление произведения Тургенева вызвало ожесточенные споры.
Роман, написанный через год после отмены крепостного права, переносит читателей во времена кризиса крепостнической системы в России и обострения борьбы между «отцами» (либералами) и «детьми» (революционерами-демократами). Не случайно Тургенев использует точные даты: события в романе начинаются 20 мая 1859 года, а завершается действие зимой 1860-го. В этот период появляется новый тип общественного деятеля — разночинца-демократа, стремящего бороться за изменение политического строя России не на словах, а на деле.
Центральный герой романа, Евгений Васильевич Базаров, как раз таков. Из 28 глав романа он не появляется лишь в двух. Он изначально противопоставлен всем героям романа, потому что человек иной среды — сын уездного лекаря. С гордостью скажет потом Базаров: «Мой дед землю пахал». Демократическое происхождение героя проявится потом в его взглядах, словах, во взаимоотношениях с родителями, даже в отношении к любимой женщине.
Уже первое появление героя подчеркивает резкое отличие Евгения Васильевича от окружающих его дворян-помещиков. Автор противопоставляет героев с помощью деталей. Красная обнаженная рука Базарова и ухоженные ногти Павла Петровича Кирсанова: «Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай». Рука человека дела и того, кто привык щеголять английскими нарядами и гордиться «принсипами», но сидеть сложа руки. Отец Аркадия, Николай Петрович Кирсанов, гораздо деликатнее своего старшего брата: его шокирует нарочитая вульгарность слов и манер Базарова, но он делает вид, что не замечает демонстративно плебейского поведения гостя.
Когда между Базаровым и Кирсановым-старшим возникает спор, перешедший в открытое противостояние, Николай внутренне соглашается с молодым оппонентом, хотя тот уже давно окрестил его «отставным человеком» и безапелляционно заявил, что его песенка спета. Что же тогда вызвало такую ненависть у Павла Петровича? Тот факт, что Базаров, по сути, перечеркнул всю жизнь старшего Кирсанова. Положив к ногам роковой красавицы княгини Р. блестящую карьеру и свое будущее, он лишился всего этого, так и не добившись в жизни ничего. Младший же брат, вопреки воле родителей женившийся на девушке не дворянского происхождения, был счастлив в браке десять лет и вырастил сына.
Старший брат не сделал ровно ничего из того, что должен сделать мужчина: не построил дом, не посадил дерево и не вырастил сына. Сейчас он сродни приживалу в доме у Николая Петровича. Павел Петрович считал, что он ведет благородную жизнь и заслуживает уважения в обществе за верность принципам. С точки зрения Базарова, этот человек — «архаическое явление», потому что его существование — это распущенность и пустота, а принципы — всего лишь оправдание самого себя для того, кто сидит сложа руки.
Сам же герой бесконечно одинок. Вместо учеников — жалкие подражатели: Viktor Ситников и Eudoxie Кукшина больше напоминают пародию на шестидесятников. Они оценили в нигилизме лишь отрицание прежних нравственных норм и с восторгом отдают дань новой «моде». Казалось бы, истинный ученик — Аркадий, но и он легко переходит в лагерь «отцов». Он «надумал жениться», поэтому и не создан для «горькой, терпкой, бобыльной жизни». Катерина Сергеевна сразу отметила эту явную разницу. Она сказала, что Базаров хищный, а они с Аркадием ручные. Это в некоторой степени задело молодого человека, ведь он тоже хотел быть сильным, энергичным. Однако жизнь распорядилась иначе: вскоре женившись на Кате, он повторяет судьбу своего отца, найдя счастье в браке.
Одинок Базаров не только в дружбе, но и в любви. Его безответное чувство к Анне Сергеевне Одинцовой раскрывает страстную и глубокую натуру нигилиста. Отвергая любовь в качестве романтического вздора, чепухи, он влюбляется по-настоящему. До встречи с этой богатой вдовой Базаров принимал любовь в ее физиологическом смысле, почти на уровне инстинкта продолжения рода. Его первые слова об этой женщине были грубыми, тоже на уровне физиологии: «На других баб не похожа».
После он собирался выяснять, «к какому разряду млекопитающих принадлежит сия особа». Но эта грубость вызвана, скорее, отвращением к «красивым» словам. Чувство, внушенное Базарову Анной Сергеевной, достойно уважения. Она не просто стала его компаньонкой и собеседницей (даже в вопросах химии!), она смогла заставить почувствовать сердцем и душой то, что он так упорно отвергал разумом. Базаров «с негодованием сознавал романтика в самом себе». Но ярый материалист переродился, сохранив этот романтизм до самой смерти. Недаром перед смертью он просит любимую женщину: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет».
Отдельной темы заслуживает разговор о родителях Евгения Васильевича. Простые, недалекие и наивные, они со священным трепетом боготворят своего сына. Он же довольно груб в разговоре с отцом, ведь боится лишний раз «рассыропиться», однако матери позволяет не только обнимать своего «Енюшу», но и сам ласков с ней. Таким образом, композиционно автор проводит своего героя дважды по одному и тому же кругу: Марьино, Никольское, родной дом. И дважды героя постигает разочарование в дружбе, любви, своих убеждениях.
Но заканчивает свой жизненный путь герой в родительском доме. Нелепой и надуманной кажется смерть героя от случайного заражения тифом: изнывая от неразделенной любви к Одинцовой, Базаров с головой уходит в работу и, помогая отцу лечить крестьян, ранит себя скальпелем в процессе вскрытия умершего крестьянина. Смерть героя у многих вызвала недоумение. Тургенев понимал, что время таких людей еще не пришло. Лучшим выходом для него стала смерть, принятая достойно. Вот где на самом деле проявил характер герой. Однако завершается роман мыслью о примирении с вечной природой.
источник
В 1862 году был опубликован четвертый по счету роман великого писателя Тургенева. Название романа — «Отцы и дети». В нем в полной мере отразились общественно-политические взгляды Тургенева и его прямое отношение ко всем происходящим в России событиям. Анализ романа «Отцы и дети» поможет наиболее полно ощутить все мысли и переживания автора.
В романе «Отцы и дети» отражена тема двух поколений. Она была навеяна автору ожесточенной идеологической борьбой между демократами и либералами. Эта борьба развернулась во время подготовки крестьянской реформы. Ее описание наиболее подробно дал Тургенев. Анализ романа «Отцы и дети» интересен тем, что при рассмотрении определенных эпизодов можно более остро ощутить отразившийся в романе спор двух поколений. В нем рассмотрены такие события общественно-политической деятельности, как споры по вопросам истории и философии, а также полемика на тему науки и искусства.
Анализ произведения «Отцы и дети» можно начать с его названия. Само название романа очень часто понимается крайне упрощенно: конфликт разночинцев и аристократов, смена общественной идеологии поколений. Однако роман Тургенева «Отцы и дети» не исчерпывается только лишь одной социальной сферой. В нем есть и психологическое звучание. Сводить смысл романа исключительно к идеологии — понимать его «по-базаровски». Поскольку сам Базаров считает, что вся суть нового времени заключается в необходимости уничтожить с лица земли абсолютно все, что сделано «отцами», а также дискредитировать их с их моралью и принципами во имя весьма туманного «светлого будущего». Анализ произведения «Отцы и дети» дает четко понять одну из важнейших проблем в развитии всего человечества, раскрытых в произведении. Это проблема отцовства. Каждый человек с течением времени осознает свою духовную связь с прошлым, со своими корнями. Смена поколений – это всегда непростой и болезненный процесс. «Дети» перенимают от «отцов» духовный опыт человечества. Конечно, они не должны копировать своих «отцов». Им необходимо творчески переосмысливать их жизненное кредо. Во время социальных потрясений переоценка ценностей новым поколением проходит гораздо более жестоко и жестко, нежели это необходимо. Результаты всегда бывают крайне трагичными: слишком многое утрачивается в спешке, а затем слишком сложно восполнять эти проблемы.
Особый интерес вызывает анализ героев. «Отцы и дети» — произведение, в котором мы встречаем таких ярких персонажей, как Базаров и Павел Кирсанов. Оба считают, что им известен ответ на вопрос, как осуществить преобразования в стране. Каждый из них уверен, что именно его идея принесет России процветание. Партийная принадлежность Базарова и Кирсанова прослеживается не только в манерах, но и в одежде. Читатель может узнать демократа-разночинца по крестьянской простоте речи, по «обнаженной красной руке» и намеренной небрежности костюма. Особенность позиций аристократа и демократа подчеркивается символическими деталями. У Павла Кирсанова такой деталью является запах одеколона. Его сильное пристрастие к хорошему запаху выдает стремление отстраниться от всего грязного, низкого, бытового, всего, что встречается в жизни. Таким образом, перед читателями предстают героиз-антагонисты. Их мировоззрение определяется принципиальными и непримиримыми противоречиями.
Давайте сделаем анализ дуэли, «Отцы и дети» содержат эпизод, в котором Базаров со своим другом проезжают через Марьино, Никольское и родительский дом. В эту поездку «новый» Базаров уже отказывается от напряженных идеологических споров с Кирсановым. Только иногда он бросает достаточно плоские остроты, которые уже мало напоминают прежний фейерверк мыслей. Базарову противостоит «холодная вежливость» дяди. Они являются противниками друг для друга, но не признаются в этом даже самим себе. Постепенно враждебность меняется на взаимный интерес. Во время этой поездки Базаров впервые решил полюбопытствовать и узнать, на чем основаны аргументы его противника. Тем не менее, остановка в доме Кирсановых оборачивается для Базарова дуэлью. Поединка потребовал Павел Петрович. Он даже захватил с собой палку для того, чтобы любыми путями сделать дуэль неизбежной. Самим фактом вызова на дуэль Кирсанов отошел от своих аристократических принципов. Ведь настоящему аристократу не следует снисходить до простолюдина. В те времена дуэль считался анахронизмом. Тургенев рисует в романе множество смешных и комичных подробностей. Дуэль начинается с приглашения в секунданты Петра, который перетрусил до полусмерти. Заканчивается дуэль трагикомичной раной «в ляжку» Павла Кирсанова, который будто нарочно надел «белые панталоны». Сила духа присуща обоим героям. Автор отмечал это и ранее. Но именно дуэль помогла преодолеть внутреннюю ограниченность. После дуэли Базаров и Кирсанов словно меняются. Так, Павлу Петровичу становится привлекателен чуждый ранее демократизм.
В романе «Отцы и дети» анализ эпизода смерти Базарова стоит отдельного внимания. Хотя исход дуэли закончился благополучно, Павел уже давно духовно умер. Разорвало последнюю нить с жизнью его расставание с Фенечкой. Его противник также уходит из жизни. В романе крайне настойчивыми кажутся упоминания об эпидемии. Она никого не щадит, и от нее нет спасения. Несмотря на это, герой ведет себя так, как будто для него холера не представляет опасности. Базаров понимал, что он создан для терпкой и горькой жизни революционера-агитатора. Он принимал данное звание, как свое призвание. Но в конце романа он задумывается, что же делать дальше, когда прежние идеи подверглись сомнению, а наука так и не дала ответы на интересующие вопросы. Базаров пытается найти истину в разговорах с неизвестным ему мужиком, но так и не находит ее.
В наши дни произведение «Отцы и дети» изучается во всех школах и гумманитарных ВУЗах страны. Проблема противоборства поколений является довольно значимой, молодежь настаивает на своих нравственных ценностях, которые «отцы» отказываются понимать. Для того чтобы раставить все точки над «И», прочитайте это гениальное произведение Тургенева.
источник