Цели:
- провести анализ эпизода “Дуэль Базарова и Павла Петровича” (гл. 24) и выявить композиционную и идейную его роль в романе, определив дуэль как завершение идеологических споров героев; совершенствовать навыки анализа текста художественного произведения;
- развивать устную речь учащихся;
- формировать нравственные основы, пробуждать интерес к классической литературе.
Оборудование: ТСО, г/запись, рисунки учащихся, плакаты.
Оформление доски:
1. Дуэль. ————————————- 2. Дуэль? ————————————— 3. Дуэль! ————————————— 4. Дуэль… Уроки интерактивного типа заставляют в привычном, знакомом материале находить новые грани. Обращение к эпизоду романа И. С. Тургенева “Отцы и дети” “Дуэль” (гл. 24) позволяло обратить внимание учащихся на мельчайшие детали описания, на композиционную роль данного эпизода, его место в раскрытии идейного содержания произведения.
Предварительно в качестве домашнего задания десятиклассникам было предложено перечитать главу. Перед уроком на боковой доске разместили 3 плаката, к которым ученики прикрепили свои записки в соответствии с записью на каждом плакате (“Деталь, на которую я обратил внимание”, “В данной теме меня больше всего волнует…”, “В этом эпизоде я не понял…”).
Оформление доски соответствовало замыслу. Кроме скрещенных шпаг, изображенных на листе ватмана, была сделана запись плана предстоящей беседы. Подобный план заставляет остановиться на различных аспектах рассмотрения предложенной темы. В самом начале урока было указано на особенности записи эпиграфов. Слова одного из них не были даны, но ниже содержалась “подсказка”, что найти их можно в анализируемой главе. Эти слова наиболее точно раскрывают авторскую позицию по отношению к дуэли Базарова и Павла Петровича. Заинтересованность в теме разговора и желание услышать ответы на свои собственные вопросы активизировали деятельность учащихся. Выводы, сделанные старшеклассниками, свидетельствовали не только о хорошем знании текста произведения, но и о глубоком и вдумчивом его прочтении, о том, что ребята понимают основную мысль романа.
Дуэль – это поединок, борьба, состязание двух сторон.
Дуэли как способ решения конфликтов, возникающих между людьми одного круга, были приняты у дворян. Поединок вошел в литературу, с одной стороны, как часть дворянского быта той эпохи, с другой – как прием, помогающий писателю обострить конфликт, довести его до кульминации или до развязки. Нам предстоит выяснить, какова же роль данного эпизода в композиции и в идейном содержании романа И. С. Тургенева “Отцы и дети”. Запишите в тетрадь тему урока и эпиграф. Обратите внимание на знак вопроса: я попрошу вас в конце урока вписать второй эпиграф – строчки из главы, которые, как вам станет ясно, и заключают в себе идейный смысл данного эпизода.
Итак, дуэль. Помните, у Пушкина:
…злобно,
Врагам наследственным подобно,
Как в страшном, непонятном сне,
Они друг другу в тишине
Готовят гибель хладнокровно…Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул первый раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще…– Почему Павел Петрович не объяснил Базарову истинную причину вызова на дуэль?
– Что же тогда послужило внешним предлогом для дуэли?
Ожидаемый вывод: Дуэль – закономерный финал, закономерный итог конфликта между Павлом Петровичем и Базаровым. Согласившись на дуэль, Базаров отдает дань тем принципам, которые он презирал. Павел Петрович также изменил своим идеалам, потому что согласился на дуэль с человеком ниже его по происхождению.
– Согласился бы Базаров принять вызов на дуэль в свой 1-й приезд в Марьино?
– Мог бы участвовать в этой аристократической комедии?
В систему “принсипов” Павла Петровича входит защита средневековых привилегий, отстаивание старых, дворянских понятий чести.
– Почему история с дуэлью изображена комически?
– Как этого комизма добивается автор романа?
Ожидаемый ответ: “Преувеличенный комизм” достигается в основном реакцией Базарова на вызов Павла Петровича, поэтому нужно быть особенно внимательным к репликам героев. Одни и те же слова, произнесенные персонажами, звучат по-разному: серьезно и напыщенно у Павла Петровича и с шутливой издевкой у Базарова.
И шаги будут отсчитаны, и пистолетные выстрелы прозвучат, и кровь прольется. И никакая ирония не заставит нас забыть об этом.
О том, что все могло повернуться иначе, говорит один небольшой эпизод – сон Базарова.
(Мы наблюдаем и здесь отступление от принятого в русской литературе изображения дуэли. Участники дуэли накануне традиционно подводили итоги своей жизни (Онегин, Печорин). Для Базарова же временем осмысления прожитой жизни станет предсмертная болезнь, а не дуэль).
То, что Базаров видит сон, уже не увязывается с “антиромантизмом”.
Во сне все персонажи предстают участниками абсурдного и мучительного хоровода (= абсолютного и мучительного жизненного круговорота).
Повод к дуэли только кажется пустяковым: подумаешь, Базаров поцеловал Фенечку – экое преступление!
А если представить, к чему могли привести эти пустяки?
И разве Павел Петрович счел необходимым стреляться только из собственного тайного чувства к Фенечке? Счастье и благополучие Николая Петровича, Фенечки, их сына оказалось под угрозой.
– Есть люди, готовые из-за своей прихоти играть чужими жизнями. Таков ли Базаров?
– Каково отношение автора к своему герою? Согласны ли вы с ним?
– Попробуем определить функцию пейзажа в данном эпизоде.
– Найдите отрывок, описывающий утро дуэли. Прочитайте его выразительно.
Ожидаемый вывод: Нелепость, вздорность, ненужность этого поединка подчеркивается описанием “свежего” утра.
Природа не зависит от событий, происходящих вокруг, а остается неизменно красивой. Этой картиной писатель еще раз подчеркивает мысль о том, что все острополитическое, сиюминутное уходит на 2-й план перед вечным. Об этом напомнит нам позднее финал романа.
Сцена расположена строго посередине между основными сюжетными эпизодами произведения. Она соединяет два круга странствий Базарова, и именно этой сцене роман обязан композиционно-смысловым единством.
Но это и конфликтный узел произведения.
Вторая часть романа строится на разрушении прежних связей Базарова с другими героями.
Ожидаемый вывод: Очень важно, что человеческие, личностные отношения Базарова и Павла Петровича начинаются именно в тот момент, когда исчерпаны отношения разночинца-нигилиста и либерала-аристократа.
Их нелепая дуэль за убеждения оканчивается вполне реальной кровью.
И внезапно перед Базаровым оказывается не заносчивый аристократ, не “идиот-дядюшка”, но страдающий морально и физически пожилой человек, в которого он, Базаров, стрелял.
Для возникновения диалога необходимы не только убеждения, которые хочется высказать. Необходимо желание выслушать противника. Помните, мы говорили о споре? что? – оба заведомо были уверены каждый в своей правоте.
Разглядев в идейном противнике человека, человеческие достоинства и недостатки, они обнаружили, что не так уж непреодолима пропасть, их разделяющая. Острое чувство неловкости, охватившее обоих дуэлянтов, порождено не только нелепостью поединка, но и нелепостью, абсурдностью всего их былого противостояния.
– А теперь обратимся ко второму эпиграфу. Постарайтесь найти его в тексте.
“Каждый из них сознавал, что другой его понимает”.
Какой высокий нравственный урок дает нам Тургенев!
источник
Роман Тургенева «Отцы и дети» был написан в 1861 году. Ему сразу же было суждено стать символом эпохи. Автор особенно четко выразил проблему взаимоотношения двух поколений.
Для понимания сюжета произведения предлагаем прочитать «Отцы и дети» в кратком содержание по главам. Пересказ выполнен учителем русской литературы, в нем отражены все важные моменты произведения.
Среднее время чтения – 8 минут.
Евгений Базаров – молодой мужчина, студент-медик, яркий представитель нигилизма, течения, когда человек отрицает все на свете.
Аркадий Кирсанов – недавний студент, приехавший в имение родителей. Под влиянием Базарова увлекается нигилизмом. В конце романа понимает, что не может так жить и отказывается от идеи.
Кирсанов Николай Петрович – помещик, вдовец, отец Аркадия. Живет в имении с Фенечкой, которая родила ему сына. Придерживается передовых идей, любит поэзию и музыку.
Кирсанов Павел Петрович – аристократ, бывший военный. Брат Николая Кирсанова и дядя Аркадия. Яркий представитель либералов.
Базаров Василий Иванович – армейский хирург в отставке, отец Евгения. Живет в имении жены, небогат. Занимается врачебной практикой.
Базарова Арина Власьевна – мать Евгения, набожная и очень суеверная женщина. Малообразованна.
Одинцова Анна Сергеевна – богатая вдова, которая симпатизирует Базарову. Но спокойствие в своей жизни ценит больше.
Локтева Катя – сестра Анны Сергеевны, скромная и тихая девушка. Выходит замуж за Аркадия.
Фенечка – молодая женщина, у которой есть маленький сын от Николая Кирсанова.
Виктор Ситников – знакомый Аркадия и Базарова.
Евдокия Кукшина – знакомая Ситникова, разделяющая убеждения нигилистов.
Матвей Колязин – городской чиновник
Действие начинается весной 1859 года. На постоялом дворе мелкий помещик Кирсанов Николай Петрович ждет приезда своего сына. Он вдовец, живет в небольшом имении и имеет 200 душ. В молодости ему прочили карьеру военного, но небольшая травма ноги ему помешала. Он отучился в университете, женился и стал жить в деревне. Через 10 лет после рождения сына, у него умирает жена, и Николай Петрович с головой уходит в хозяйство и воспитание сына. Когда Аркадий вырос, отец отправил его в Петербург учиться. Там он прожил с ним три года и снова вернулся в свою деревню. Он очень волнуется перед встречей, тем более, что сын едет не один.
Аркадий знакомит отца с другом и просит с ним не церемониться. Евгений – человек простой, и можно его не стесняться. Базаров решает ехать в тарантасе, а Николай Петрович с Аркадием усаживаются в коляску.
Во время пути отец никак не может успокоить свою радость от встречи с сыном, все время старается его обнять, расспрашивает о друге. Аркадий немного стесняется. Он пытается показать свое равнодушие и разговаривает развязным тоном. Он все время оборачивается на Базарова, как будто боится, что тот услышит его размышления о красоте природы, о том, что ему интересны дела в имении.
Николай Петрович рассказывает, что имение не изменилось. Немного запинаясь, он сообщает сыну, что с ним живет девушка Феня, и тут же спешит сказать, что она может уехать, если Аркадий этого захочет. Сын отвечает, что это необязательно. Оба чувствуют неловкость и меняют тему разговора.Разглядывая запустение, царившее кругом, Аркадий думает о пользе преобразований, но как их воплотить в жизнь он не понимает. Разговор плавно перетекает на красоту природы. Кирсанов старший пытается декламировать стихотворение Пушкина. Его перебивает Евгений, который просит у Аркадия закурить. Николай Петрович замолкает и молчит уже до конца пути.
У барского дома их никто не встретил, только старый слуга и показавшаяся на миг девочка. Выйдя из экипажа, старший Кирсанов ведет гостей в гостиную, куда просит слугу подать обед. В дверях они сталкиваются с красивым и очень ухоженным пожилым человеком. Это старший брат Николая Кирсанова, Павел Петрович. Его безупречный вид сильно выделяется на фоне неопрятно выглядевшего Базарова. Состоялось знакомство, после которого молодые люди отправились привести себя в порядок перед обедом. Павел Петрович в их отсутствие начинает спрашивать брата о Базарове, внешний вид которого ему не понравился.
Во время еды, разговор не клеился. Все говорили мало, особенно Евгений. После еды, все сразу разошлись по своим комнатам. Базаров рассказал Аркадию свои впечатления от встречи с его родственниками. Они быстро уснули. Братья Кирсановы еще долго не спали: Николай Петрович все думал о сыне, Павел Петрович смотрел задумчиво на огонь, а Фенечка смотрела на своего маленького спящего сына, отцом которого был Николай Кирсанов. Краткое содержание романа «Отцы и дети» не передает всех тех чувств, которые переживают герои.
Проснувшись раньше всех, Евгений отправляется на прогулку изучать окрестности. За ним увязываются мальчишки и все отправляются на болото ловить лягушек.
Кирсановы собираются на веранде пить чай. Аркадий отправляется к сказавшейся больной Фенечке, узнает о существовании маленького брата. Он радуется и пеняет отцу на то, что тот скрыл факт рождения еще одного сына. Николай Кирсанов растроган и не знает, что ответить.
Старших Кирсановых интересует отсутствие Базарова и Аркадий рассказывает о нем, говорит о том, что он нигилист, человек, который не принимает принципов на веру. Вернулся Базаров с лягушками, которых отнес в комнату для опытов.
Во время совместного утреннего чая, в компании разгорается нешуточный спор между Павлом Петровичем и Евгением. Оба не стараются скрыть своей неприязни друг к другу. Николай Кирсанов пытается перевести разговор в другое русло и просит Базарова помочь ему с выбором удобрений. Тот соглашается.
Чтоб как-то изменить насмешки Евгения в адрес Павла Петровича, Аркадий решает рассказать другу его историю.
Павел Петрович был военным. Женщины его обожали, а мужчины завидовали. В 28 лет его карьера только начиналась, и он мог далеко пойти. Но Кирсанов влюбился в одну княгиню. У нее не было детей, но был старый муж. Она вела жизнь ветреной кокетки, но Павел сильно влюбился и не мог без нее жить. После расставания он очень страдал, бросил службу и 4 года ездил за ней по всему свету.
Вернувшись на родину, он попытался вести такой же образ жизни, как и раньше, но, узнав о смерти своей возлюбленной, уехал в деревню к брату, который в это время стал вдовцом.
Павел Петрович не знает чем себя занять: присутствует при разговоре управляющего и Николая Кирсанова, заходит к Фенечке посмотреть на маленького Митю.
История знакомства Николая Кирсанова и Фенечки: три года назад он встретил ее в трактире, где дела у нее и ее матери шли плохо. Кирсанов забрал их в поместье, влюбился в девушку, а после смерти ее матери стал с ней жить.
Базаров знакомится с Фенечкой и ребенком, говорит, что он врач, и, если возникнет необходимость, они могут без стеснения к нему обращаться. Услышав, как Николай Кирсанов играет на виолончели, Базаров смеется, чем вызывает неодобрение Аркадия.
За две недели к Базарову все привыкли, но относились по-разному: дворовые его любили, Павел Кирсанов – ненавидел, а Николай Петрович сомневался в его влиянии на сына. Однажды, он подслушал разговор Аркадия и Евгения. Базаров назвал его отставным человеком, чем очень обидел. Николай пожаловался брату, который решил дать отпор молодому нигилисту.
Неприятный разговор произошел во время вечернего чаепития. Назвав одного помещика «дрянь аристократишка», Базаров вызвал недовольство старшего Кирсанова, который стал утверждать, что следуя принципам, человек приносит пользу обществу. Евгений в ответ обвинил его в том, что он также живет бессмысленно, как и другие аристократы. Павел Петрович возразил, что нигилисты, своим отрицанием, только усугубляют положение в России.
Разгорелся нешуточный спор, который Базаров назвал бессмысленным и молодые люди удалились. Николай Петрович внезапно вспомнил, как давным-давно, будучи таким же молодым, поссорился с матерью, которая его не понимала. Теперь такое же непонимание возникло между ним и его сыном. Параллель отцы и дети – главное, на что обращает внимание автор.
Перед тем, как отправиться спать, все обитатели имения были заняты своими размышлениями. Николай Петрович Кирсанов уходит в любимую беседку, где вспоминает жену и размышляет о жизни. Павел Петрович смотрит в ночное небо и думает о своем. Базаров предлагает Аркадию поехать в город и посетить старого друга.
Друзья уехали в город, где провели время в компании друга семьи Базаровых Матвея Ильина, посетили губернатора и получили приглашение на бал. Давний знакомый Базарова Ситников пригласил их в гости к Евдокии Кукшиной.
В гостях у Кукшиной им не понравилось, так как хозяйка выглядела неопрятно, вела бессмысленные разговоры, задавала кучу вопросов, но не ждала на них ответов. В разговоре постоянно перескакивала с предмета на предмет. Во время этого визита вперве прозвучало имя Одинцовой Анны Сергеевны.
Приехав на бал, друзья знакомятся с Одинцовой, милой и привлекательной женщиной. Она проявляет внимание к Аркадию, расспрашивая его обо всем. Он рассказывает о своем друге и Анна Сергеевна приглашает их в гости.
Одинцова заинтересовала Евгения своей непохожестью на остальных женщин, и он согласился на визит к ней.
Друзья приезжают в гости к Одинцовой. Встреча произвела впечатление на Базарова и он, неожиданно, сконфузился.
История Одинцовой производит впечатление на читателя. Отец девушки проигрался и умер в деревне, оставив двум дочерям разорившееся имение. Анна не растерялась и взялась за хозяйство. Встретила своего будущего мужа и прожила с ним 6 лет. Потом он умер, оставив молодой жене свое состояние. Она не любила городского общества и чаще всего жила в имении.
Базаров вел себя не так как всегда, чем очень удивлял своего друга. Он много говорил, рассуждал о медицине, ботанике. Анна Сергеевна охотно поддерживала разговор, так как разбиралась в науках. К Аркадию она отнеслась как к младшему брату. В конце разговора она пригласила молодых людей к себе в имение.
В Никольском Аркадий и Базаров познакомились с другими обитателями. Сестра Анны Катя была застенчива, играла на фортепьяно. Анна Сергеевна много разговаривала с Евгением, гуляла с ним в саду. Аркадий, которому она нравилась, видя ее увлечение другом, немного ревновал. Между Базаровым и Одинцовой зарождалось чувство.
Во время проживания в имении, Базаров стал меняться. Он влюбился, несмотря на то, что считал это чувство романтической билебердой. Он не мог от нее отвернуться и представлял ее в своих объятиях. Чувство было взаимным, но они не желали открываться друг другу.
Базаров встречает управляющего своего отца, который рассказывает, что его ждут родители, они волнуются. Евгений сообщает об отъезде. Вечером между Базаром и Анной Сергеевной происходит разговор, где они пытаются понять, что каждый из них мечтает получить от жизни.
Базаров признается Одинцовой в любви. В ответ он слышит: «Вы меня не поняли,» и чувствует себя крайне неловко. Анна Сергеевна считает, что без Евгения ей будет спокойнее и не принимает его признания. Базаров принимает решение уехать.
Произошел не совсем приятный разговор между Одинцовой и Базаровым. Он сообщил ей, что уезжает, остаться может только при одном условии, но оно – несбыточное и Анна Сергеевна его никогда не полюбит.
На следующий день Аркадий и Базаров уезжают к родителям Евгения. Прощаясь, Одинцова выражает надежду на встречу. Аркадий замечает, что друг сильно изменился.
В доме старших Базаровых их приняли хорошо. Родители очень обрадовались, но зная, что сын не одобряет такое проявление чувств, старались держаться сдержаннее. Во время обеда отец рассказывал, как он ведет хозяйство, а мать только и смотрела на сына.
После ужина Евгений отказался поговорить с отцом, сославшись на усталость. Однако, он не уснул до утра. В романе «Отцы и дети» описание отношений между поколениями показано лучше, чем в других произведениях.
В доме родителей Базаров пробыл совсем мало, так как ему было скучно. Он считал, что своим вниманием они мешают ему работать. Между друзьями произошел спор, который почти перерос в ссору. Аркадий пытался доказать, что так жить нельзя, Базаров не соглашался с его мнением.
Родители, узнав о решении Евгения уехать, сильно расстроились, но старались не показывать своих чувств, особенно отец. Он успокоил сына, что раз надо уехать, значит надо это сделать. После отъезда родители остались одни и сильно переживали, что сын их бросил.
По дороге Аркадий решил завернуть в Никольское. Друзей встретили очень холодно. Анна Сергеевна долго не спускалась, а когда появилась, у нее было недовольное выражение лица и по ее речи было понятно, что им не рады.
В имении Кирсанов старших им обрадовались. Базаров стал заниматься оптами и своими лягушками. Аркадий помогал отцу в управлении имением, но постоянно думал об Одинцовых. Наконец, найдя переписку между матерями, своей и Одинцовой, он находит предлог поехать к ним в гости. Аркадий боится, что ему будут не рады, но одного его встретили тепло и радушно.
Базаров понимает причину отъезда Аркадия и полностью отдается работе. Он уединяется и больше не спорит с обитателями дома. Он ко всем относится плохо, делая исключение только для Фенечки.
Однажды в беседке они много разговаривали, и, решив проверить свои мысли, Базаров поцеловал ее в губы. Это увидел Павел Петрович, который, молча, ушел в дом. Базаров чувствовал себя неловко, у него проснулась совесть.Павел Петрович Кирсанов оскорблен поведением Базарова и вызывает его на дуэль. Признаться домашним в истинных причинах они не хотят и говорят, что стрелялись из-за политических разногласий. Евгений ранит Кирсанова в ногу.
Испортив полностью свои взаимоотношения с Кирсановыми старшими, Базаров уезжает к своим родителям, но по дороге заворачивает в Никольское.
Аркадий все больше и больше увлекается сестрой Анны Сергеевны, Катей.
Катя разговаривает с Аркадием и убеждает того, что без влияния друга он совсем другой, милый и добрый. Они пытаются объясниться друг другу в любви, но Аркадий, пугается и поспешно уходит. В своей комнате он находит приехавшего Базарова, который рассказал ему о том, что произошло в Марьино в его отсутствие. Встретившись с Одинцовой, Базаров признает свои ошибки. Они говорят друг другу, что хотят остаться просто друзьями.
Аркадий признается Кате в любви, просит ее руки и она соглашается стать его женой. Базаров прощается с другом, злобно обвиняя его в том, что он не годится для решающих дел. Евгений уезжает к своим родителям в имение.
Живя в родительском доме, Базаров не знает чем заняться. Затем он начинает помогать отцу, лечит больных. Вскрывая умершего от тифа крестьянина, он случайно ранит себя и заражается тифом. Начинается горячка, он просит послать за Одинцовой. Анна Сергеевна приезжает и видит совершенно другого человека. Перед смертью Евгений говорит ей о своих настоящих чувствах, а потом умирает.
Прошло полгода. В один день прошли две свадьбы, Аркадия с Катей и Николая Петровича с Феней. Павел Петрович уехал за границу. Вышла замуж и Анна Сергеевна, став спутницей не по любви, а по убеждению.
Жизнь продолжалась и только два старых человека постоянно проводили время на могиле сына, где росли две елочки.
Данный краткий пересказ «Отцы и дети» поможет понять основной замысел и суть произведения, для более глубоких знаний рекомендуем ознакомиться с полной версией.
Хорошо запомнили краткое содержание? Пройдите тест, чтобы проверить свои знания:
источник
Шестидесятые годы XIX века вошли в историю России надолго. Хождение в народ, «Народная воля», революционеры-демократы — всё эти приметы глобальных изменений, происходящих в обществе. Среди ведущих общественных сил больше всего выделялись либералы, выступающие за преобразование самодержавно-крепостнической системы, и демократы, ратующие за кардинальные изменения в обществе.
Эти противоборствующие силы и были обозначены в романе Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети», написанном в 1862 году. Публикация романа пришлась на период сильнейшего обострения общественной борьбы. В Петербурге происходили студенческие волнения, пожары, что повлекло массовые аресты и усиление реакции со стороны правительства. Появление произведения Тургенева вызвало ожесточенные споры.
Роман, написанный через год после отмены крепостного права, переносит читателей во времена кризиса крепостнической системы в России и обострения борьбы между «отцами» (либералами) и «детьми» (революционерами-демократами). Не случайно Тургенев использует точные даты: события в романе начинаются 20 мая 1859 года, а завершается действие зимой 1860-го. В этот период появляется новый тип общественного деятеля — разночинца-демократа, стремящего бороться за изменение политического строя России не на словах, а на деле.
Центральный герой романа, Евгений Васильевич Базаров, как раз таков. Из 28 глав романа он не появляется лишь в двух. Он изначально противопоставлен всем героям романа, потому что человек иной среды — сын уездного лекаря. С гордостью скажет потом Базаров: «Мой дед землю пахал». Демократическое происхождение героя проявится потом в его взглядах, словах, во взаимоотношениях с родителями, даже в отношении к любимой женщине.
Уже первое появление героя подчеркивает резкое отличие Евгения Васильевича от окружающих его дворян-помещиков. Автор противопоставляет героев с помощью деталей. Красная обнаженная рука Базарова и ухоженные ногти Павла Петровича Кирсанова: «Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай». Рука человека дела и того, кто привык щеголять английскими нарядами и гордиться «принсипами», но сидеть сложа руки. Отец Аркадия, Николай Петрович Кирсанов, гораздо деликатнее своего старшего брата: его шокирует нарочитая вульгарность слов и манер Базарова, но он делает вид, что не замечает демонстративно плебейского поведения гостя.
Когда между Базаровым и Кирсановым-старшим возникает спор, перешедший в открытое противостояние, Николай внутренне соглашается с молодым оппонентом, хотя тот уже давно окрестил его «отставным человеком» и безапелляционно заявил, что его песенка спета. Что же тогда вызвало такую ненависть у Павла Петровича? Тот факт, что Базаров, по сути, перечеркнул всю жизнь старшего Кирсанова. Положив к ногам роковой красавицы княгини Р. блестящую карьеру и свое будущее, он лишился всего этого, так и не добившись в жизни ничего. Младший же брат, вопреки воле родителей женившийся на девушке не дворянского происхождения, был счастлив в браке десять лет и вырастил сына.
Старший брат не сделал ровно ничего из того, что должен сделать мужчина: не построил дом, не посадил дерево и не вырастил сына. Сейчас он сродни приживалу в доме у Николая Петровича. Павел Петрович считал, что он ведет благородную жизнь и заслуживает уважения в обществе за верность принципам. С точки зрения Базарова, этот человек — «архаическое явление», потому что его существование — это распущенность и пустота, а принципы — всего лишь оправдание самого себя для того, кто сидит сложа руки.
Сам же герой бесконечно одинок. Вместо учеников — жалкие подражатели: Viktor Ситников и Eudoxie Кукшина больше напоминают пародию на шестидесятников. Они оценили в нигилизме лишь отрицание прежних нравственных норм и с восторгом отдают дань новой «моде». Казалось бы, истинный ученик — Аркадий, но и он легко переходит в лагерь «отцов». Он «надумал жениться», поэтому и не создан для «горькой, терпкой, бобыльной жизни». Катерина Сергеевна сразу отметила эту явную разницу. Она сказала, что Базаров хищный, а они с Аркадием ручные. Это в некоторой степени задело молодого человека, ведь он тоже хотел быть сильным, энергичным. Однако жизнь распорядилась иначе: вскоре женившись на Кате, он повторяет судьбу своего отца, найдя счастье в браке.
Одинок Базаров не только в дружбе, но и в любви. Его безответное чувство к Анне Сергеевне Одинцовой раскрывает страстную и глубокую натуру нигилиста. Отвергая любовь в качестве романтического вздора, чепухи, он влюбляется по-настоящему. До встречи с этой богатой вдовой Базаров принимал любовь в ее физиологическом смысле, почти на уровне инстинкта продолжения рода. Его первые слова об этой женщине были грубыми, тоже на уровне физиологии: «На других баб не похожа».
После он собирался выяснять, «к какому разряду млекопитающих принадлежит сия особа». Но эта грубость вызвана, скорее, отвращением к «красивым» словам. Чувство, внушенное Базарову Анной Сергеевной, достойно уважения. Она не просто стала его компаньонкой и собеседницей (даже в вопросах химии!), она смогла заставить почувствовать сердцем и душой то, что он так упорно отвергал разумом. Базаров «с негодованием сознавал романтика в самом себе». Но ярый материалист переродился, сохранив этот романтизм до самой смерти. Недаром перед смертью он просит любимую женщину: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет».
Отдельной темы заслуживает разговор о родителях Евгения Васильевича. Простые, недалекие и наивные, они со священным трепетом боготворят своего сына. Он же довольно груб в разговоре с отцом, ведь боится лишний раз «рассыропиться», однако матери позволяет не только обнимать своего «Енюшу», но и сам ласков с ней. Таким образом, композиционно автор проводит своего героя дважды по одному и тому же кругу: Марьино, Никольское, родной дом. И дважды героя постигает разочарование в дружбе, любви, своих убеждениях.
Но заканчивает свой жизненный путь герой в родительском доме. Нелепой и надуманной кажется смерть героя от случайного заражения тифом: изнывая от неразделенной любви к Одинцовой, Базаров с головой уходит в работу и, помогая отцу лечить крестьян, ранит себя скальпелем в процессе вскрытия умершего крестьянина. Смерть героя у многих вызвала недоумение. Тургенев понимал, что время таких людей еще не пришло. Лучшим выходом для него стала смерть, принятая достойно. Вот где на самом деле проявил характер герой. Однако завершается роман мыслью о примирении с вечной природой.
источник
В 1862 году был опубликован четвертый по счету роман великого писателя Тургенева. Название романа — «Отцы и дети». В нем в полной мере отразились общественно-политические взгляды Тургенева и его прямое отношение ко всем происходящим в России событиям. Анализ романа «Отцы и дети» поможет наиболее полно ощутить все мысли и переживания автора.
В романе «Отцы и дети» отражена тема двух поколений. Она была навеяна автору ожесточенной идеологической борьбой между демократами и либералами. Эта борьба развернулась во время подготовки крестьянской реформы. Ее описание наиболее подробно дал Тургенев. Анализ романа «Отцы и дети» интересен тем, что при рассмотрении определенных эпизодов можно более остро ощутить отразившийся в романе спор двух поколений. В нем рассмотрены такие события общественно-политической деятельности, как споры по вопросам истории и философии, а также полемика на тему науки и искусства.
Анализ произведения «Отцы и дети» можно начать с его названия. Само название романа очень часто понимается крайне упрощенно: конфликт разночинцев и аристократов, смена общественной идеологии поколений. Однако роман Тургенева «Отцы и дети» не исчерпывается только лишь одной социальной сферой. В нем есть и психологическое звучание. Сводить смысл романа исключительно к идеологии — понимать его «по-базаровски». Поскольку сам Базаров считает, что вся суть нового времени заключается в необходимости уничтожить с лица земли абсолютно все, что сделано «отцами», а также дискредитировать их с их моралью и принципами во имя весьма туманного «светлого будущего». Анализ произведения «Отцы и дети» дает четко понять одну из важнейших проблем в развитии всего человечества, раскрытых в произведении. Это проблема отцовства. Каждый человек с течением времени осознает свою духовную связь с прошлым, со своими корнями. Смена поколений – это всегда непростой и болезненный процесс. «Дети» перенимают от «отцов» духовный опыт человечества. Конечно, они не должны копировать своих «отцов». Им необходимо творчески переосмысливать их жизненное кредо. Во время социальных потрясений переоценка ценностей новым поколением проходит гораздо более жестоко и жестко, нежели это необходимо. Результаты всегда бывают крайне трагичными: слишком многое утрачивается в спешке, а затем слишком сложно восполнять эти проблемы.
Особый интерес вызывает анализ героев. «Отцы и дети» — произведение, в котором мы встречаем таких ярких персонажей, как Базаров и Павел Кирсанов. Оба считают, что им известен ответ на вопрос, как осуществить преобразования в стране. Каждый из них уверен, что именно его идея принесет России процветание. Партийная принадлежность Базарова и Кирсанова прослеживается не только в манерах, но и в одежде. Читатель может узнать демократа-разночинца по крестьянской простоте речи, по «обнаженной красной руке» и намеренной небрежности костюма. Особенность позиций аристократа и демократа подчеркивается символическими деталями. У Павла Кирсанова такой деталью является запах одеколона. Его сильное пристрастие к хорошему запаху выдает стремление отстраниться от всего грязного, низкого, бытового, всего, что встречается в жизни. Таким образом, перед читателями предстают героиз-антагонисты. Их мировоззрение определяется принципиальными и непримиримыми противоречиями.
Давайте сделаем анализ дуэли, «Отцы и дети» содержат эпизод, в котором Базаров со своим другом проезжают через Марьино, Никольское и родительский дом. В эту поездку «новый» Базаров уже отказывается от напряженных идеологических споров с Кирсановым. Только иногда он бросает достаточно плоские остроты, которые уже мало напоминают прежний фейерверк мыслей. Базарову противостоит «холодная вежливость» дяди. Они являются противниками друг для друга, но не признаются в этом даже самим себе. Постепенно враждебность меняется на взаимный интерес. Во время этой поездки Базаров впервые решил полюбопытствовать и узнать, на чем основаны аргументы его противника. Тем не менее, остановка в доме Кирсановых оборачивается для Базарова дуэлью. Поединка потребовал Павел Петрович. Он даже захватил с собой палку для того, чтобы любыми путями сделать дуэль неизбежной. Самим фактом вызова на дуэль Кирсанов отошел от своих аристократических принципов. Ведь настоящему аристократу не следует снисходить до простолюдина. В те времена дуэль считался анахронизмом. Тургенев рисует в романе множество смешных и комичных подробностей. Дуэль начинается с приглашения в секунданты Петра, который перетрусил до полусмерти. Заканчивается дуэль трагикомичной раной «в ляжку» Павла Кирсанова, который будто нарочно надел «белые панталоны». Сила духа присуща обоим героям. Автор отмечал это и ранее. Но именно дуэль помогла преодолеть внутреннюю ограниченность. После дуэли Базаров и Кирсанов словно меняются. Так, Павлу Петровичу становится привлекателен чуждый ранее демократизм.
В романе «Отцы и дети» анализ эпизода смерти Базарова стоит отдельного внимания. Хотя исход дуэли закончился благополучно, Павел уже давно духовно умер. Разорвало последнюю нить с жизнью его расставание с Фенечкой. Его противник также уходит из жизни. В романе крайне настойчивыми кажутся упоминания об эпидемии. Она никого не щадит, и от нее нет спасения. Несмотря на это, герой ведет себя так, как будто для него холера не представляет опасности. Базаров понимал, что он создан для терпкой и горькой жизни революционера-агитатора. Он принимал данное звание, как свое призвание. Но в конце романа он задумывается, что же делать дальше, когда прежние идеи подверглись сомнению, а наука так и не дала ответы на интересующие вопросы. Базаров пытается найти истину в разговорах с неизвестным ему мужиком, но так и не находит ее.
В наши дни произведение «Отцы и дети» изучается во всех школах и гумманитарных ВУЗах страны. Проблема противоборства поколений является довольно значимой, молодежь настаивает на своих нравственных ценностях, которые «отцы» отказываются понимать. Для того чтобы раставить все точки над «И», прочитайте это гениальное произведение Тургенева.
источник
Во многих произведениях русской литературы есть эпизоды дуэли: «Капитанская дочка», «Евгений Онегин» А.С. Пушкина, «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова. Чаще всего дуэль является кульминацией действия романа. Идейно-композиционная роль дуэли в романе «Отцы и дети» — это кульминация во взаимоотношениях «Отцов» и «детей».
Эпизод дуэли между Базаровым и Павлом Петровичем соответствует заключительной фазе основного конфликта романа.
Павел Петрович настроен серьезно и ведёт себя соответственно. Он выражается высоким стилем речи. Базаров же просто подыгрывает Павлу Петровичу. В сцене вызова на дуэль использована художественная деталь – трость. Она для Базарова является стимулом согласиться участвовать в дуэли, так как если бы Базаров ответил отказом, то Павел Петрович просто ударил бы его тростью, что, конечно, очень оскорбило бы Базарова. В характере Павла Петровича есть такая особенность – он постоянно боится быть высмеянным. Эта черта характера находит своё воплощение в его репликах. Автор комментирует сцену вызова на дуэль с иронической интонацией.
Базаров в соответствии с литературной традицией перед дуэлью пытался подвести итоги прожитой жизни, пытался даже написать письмо родителям, но разорвал его, не веря, не осознавая реальную опасность, грозящую его жизни.
Автор начинает описание утра поединка изображением природы. В этом эпизоде проявляется контраст между пейзажем, появлением мужика с лошадьми и предстоящей дуэлью: мужика рано встать заставила работа, а Базарова и Павла Петровича – их собственная глупость.
Автор придаёт иронический оттенок процедуре подготовки к дуэли. Это проявляется большей частью в контрасте поведений Базарова и Павла Петровича. Базаров «ерничает», «паясничает», для него эта дуэль – игра. Павел Петрович же наоборот ведёт себя чересчур серьёзно.
Обмениваясь репликами, участники дуэли произносят фразы на разных иностранных языках, в этом проявляется их желание противопоставить себя друг другу.
Автор во время дуэли подробно изображает психологическое состояние Базарова, потому что дуэль – критический момент – момент истины, в который проявляется сущность человека.
В кульминационный момент дуэли Базаров продолжает иронизировать: «Он прямо в нос целит, …, и как щурится старательно, разбойник!». Павел Петрович серьёзен как никогда, он ведёт себя, как истинный дуэлянт: старательно целится и щурится. Фраза: «Струйка крови потекла по его белым панталонам» производит эффект сцены из красивого, романтичного французского романа.
Обморок Павла Петровича и поведение «усовершенствованного» лакея придаёт иронический характер развязке дуэли.
Оба героя после дуэли, во время ожидания дрожек, чувствуют себя подавленными. Они понимают бессмысленность своего поединка. Второе появление мужика с лошадьми подчеркивает глупость дуэли Базарова и Павла Петровича.
После дуэли в поведении героев появились сдержанность и подчеркнутая вежливость по отношению друг к другу. При отъезде из имения Кирсановых Базаров чувствует себя скверно. Отъезд Базарова – развязка в конфликте «отцов» и «детей».Copyright: Екатерина Семёнова 2. 2012
Свидетельство о публикации №212070500315Каждый писатель, создавая свое произведение, будь то фантастическая новелла или многотомный роман, несет ответственность за судьбы героев. Автор старается не просто рассказать о жизни человека, изобразив наиболее яркие ее моменты, но и показать, как сформировался характер его героя, в каких условиях развивался, какие особенности психологии и мировоззрения того или иного персонажа привели к счастливой либо трагичной развязке. Финал любого произведения, в котором автор проводит своеобразную черту под определенным этапом или всей жизнью героя вообще, является непосредственным отражением позиции писателя по отношению к персонажу, итогом размышлений о судьбе современников.
Главный герой романа И. С. Тургенева “Отцы и дети” — Евгений Васильевич Базаров — погибает в финале произведения. Почему именно таким образом поступает автор с центральным персонажем? Почему описание гибели Базарова является столь важным для понимания смысла романа в целом? Ответы на эти и многие другие вопросы позволяет найти анализ эпизода произведения, в котором рассказывается о смерти главного героя.
Базаров — сын бедного уездного лекаря, продолжающий дело своего отца. Следуя авторской характеристике, мы представляем его умным, рассудительным, достаточно циничным, но где-то в глубине души чутким, внимательным и добрым человеком. Специфика жизненной позиции Евгения заключается в том, что он все отрицает: нравственные идеалы и ценности, моральные устои, а также живопись, литературу и прочие виды искусства. Не принимает Базаров и воспеваемую поэтами любовь, считая ее лишь “физиологией”. Для нею не существует авторитетов. Он считает, что каждый человек должен воспитывать себя сам, ни от кого и ни от чего не завися.
Базаров — нигилист. Но не такой, как причисляющие себя к нигилизму Ситников и Кукшина, для которых отрицание — всего лишь маска, позволяющая скрывать внутреннюю пошлость и несостоятельность. В отличие от них, Базаров не кривляется, он со всей пылкостью духовно богатой и увлекающейся натуры отстаивает близкие ему взгляды. Его главная цель — “труд на пользу общества”, его главная задача — “жить для великой цели обновления мира”.
Можно сказать, что Базаров относился к окружающим с солидной долей снисходительности и даже презрения, ставя их ниже себя (вспомним хотя бы его высказывания в адрес родственников Аркадия и его самого), считает неприемлемым проявление таких чувств, как симпатия, взаимопонимание, привязанность, нежность, сочувствие.
Но жизнь вносит в его миропонимание свои коррективы. Судьба сводит Евгения с женщиной умной, красивой, спокойной и удивительно несчастной, с Анной Сергеевной Одинцовой. Базаров влюбляется, а, полюбив, понимает, что его убеждения расходятся с простыми жизненными истинами. Любовь предстает перед ним уже не как “физиология”, а как настоящее, искреннее чувство. Это прозрение для Базарова, который живет и “дышит” своим нигилизмом, не может пройти бесследно. Вместе с разрушением убеждений рушится и вся его жизнь, теряя свой смысл. Тургенев мог бы показать, как Базаров постепенно откажется от своих взглядов, он не стал этого делать, а просто “умертвил” своего главного героя.
Смерть Базарова — досадная и глупая случайность. Она стала следствием маленького пореза, который он получил, вскрывая тело умершего от тифа крестьянина. Смерть героя не была внезапной: напротив, она дала Базарову время, возможность оценить сделанное и осознать размеры неосуществленного. Перед лицом смерти Базаров стоек, силен, на редкость спокоен и невозмутим. Благодаря авторской характеристике состояния героя мы испытываем к Базарову не жалость, а уважение. И в то же время постоянно помним, что перед нами — обыкновенный человек со свойственными ему слабостями.
Никто не может воспринимать спокойно приближение конца, и Евгений, несмотря на всю свою уверенность в себе, не в состоянии относиться к этому с полным безразличием. Он сожалеет о своей нерастраченной силе, о невыполненной задаче. “Гигант”, которым всегда считал себя Базаров, ничего не может противопоставить смерти: “Да, поди, попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!”. За иронией героя ясно просматривается горькое сожаление об уходящих минутах.
Евгений в последние дни своей жизни становится добрее, нежнее. Он жаждет встречи с любимой женщиной, чтобы еще раз признаться ей в любви. Он становится мягче с родителями, в глубине души, наверное, все же понимая, что они всегда занимали значительное место в его жизни и достойны гораздо более внимательного и душевного отношения.
Всю свою жизнь Базаров посвятил стремлению принести пользу стране, науке. И смерть для него — это не просто прекращение существования, но и знак того, что он “видно, не нужен” России. Осознание этой “ненужности” приходит к Евгению в самый последний момент и становится завершающим этапом гибели его взглядов, равно как и его собственной гибели.
Читатель понимает, что Базарову некому передать то немногое, но самое дорогое, что у него есть, — свои убеждения. У него нет близкого и дорогого человека, а стало быть, нет и будущего. Он не мыслит себя уездным лекарем, но и переродиться, стать похожим на Аркадия он тоже не может. Ему нет места в России, да и за границей, пожалуй, тоже. Базаров умирает, а вместе с ним умирает и его гений, его замечательный, сильный характер, его идеи и убеждения. Но истинная жизнь бесконечна, цветы на могиле Евгения подтверждают это. Жизнь бесконечна, но только истинная.46818 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Рекомендуем эксклюзивные работы по этой теме, которые скачиваются по принципу одно сочинение в одну школу :
Смотрите также по произведению Отцы и дети :
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
100% гарантии от повторения!
Роман «Отцы и дети» был написан в 1861 году. Его жанр можно определить как социально-психологический роман. В этом произведении рассматриваются важные социальные проблемы второй половины 19 века, волновавшие Тургенева.
В центр своего романа писатель ставит нигилиста Базарова и на его примере рассматривает, что есть нигилизм, каковы его последователи. Кроме того, Тургенев открыто высказывает свою точку зрение на это общественно-социальное явление.
Помимо этого, роман освещает вечные проблемы, волновавшие мировую литературу во все времена. Писатель в своем произведении затрагивает тему любви, дружбы, семьи, взаимоотношений родителей и детей, а также вообще разных поколений.
В 18 главе «Отцов и детей» описана сцена объяснения Базарова с Одинцовой. Евгений Базаров, как известно, отвергал все платонические чувства. В отношениях между мужчиной и женщиной он признавал лишь физиологию. И, что важно, себя герой считал сильным человеком, которым не способна завладеть любовь. Однако натура человеческая везде одинакова. Любовь – основополагающее чувство, говорит Тургенев. И ей, как известно, «все возрасты покорны».
Писатель проводит своего героя через испытания, чтобы проявить его натуру и развенчать его нигилистические убеждения. Самым важным и ответственным для Базарова является испытание любовью, его чувство к Анне Сергеевне Одинцовой.
В 18 главе Одинцова первая заводит разговор с Базаровым. Ей интересно понять, чем живет Базаров, что его занимает, что он за человек. Анна Сергеевна видит в нем большие возможности и перспективы. Затем постепенно она выводит Базарова на откровенный разговор. Наконец герой решается и признается этой женщине в любви: «Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно. Вот чего вы добились».
Любовь Базарова была, так же, как и вся его натура, «сильной и тяжелой». Автор замечает, что эта страсть билась в герое и напоминала злобу. На кого же злился Базаров? Мне кажется, что в какой-то степени на Одинцову, вынудившую у него признание. Но в большей степени Евгений Васильевич злится на себя. Он мнил себя сверхчеловеком, а оказался самым обыкновенным, «слабым». Он, так же, как и все, влюбился в женщину, влюбился сильно, безудержно, надолго. Эта любовь опровергла все представления Базарова и о себе, и о человеческой натуре и даже о нигилизме.
А что же Одинцова? Автор пишет, что после признания ей «стало и страшно и жалко его». Но героиня испытывает к Базарову какие-то чувства, похожие на влюбленность. Тургенев дает нам понять это по отдельным деталям: Анна Сергеевна не сразу высвободилась из объятий Базарова, в ее голове звучала «невольная нежность». Но прагматичная натура и страх взяли верх над этой женщиной. Она отвергла Базарова: «- Вы меня не поняли, — прошептала она с торопливым испугом. Казалось, шагни он еще раз, она бы вскрикнула. Базаров закусил губы и вышел».
Интересно, что до этого случая сама Одинцова не подозревала о своих чувствах к герою: «…а сама подумала: «Я и себя не понимала». После, на следующий день, Одинцова пыталась анализировать свои чувства. Она пыталась убедить себя, что ничего не подозревала и не хотела. Но… не могла. Ее выдавала улыбка и томный взгляд полузакрытых глаз.
Каков же итог размышлений и раздумий героини? Она подумала и решила, что спокойствие для нее все-таки дороже всего: «Нет, — решила она наконец, — Бог знает, куда бы это повело, этим нельзя шутить, спокойствие все-таки лучше всего на свете». Молодая и неординарная натура этой героини стремится к любви, к новым ощущениям, к полноценной жизни. Но что-то ее постоянно останавливает. Именно из-за своей осторожности она и не может почувствовать себя счастливой. Потому что, дойдя до определенной черты, сразу идет на попятный, боится отдаться чувствам. К ее беде, Одинцова видит за этой чертой только «пустоту» и, что еще хуже, «безобразие».
Для обрисовки поведения и чувств своих героев Тургенев использует целый ряд художественных приемов. Это, прежде всего, художественная деталь (в поведении Одинцовой и Базарова). Кроме того, здесь искусно используется прием диалога и внутреннего монолога, а также авторские комментарии.
Данный эпизод очень важен в структуре всего романа. Он показывает финальный этап испытания Базарова любовью, показывает крушение его иллюзий и теорий. Кроме того, этот эпизод очень точно обрисовывает характер Анны Сергеевны Одинцовой, проявляет суть ее натуры и показывает причину, по которой эта неординарная женщина все-таки остается несчастной. По мнению Тургенева, люди, боящиеся жить, боящиеся любви, никогда не будут счастливыми.человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Смотрите также по произведению Отцы и дети :
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
источник
Молча, лишь изредка меняясь незначительными словами, доехали наши приятели до Федота. Базаров был не совсем собою доволен. Аркадий был недоволен им. К тому же он чувствовал на сердце ту беспричинную грусть, которая знакома только одним очень молодым людям. Кучер перепряг лошадей и, взобравшись на козлы, спросил: направо аль налево?
Аркадий дрогнул. Дорога направо вела в город, а оттуда домой; дорога налево вела к Одинцовой.
— Евгений, — спросил он, — налево?
— Это что за глупость? — пробормотал он.
— Я знаю, что глупость, — ответил Аркадий. — Да что за беда? Разве нам в первый раз?
Базаров надвинул картуз себе на лоб.
— Как знаешь, — проговорил он наконец.
— Пошел налево! — крикнул Аркадий.
Тарантас покатил в направлении к Никольскому. Но, решившись на глупость, приятели еще упорнее прежнего молчали и даже казались сердитыми.
Уже по тому, как их встретил дворецкий на крыльце одинцовского дома, приятели могли догадаться, что они поступили неблагоразумно, поддавшись внезапно пришедшей им фантазии. Их, очевидно, не ожидали. Они просидели довольно долго и с довольно глупыми физиономиями в гостиной. Одинцова вышла к ним наконец. Она приветствовала их с обыкновенною своей любезностью, но удивилась их скорому возвращению и, сколько можно было судить по медлительности ее движений и речей, не слишком ему обрадовалась. Они поспешили объявить, что заехали только по дороге и часа через четыре отправятся дальше, в город. Она ограничилась легким восклицанием, попросила Аркадия поклониться отцу от ее имени и послала за своею теткой. Княжна явилась вся заспанная, что придавало еще более злобы выражению ее сморщенного, старого лица. Кате нездоровилось, она не выходила из своей комнаты. Аркадий вдруг почувствовал, что он, по крайней мере, столько же желал видеть Катю, сколько и самое Анну Сергеевну. Четыре часа прошло в незначительных толках о том о сем; Анна Сергеевна и слушала и говорила без улыбки. Только при самом прощании прежнее дружелюбие как будто шевельнулось в ее душе.
— На меня теперь нашла хандра, — сказала она, — но вы не обращайте на это внимания и приезжайте опять, я вам это обоим говорю, через несколько времени.
И Базаров и Аркадий ответили ей безмолвным поклоном, сели в экипаж и, уже нигде не останавливаясь, отправились домой, в Марьино, куда и прибыли благополучно на следующий день вечером. В продолжение всей дороги ни тот, ни другой не упомянул даже имени Одинцовой; Базаров в особенности почти не раскрывал рта и все глядел в сторону, прочь от дороги, с каким-то ожесточенным напряжением.
В Марьине им все чрезвычайно обрадовались. Продолжительное отсутствие сына начинало беспокоить Николая Петровича; он вскрикнул, заболтал ногами и подпрыгнул на диване, когда Фенечка вбежала к нему с сияющими глазами и объявила о приезде «молодых господ»; сам Павел Петрович почувствовал некоторое приятное волнение и снисходительно улыбался, потрясая руки возвратившихся странников. Пошли толки, расспросы; говорил больше Аркадий, особенно за ужином, который продолжался далеко за полночь. Николай Петрович велел подать несколько бутылок портера, только что привезенного из Москвы, и сам раскутился до того, что щеки у него сделались малиновые и он все смеялся каким-то не то детским, не то нервическим смехом. Всеобщее одушевление распространилось и на прислугу. Дуняша бегала взад и вперед как угорелая и то и дело хлопала дверями; а Петр даже в третьем часу ночи все еще пытался сыграть на гитаре вальс-казак. Струны жалобно и приятно звучали в неподвижном воздухе, но, за исключением небольшой первоначальной фиоритуры, ничего не выходило у образованного камердинера: природа отказала ему в музыкальной способности, как и во всех других.
А между тем жизнь не слишком красиво складывалась в Марьине, и бедному Николаю Петровичу приходилось плохо. Хлопоты по ферме росли с каждым днем — хлопоты безотрадные, бестолковые. Возня с наемными работниками становилась невыносимою. Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову. правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы. Управляющий вдруг обленился и даже начал толстеть, как толстеет всякий русский человек, попавший на «вольные хлеба». Завидя издали Николая Петровича, он, чтобы заявить свое рвение, бросал щепкой в пробегавшего мимо поросенка или грозился полунагому мальчишке, а впрочем, больше все спал. Посаженные на оброк мужики не взносили денег в срок, крали лес; почти каждую ночь сторожа ловили, а иногда с бою забирали крестьянских лошадей на лугах «фермы». Николай Петрович определил было денежный штраф за потраву, но дело обыкновенно кончалось тем, что, постояв день или два на господском корме, лошади возвращались к своим владельцам. К довершению всего, мужики начали между собою ссориться: братья требовали раздела, жены их не могли ужиться в одном доме; внезапно закипала драка, и все вдруг поднималось на ноги, как по команде, все сбегалось перед крылечко конторы, лезло к барину, часто с избитыми рожами, в пьяном виде, и требовало суда и расправы; возникал шум, вопль, бабий хныкающий визг вперемежку с мужскою бранью. Нужно было разбирать враждующие стороны, кричать самому до хрипоты, зная наперед, что к правильному решению все-таки прийти невозможно. Не хватало рук для жатвы: соседний однодворец, с самым благообразным лицом, порядился доставить жнецов по два рубля с десятины и надул самым бессовестным образом; свои бабы заламывали цены неслыханные, а хлеб между тем осыпался, а тут с косьбой не совладели, а тут Опекунский совет грозится и требует немедленной и безнедоимочной уплаты процентов.
— Сил моих нет! — не раз с отчаянием восклицал Николай Петрович. — Самому драться невозможно, посылать за становым — не позволяют принципы, а без страха наказания ничего не поделаешь!
— Du calme, du calme*, — замечал на это Павел Петрович, а сам мурлыкал, хмурился и подергивал усы.
Базаров держался в отдалении от этих «дрязгов», да ему, как гостю, не приходилось и вмешиваться в чужие дела. На другой день после приезда в Марьино он принялся за своих лягушек, за инфузории, за химические составы и все возился с ними. Аркадий, напротив, почел своею обязанностью, если не помогать отцу, то, по крайней мере, показать вид, что он готов ему помочь. Он терпеливо его выслушивал и однажды подал какой-то совет не для того, чтобы ему последовали, а чтобы заявить свое участие. Хозяйничанье не возбуждало в нем отвращения: он даже с удовольствием мечтал об агрономической деятельности, но у него в ту пору другие мысли зароились в голове. Аркадий, к собственному изумлению, беспрестанно думал о Никольском; прежде он бы только плечами пожал, если бы кто-нибудь сказал ему, что он может соскучиться под одним кровом с Базаровым, — и еще под каким! — под родительским кровом, а ему точно было скучно, и тянуло его вон. Он вздумал гулять до усталости, но и это не помогло. Разговаривая однажды с отцом, он узнал, что у Николая Петровича находилось несколько писем, довольно интересных, писанных некогда матерью Одинцовой к покойной его жене, и не отстал от него до тех пор, пока не получил этих писем, за которыми Николай Петрович принужден был рыться в двадцати различных ящиках и сундуках. Вступив в обладание этими полуистлевшими бумажками, Аркадий как будто успокоился, точно он увидел перед собою цель, к которой ему следовало идти. «Я вам это обоим говорю, — беспрестанно шептал он, — сама прибавила. Поеду, поеду, черт возьми!» Но он вспоминал последнее посещение, холодный прием и прежнюю неловкость, и робость овладевала им. «Авось» молодости, тайное желание изведать свое счастие, испытать свои силы в одиночку, без чьего бы то ни было покровительства — одолели наконец. Десяти дней не прошло со времени его возвращения в Марьино, как уже он опять, под предлогом изучения механизма воскресных школ, скакал в город, а оттуда в Никольское. Беспрерывно погоняя ямщика, несся он туда, как молодой офицер на сраженье: и страшно ему было, и весело, нетерпение его душило. «Главное — не надо думать», — твердил он самому себе. Ямщик ему попался лихой; он останавливался перед каждым кабаком, приговаривая: «Чкнуть?» или: «Аль чкнуть?» — но зато, чкнувши, не жалел лошадей. Вот наконец показалась высокая крыша знакомого дома. «Что я делаю? — мелькнуло вдруг в голове Аркадия. — Да ведь не вернуться же!» Тройка дружно мчалась; ямщик гикал и свистал. Вот уже мостик загремел под копытами и колесами, вот уже надвинулась аллея стриженых елок. Розовое женское платье мелькнуло в темной зелени, молодое лицо выглянуло из-под легкой бахромы зонтика. Он узнал Катю, и она его узнала. Аркадий приказал ямщику остановить расскакавшихся лошадей, выпрыгнул из экипажа и подошел к ней. «Это вы! — промолвила она, и понемножку вся покраснела, — пойдемте к сестре, она тут, в саду; ей будет приятно вас видеть».
Катя повела Аркадия в сад. Встреча с нею показалась ему особенно счастливым предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной. Все так отлично устроилось: ни дворецкого, ни доклада. На повороте дорожки он увидел Анну Сергеевну. Она стояла к нему спиной. Услышав шаги, она тихонько обернулась.
Аркадий смутился было снова, но первые слова, ею произнесенные, успокоили его тотчас. «Здравствуйте, беглец!» — проговорила она своим ровным, ласковым голосом и пошла к нему навстречу, улыбаясь и щурясь от солнца и ветра: «Где ты его нашла, Катя?»
— Я вам, Анна Сергеевна, — начал он, — привез нечто такое, чего вы никак не ожидаете.
— Вы себя привезли; это лучше всего.
Проводив Аркадия с насмешливым сожалением и дав ему понять, что он нисколько не обманывается насчет настоящей цели его поездки, Базаров уединился окончательно: на него нашла лихорадка работы. С Павлом Петровичем он уже не спорил, тем более что тот в его присутствии принимал чересчур аристократический вид и выражал свои мнения более звуками, чем словами. Только однажды Павел Петрович пустился было в состязание с нигилистом по поводу модного в то время вопроса о правах остзейских дворян, но сам вдруг остановился, промолвив с холодною вежливостью:
— Впрочем, мы друг друга понять не можем; я, по крайней мере, не имею чести вас понимать.
— Еще бы! — воскликнул Базаров. — Человек все в состоянии понять — и как трепещет эфир, и что на солнце происходит; а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, этого он понять не в состоянии.
— Что, это остроумно? — проговорил вопросительно Павел Петрович и отошел в сторону.
Впрочем, он иногда просил позволения присутствовать при опытах Базарова, а раз даже приблизил свое раздушенное и вымытое отличным снадобьем лицо к микроскопу, для того чтобы посмотреть, как прозрачная инфузория глотала зеленую пылинку и хлопотливо пережевывала ее какими-то очень проворными кулачками, находившимися у ней в горле. Гораздо чаще своего брата посещал Базарова Николай Петрович; он бы каждый день приходил, как он выражался, «учиться», если бы хлопоты по хозяйству не отвлекали его. Он не стеснял молодого естествоиспытателя: садился где-нибудь в уголок комнаты и глядел внимательно, изредка позволяя себе осторожный вопрос. Во время обедов и ужинов он старался направлять речь на физику, геологию или химию, так как все другие предметы, даже хозяйственные, не говоря уже о политических, могли повести если не к столкновениям, то ко взаимному неудовольствию. Николай Петрович догадывался, что ненависть его брата к Базарову нисколько не уменьшилась. Неважный случай, между многими другими, подтвердил его догадки. Холера стала появляться кое-где по окрестностям и даже «выдернула» двух людей из самого Марьина. Ночью с Павлом Петровичем случился довольно сильный припадок. Он промучился до утра, но не прибег к искусству Базарова и, увидевшись с ним на следующий день, на его вопрос: «Зачем он не послал за ним?» — отвечал, весь еще бледный, но уже тщательно расчесанный и выбритый: «Ведь вы, помнится, сами говорили, что не верите в медицину?» Так проходили дни. Базаров работал упорно и угрюмо. А между тем в доме Николая Петровича находилось существо, с которым он не то чтобы отводил душу, а охотно беседовал. Это существо была Фенечка.
Он встречался с ней большею частью по утрам, рано, в саду или на дворе; в комнату к ней он не захаживал, и она всего раз подошла к его двери, чтобы спросить его — купать ли ей Митю или нет? Она не только доверялась ему, не только его не боялась, она при нем держалась вольнее и развязнее, чем при самом Николае Петровиче. Трудно сказать, отчего это происходило; может быть, оттого, что она бессознательно чувствовала в Базарове отсутствие всего дворянского, всего того высшего, что и привлекает и пугает. В ее глазах он и доктор был отличный, и человек простой. Не стесняясь его присутствием, она возилась с своим ребенком, и однажды, когда у ней вдруг закружилась и заболела голова, из его рук приняла ложку лекарства. При Николае Петровиче она как будто чуждалась Базарова: она это делала не из хитрости, а из какого-то чувства приличия. Павла Петровича она боялась больше, чем когда-либо; он с некоторых пор стал наблюдать за нею и неожиданно появлялся, словно из земли вырастал за ее спиною в своем сьюте, с неподвижным зорким лицом и руками в карманах. «Так тебя холодом и обдаст», — жаловалась Фенечка Дуняше, а та в ответ ей вздыхала и думала о другом «бесчувственном» человеке. Базаров, сам того не подозревая, сделался жестоким тираном ее души.
Фенечке нравился Базаров; но и она ему нравилась. Даже лицо его изменялось, когда он с ней разговаривал: оно принимало выражение ясное, почти доброе, и к обычной его небрежности примешивалась какая-то шутливая внимательность. Фенечка хорошела с каждым днем. Бывает эпоха в жизни молодых женщин, когда они вдруг начинают расцветать и распускаться, как летние розы; такая эпоха наступила для Фенечки. Все к тому способствовало, даже июльский зной, который стоял тогда. Одетая в легкое белое платье, она сама казалась белее и легче: загар не приставал к ней, а жара, от которой она не могла уберечься, слегка румянила ее щеки да уши и, вливая тихую лень во все ее тело, отражалась дремотною томностью в ее хорошеньких глазках. Она почти не могла работать; руки у ней так и скользили на колени. Она едва ходила и все охала да жаловалась с забавным бессилием.
— Ты бы чаще купалась, — говорил ей Николай Петрович.
Он устроил большую, полотном покрытую, купальню в том из своих прудов, который еще не совсем ушел.
— Ох, Николай Петрович! Да пока до пруда дойдешь — умрешь, и назад пойдешь — умрешь. Ведь тени-то в саду нету.
— Это точно, что тени нету, — отвечал Николай Петрович и потирал себе брови.
Однажды, часу в седьмом утра, Базаров, возвращаясь с прогулки, застал в давно отцветшей, но еще густой и зеленой сиреневой беседке Фенечку. Она сидела на скамейке, накинув, по обыкновению, белый платок на голову; подле нее лежал целый пук еще мокрых от росы красных и белых роз. Он поздоровался с нею.
— А! Евгений Васильич! — проговорила она и приподняла немного край платка, чтобы взглянуть на него, причем ее рука обнажилась до локтя.
— Что вы это тут делаете? — промолвил Базаров, садясь возле нее. — Букет вяжете?
— Да; на стол к завтраку. Николай Петрович это любит.
— Но до завтрака еще далеко. Экая пропасть цветов!
— Я их теперь нарвала, а то станет жарко и выйти нельзя. Только теперь и дышишь. Совсем я расслабела от этого жару. Уж я боюсь, не заболею ли я?
— Это что за фантазия! Дайте-ка ваш пульс пощупать. — Базаров взял ее руку, отыскал ровно бившуюся жилку и даже не стал считать ее ударов. — Сто лет проживете, — промолвил он, выпуская ее руку.
— Ах, сохрани Бог! — воскликнула она.
— А что? Разве вам не хочется долго пожить?
— Да ведь сто лет! У нас бабушка была восьмидесяти пяти лет — так уж что же это была за мученица! Черная, глухая, горбатая, все кашляла; себе только в тягость. Какая уж это жизнь!
— Да чем же оно лучше? Скажите мне!
— Как чем? Да вот я теперь, молодая, все могу сделать — и пойду, и приду, и принесу, и никого мне просить не нужно. Чего лучше?
— А вот мне все равно: молод ли я или стар.
— Как это вы говорите — все равно? это невозможно, что вы говорите.
— Да вы сами посудите, Федосья Николаевна, на что мне моя молодость? Живу я один, бобылем.
— Это от вас всегда зависит.
— То-то что не от меня! Хоть бы кто-нибудь надо мною сжалился.
Фенечка сбоку посмотрела на Базарова, но ничего не сказала.
— Это что у вас за книга? — спросила она, погодя не много.
— Эта-то? Это ученая книга, мудреная.
— А вы все учитесь? И не скучно вам? Вы уж и так, я чай, все знаете.
— Видно, не все. Попробуйте-ка вы прочесть немного.
— Да я ничего тут не пойму. Она у вас русская? — спросила Фенечка, принимая в обе руки тяжело переплетенный том. — Какая толстая!
— Все равно я ничего не пойму.
— Да я и не с тем, чтобы вы поняли. Мне хочется посмотреть на вас, как вы читать будете. У вас, когда вы читаете, кончик носика очень мило двигается.
Фенечка, которая принялась было разбирать вполголоса попавшуюся ей статью «о креозоте», засмеялась и бросила книгу. она скользнула со скамейки на землю.
— Я люблю тоже, когда вы смеетесь, — промолвил Базаров.
— Я люблю, когда вы говорите. Точно ручеек журчит.
Фенечка отворотила голову.
— Какой вы! — промолвила она, перебирая пальцами по цветам. — И что вам меня слушать? Вы с такими умными дамами разговор имели.
— Эх, Федосья Николаевна! поверьте мне: все умные дамы на свете не стоят вашего локотка.
— Ну, вот еще что выдумали! — шепнула Фенечка и поджала руки.
Базаров поднял с земли книгу.
— Это лекарская книга, зачем вы ее бросаете?
— Лекарская? — повторила Фенечка и повернулась к нему. — А знаете что? Ведь с тех пор, как вы мне те капельки дали, помните? уж как Митя спит хорошо! Я уж и не придумаю, как мне вас благодарить; такой вы добрый, право.
— А по-настоящему, надо лекарям платить, — заметил с усмешкой Базаров. — Лекаря, вы сами знаете, люди корыстные.
Фенечка подняла на Базарова свои глаза, казавшиеся еще темнее от беловатого отблеска, падавшего на верхнюю часть ее лица. Она не знала — шутит ли он или нет.
— Если вам угодно, мы с удовольствием. Надо будет у Николая Петровича спросить.
— Да вы думаете, я денег хочу? — перебил ее Базаров. — Нет, мне от вас не деньги нужны.
— Что же? — проговорила Фенечка.
— Что? — повторил Базаров. — Угадайте.
— Так я вам скажу; мне нужно. одну из этих роз.
Фенечка опять засмеялась и даже руками всплеснула — до того ей показалось забавным желание Базарова. Она смеялась и в то же время чувствовала себя польщенною. Базаров пристально смотрел на нее.
— Извольте, извольте, — промолвила она наконец и, нагнувшись к скамейке, принялась перебирать розы. — Какую вам, красную или белую?
— Красную, и не слишком большую.
— Вот, возьмите, — сказала она, но тотчас же отдернула протянутую руку и, закусив губы, глянула на вход беседки, потом приникла ухом.
— Что такое? — спросил Базаров. — Николай Петрович?
— Нет. Они в поле уехали. да я и не боюсь их. а вот Павел Петрович. Мне показалось.
— Мне показалось, что они тут ходят. Нет. никого нет. Возьмите. — Фенечка отдала Базарову розу.
— С какой стати вы Павла Петровича боитесь?
— Они меня все пугают. Говорить — не говорят, а так смотрят мудрено. Да ведь и вы его не любите. Помните, прежде вы все с ним спорили. Я и не знаю, о чем у вас спор идет; и вижу, что вы его и так вертите, и так.
Фенечка показала руками как, по ее мнению, Базаров вертел Павла Петровича.
— А если б он меня побеждать стал, — спросил он, — вы бы за меня заступились?
— Где ж мне за вас заступаться? да нет, с вами не сладишь.
— Вы думаете? А я знаю руку, которая захочет, и пальцем меня сшибет.
— А вы небось не знаете? Понюхайте, как славно пахнет роза, что вы мне дали.
Фенечка вытянула шейку и приблизила лицо к цветку. Платок скатился с ее головы на плеча; показалась мягкая масса черных, блестящих, слегка растрепанных волос.
— Постойте, я хочу понюхать с вами, — промолвил Базаров, нагнулся и крепко поцеловал ее в раскрытые губы.
Она дрогнула, уперлась обеими руками в его грудь, но уперлась слабо, и он мог возобновить и продлить свой поцелуй.
Сухой кашель раздался за сиренями. Фенечка мгновенно отодвинулась на другой конец скамейки. Павел Петрович показался, слегка поклонился и, проговорив с какою-то злобною унылостью: «Вы здесь», — удалился. Фенечка тотчас подобрала все розы и вышла вон из беседки. «Грешно вам, Евгений Васильевич», — шепнула она, уходя. Неподдельный упрек слышался в ее шепоте.
Базаров вспомнил другую недавнюю сцену, и совестно ему стало, и презрительно досадно. Но он тотчас же встряхнул головой, иронически поздравил себя «с формальным поступлением в селадоны» и отправился к себе в комнату.
А Павел Петрович вышел из саду и, медленно шагая, добрался до леса. Он остался там довольно долго, и когда он вернулся к завтраку, Николай Петрович заботливо спросил у него, здоров ли он? до того лицо его потемнело.
— Ты знаешь, я иногда страдаю разлитием желчи, — спокойно отвечал ему Павел Петрович.
Часа два спустя он стучался в дверь к Базарову.
— Я должен извиниться, что мешаю вам в ваших ученых занятиях, — начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости), — но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени. не более.
— Все мое время к вашим услугам, — ответил Базаров, у которого что-то пробежало по лицу, как только Павел Петрович переступил порог двери.
— С меня пяти минут довольно. Я пришел предложить вам один вопрос.
— А вот извольте выслушать. В начале вашего пребывания в доме моего брата, когда я еще не отказывал себе в удовольствии беседовать с вами, мне случалось слышать ваши суждения о многих предметах; но, сколько мне помнится, ни между нами, ни в моем присутствии речь никогда не заходила о поединках, о дуэли вообще. Позвольте узнать, какое ваше мнение об этом предмете?
Базаров, который встал было навстречу Павлу Петровичу, присел на край стола и скрестил руки.
— Вот мое мнение, — сказал он. — С теоретической точки зрения дуэль — нелепость; ну, а с практической точки зрения — это дело другое.
— То есть вы хотите сказать, если я только вас понял, что какое бы ни было ваше теоретическое воззрение на дуэль, на практике вы бы не позволили оскорбить себя, не потребовав удовлетворения?
— Вы вполне отгадали мою мысль.
— Очень хорошо-с. Мне очень приятно это слышать от вас. Ваши слова выводят меня из неизвестности.
— Из нерешимости, хотите вы сказать.
— Это все равно-с; я выражаюсь так, чтобы меня поняли; я. не семинарская крыса. Ваши слова избавляют меня от некоторой печальной необходимости. Я решился драться с вами.
— Я бы мог объяснить вам причину, — начал Павел Петрович. — Но я предпочитаю умолчать о ней. Вы, на мой вкус, здесь лишний; я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого не довольно.
Глаза Павла Петровича засверкали. Они вспыхнули и у Базарова.
— Очень хорошо-с, — проговорил он. — Дальнейших объяснений не нужно. Вам пришла фантазия испытать на мне свой рыцарский дух. Я бы мог отказать вам в этом удовольствии, да уж куда ни шло!
— Чувствительно вам обязан, — ответил Павел Петрович, — и могу теперь надеяться, что вы примете мой вызов, не заставив меня прибегнуть к насильственным мерам.
— То есть, говоря без аллегорий, к этой палке? — хладнокровно заметил Базаров. — Это совершенно справедливо. Вам нисколько не нужно оскорблять меня. Оно же и не совсем безопасно. Вы можете остаться джентльменом. Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски.
— Прекрасно, — промолвил Павел Петрович и поставил трость в угол. — Мы сейчас скажем несколько слов об условиях нашей дуэли; но я сперва желал бы узнать, считаете ли вы нужным прибегнуть к формальности небольшой ссоры, которая могла бы служить предлогом моему вызову?
— Нет, лучше без формальностей.
— Я сам так думаю. Полагаю также неуместным вникать в настоящие причины нашего столкновения. Мы друг друга терпеть не можем. Чего же больше?
— Чего же больше? — повторил иронически Базаров.
— Что же касается до самых условий поединка, то так как у нас секундантов не будет, — ибо где ж их взять?
— То я имею честь предложить вам следующее: драться завтра рано, положим, в шесть часов, за рощей, на пистолетах; барьер в десяти шагах.
— В десяти шагах? Это так; мы на это расстояние ненавидим друг друга.
— Можно и восемь, — заметил Павел Петрович.
— Стрелять два раза; а на всякий случай, каждому положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвинит себя в своей кончине.
— Вот с этим я не совсем согласен, — промолвил Базаров. — Немножко на французский роман сбивается, неправдоподобно что-то.
— Быть может. Однако согласитесь, что неприятно подвергнуться подозрению в убийстве?
— Соглашаюсь. Но есть средство избегнуть этого грустного нарекания. Секундантов у нас не будет, но может быть свидетель.
— Кто именно, позвольте узнать?
— Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо.
— Мне кажется, вы шутите, милостивый государь.
— Нисколько. Обсудивши мое предложение, вы убедитесь, что оно исполнено здравого смысла и простоты. Шила в мешке не утаишь, а Петра я берусь подготовить надлежащим образом и привести на место побоища.
— Вы продолжаете шутить, — произнес, вставая со стула, Павел Петрович. — Но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии. Итак, все устроено. Кстати, пистолетов у вас нет?
— Откуда будут у меня пистолеты, Павел Петрович? Я не воин.
— В таком случае предлагаю вам мои. Вы можете быть уверены, что вот уже пять лет, как я не стрелял из них.
— Это очень утешительное известие.
Павел Петрович достал свою трость.
— Засим, милостивый государь, мне остается только благодарить вас и возвратить вас вашим занятиям. Честь имею кланяться.
— До приятного свидания, милостивый государь мой, — промолвил Базаров, провожая гостя.
Павел Петрович вышел, а Базаров постоял перед дверью и вдруг воскликнул: «Фу ты, черт! как красиво и как глупо! Экую мы комедию отломали! Ученые собаки так на задних лапах танцуют. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и тогда. (Базаров побледнел при одной этой мысли; вся его гордость так и поднялась на дыбы.) Тогда пришлось бы задушить его, как котенка». Он возвратился к своему микроскопу, но сердце у него расшевелилось, и спокойствие, необходимое для наблюдений, исчезло. «Он нас увидел сегодня, — думал он, — но неужели ж это он за брата так вступился? Да и что за важность поцелуй? Тут что-нибудь другое есть. Ба! да не влюблен ли он сам? Разумеется, влюблен; это ясно как день. Какой переплет, подумаешь. Скверно! — решил он наконец, — скверно, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, надо будет подставлять лоб и во всяком случае уехать; а тут Аркадий. и эта божья коровка, Николай Петрович. Скверно, скверно».
День прошел как-то особенно тихо и вяло. Фенечки словно на свете не бывало; она сидела в своей комнатке, как мышонок в норке. Николай Петрович имел вид озабоченный. Ему донесли, что в его пшенице, на которую он особенно надеялся, показалась головня. Павел Петрович подавлял всех, даже Прокофьича, своею леденящею вежливостью. Базаров начал было письмо к отцу, да разорвал его и бросил под стол. «Умру, — подумал он, — узнают; да я не умру. Нет, я еще долго на свете маячить буду». Он велел Петру прийти к нему на следующий день чуть свет для важного дела; Петр вообразил, что он хочет взять его с собой в Петербург. Базаров лег поздно, и всю ночь его мучили беспорядочные сны. Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться. Петр разбудил его в четыре часа; он тотчас оделся и вышел с ним.
Утро было славное, свежее; маленькие пестрые тучки стояли барашками на бледно-ясной лазури; мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках; влажная темная земля, казалось, еще хранила румяный след зари; со всего неба сыпались песни жаворонков. Базаров дошел до рощи, присел в тени на опушку и только тогда открыл Петру, какой он ждал от него услуги. Образованный лакей перепугался насмерть; но Базаров успокоил его уверением, что ему другого нечего будет делать, как только стоять в отдалении да глядеть, и что ответственности он не подвергается никакой. «А между тем, — прибавил он, — подумай, какая предстоит тебе важная роль!» Петр развел руками, потупился и, весь зеленый, прислонился к березе.
Дорога из Марьина огибала лесок; легкая пыль лежала на ней, еще не тронутая со вчерашнего дня ни колесом, ни ногою. Базаров невольно посматривал вдоль той дороги, рвал и кусал траву, а сам все твердил про себя: «Экая глупость!» Утренний холодок заставил его раза два вздрогнуть. Петр уныло взглянул на него, но Базаров только усмехнулся: он не трусил.
Раздался топот конских ног по дороге. Мужик показался из-за деревьев. Он гнал двух спутанных лошадей перед собою и, проходя мимо Базарова, посмотрел на него как-то странно, не ломая шапки, что, видимо, смутило Петра, как недоброе предзнаменование. «Вот этот тоже рано встал, — подумал Базаров, — да, по крайней мере, за делом, а мы?»
— Кажись, они идут-с, — шепнул вдруг Петр.
Базаров поднял голову и увидал Павла Петровича. Одетый в легкий клетчатый пиджак и белые, как снег, панталоны, он быстро шел по дороге; под мышкой он нес ящик, завернутый в зеленое сукно.
— Извините, я, кажется, заставил вас ждать, — промолвил он, кланяясь сперва Базарову, потом Петру, в котором он в это мгновение уважал нечто вроде секунданта. — Я не хотел будить моего камердинера.
— Ничего-с, — ответил Базаров, — мы сами только что пришли.
— А! тем лучше! — Павел Петрович оглянулся кругом. — Никого не видать, никто не помешает. Мы можем приступить?
— Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете?
— Угодно вам заряжать? — спросил Павел Петрович, вынимая из ящика пистолеты.
— Нет; заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длиннее, — прибавил Базаров с усмешкой. — Раз, два, три.
— Евгений Васильич, — с трудом пролепетал Петр (он дрожал, как в лихорадке), — воля ваша, я отойду.
— Четыре. пять. Отойди, братец, отойди; можешь даже за дерево стать и уши заткнуть, только глаз не закрывай; а повалится кто, беги подымать. Шесть. семь. восемь. — Базаров остановился. — Довольно? — промолвил он, обращаясь к Павлу Петровичу, — или еще два шага накинуть?
— Как угодно, — проговорил тот, заколачивая вторую пулю.
— Ну, накинем еще два шага. — Базаров провел носком сапога черту по земле. — Вот и барьер. А кстати: на сколько шагов каждому из нас от барьера отойти? Это тоже важный вопрос. Вчера об этом не было дискуссии.
— Я полагаю, на десять, — ответил Павел Петрович, подавая Базарову оба пистолета. — Соблаговолите выбрать.
— Соблаговоляю. А согласитесь, Павел Петрович, что поединок наш необычаен до смешного. Вы посмотрите только на физиономию нашего секунданта.
— Вам все желательно шутить, — ответил Павел Петрович. — Я не отрицаю странности нашего поединка, но я считаю долгом предупредить вас, что я намерен драться серьезно. A bon entendeur, salut!*
* Имеющий уши да слышит! (франц.).
— О! я не сомневаюсь в том, что мы решились истреблять друг друга; но почему же не посмеяться и не соединить utile dulci?* Так-то: вы мне по-французски, а я вам по-латыни.
— Я буду драться серьезно, — повторил Павел Петрович и отправился на свое место. Базаров, с своей стороны, отсчитал десять шагов от барьера и остановился.
— Вы готовы? — спросил Павел Петрович.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета. «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов. » Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйка крови потекла по его белым панталонам.
Базаров бросил пистолет в сторону и приблизился к своему противнику.
— Вы имели право подозвать меня к барьеру, — проговорил Павел Петрович, — а это пустяки. По условию каждый имеет еще по одному выстрелу.
— Ну, извините, это до другого раза, — отвечал Базаров и обхватил Павла Петровича, который начинал бледнеть. — Теперь я уже не дуэлист, а доктор и прежде всего должен осмотреть вашу рану. Петр! поди сюда, Петр! куда ты спрятался?
— Все это вздор. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — промолвил с расстановкой Павел Петрович, — и. надо. опять. — Он хотел было дернуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств.
— Вот новость! Обморок! С чего бы! — невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича на траву. — Посмотрим, что за штука? — Он вынул платок, отер кровь, пощупал вокруг раны. — Кость цела, — бормотал он сквозь зубы, — пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через три недели. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди! Вишь, кожа-то какая тонкая.
— Убиты-с? — прошелестел за его спиной трепетный голос Петра.
— Ступай за водой поскорее, братец, а он нас с тобой еще переживет.
Но усовершенствованный слуга, казалось, не понимал его слов и не двигался с места. Павел Петрович медленно открыл глаза. «Кончается!» — шепнул Петр и начал креститься.
— Вы правы. Экая глупая физиономия! — проговорил с насильственною улыбкой раненый джентльмен.
— Да ступай же за водой, черт! — крикнул Базаров.
— Не нужно. Это был минутный vertige. * Помогите мне сесть. вот так. Эту царапину стоит только чем-нибудь прихватить, и я дойду домой пешком, а не то можно дрожки за мной прислать. Дуэль, если вам угодно, не возобновляется. Вы поступили благородно. сегодня, сегодня — заметьте.
— О прошлом вспоминать незачем, — возразил Базаров, — а что касается до будущего, то о нем тоже не стоит голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте, я вам перевяжу теперь ногу; рана ваша — не опасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного привести в чувство.
Базаров встряхнул Петра за ворот и послал его за дрожками.
— Смотри, брата не испугай, — сказал ему Павел Петрович, — не вздумай ему докладывать.
Петр помчался; а пока он бегал за дрожками, оба противника сидели на земле и молчали. Павел Петрович старался не глядеть на Базарова; помириться с ним он все-таки не хотел; он стыдился своей заносчивости, своей неудачи, стыдился всего затеянного им дела, хотя и чувствовал, что более благоприятным образом оно кончиться не могло. «Не будет, по крайней мере, здесь торчать, — успокаивал он себя, — и на том спасибо». Молчание длилось, тяжелое и неловкое. Обоим было нехорошо. Каждый из них сознавал, что другой его понимает. Друзьям это сознание приятно, и весьма неприятно недругам, особенно когда нельзя ни объясниться, ни разойтись.
— Не туго ли я завязал вам ногу? — спросил наконец Базаров.
— Нет, ничего, прекрасно, — отвечал Павел Петрович и, погодя немного, прибавил: — Брата не обманешь, надо будет сказать ему, что мы повздорили из-за политики.
— Очень хорошо, — промолвил Базаров. — Вы можете сказать, что я бранил всех англоманов.
— И прекрасно. Как вы полагаете, что думает теперь о нас этот человек? — продолжал Павел Петрович, указывая на того самого мужика, который за несколько минут до дуэли прогнал мимо Базарова спутанных лошадей и, возвращаясь назад по дороге, «забочил» и снял шапку при виде «господ».
— Кто ж его знает! — ответил Базаров, — всего вероятнее, что ничего не думает. Русский мужик — это тот самый таинственный незнакомец, о котором некогда так много толковала госпожа Ратклифф. Кто его поймет? Он сам себя не понимает.
— А! вот вы как! — начал было Павел Петрович и вдруг воскликнул: — Посмотрите, что ваш глупец Петр наделал! Ведь брат сюда скачет!
Базаров обернулся и увидел бледное лицо Николая Петровича, сидевшего на дрожках. Он соскочил с них, прежде нежели они остановились, и бросился к брату.
— Что это значит? — проговорил он взволнованным голосом. — Евгений Васильич, помилуйте, что это такое?
— Ничего, — отвечал Павел Петрович, — напрасно тебя потревожили. Мы немножко повздорили с господином Базаровым, и я за это немножко поплатился.
— Да из-за чего все вышло, ради Бога?
— Как тебе сказать? Господин Базаров непочтительно отозвался о сэре Роберте Пиле. Спешу прибавить, что во всем этом виноват один я, а господин Базаров вел себя отлично. Я его вызвал.
— А ты полагал, у меня вода в жилах? Но мне это кровопускание даже полезно. Не правда ли, доктор? Помоги мне сесть на дрожки и не предавайся меланхолии. Завтра я буду здоров. Вот так; прекрасно. Трогай, кучер.
Николай Петрович пошел за дрожками; Базаров остался было назади.
— Я должен вас просить заняться братом, — сказал ему Николай Петрович, — пока нам из города привезут другого врача.
Базаров молча наклонил голову.
Час спустя Павел Петрович уже лежал в постели с искусно забинтованною ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым; надел тонкую батистовую рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться от пищи.
К ночи с ним, однако, сделался жар; голова у него заболела. Явился доктор из города. (Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого желал; он целый день сидел у себя в комнате, весь желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному; раза два ему случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом от него отскакивала.) Новый доктор посоветовал прохладительные питья, а в прочем подтвердил уверения Базарова, что опасности не предвидится никакой. Николай Петрович сказал ему, что брат сам себя поранил по неосторожности, на что доктор отвечал: «Гм!» — но, получив тут же в руку двадцать пять рублей серебром, промолвил: «Скажите! это часто случается, точно».
Никто в доме не ложился и не раздевался. Николай Петрович то и дело входил на цыпочках к брату и на цыпочках выходил от него; тот забывался, слегка охал, говорил ему по-французски: «Conchez-vous»*, — и просил пить. Николай Петрович заставил раз Фенечку поднести ему стакан лимонаду; Павел Петрович посмотрел на нее пристально и выпил стакан до дна. К утру жар немного усилился, показался легкий бред. Сперва Павел Петрович произносил несвязные слова; потом он вдруг открыл глаза и, увидав возле своей постели брата, заботливо наклонившегося над ним, промолвил:
— А не правда ли, Николай, в Фенечке есть что-то общее с Нелли?
— Как это ты спрашиваешь? С княгинею Р. Особенно в верхней части лица. C’est de la meme famille.*
Николай Петрович ничего не отвечал, а сам про себя подивился живучести старых чувств в человеке.
«Вот когда всплыло», — подумал он.
— Ах, как я люблю это пустое существо! — простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая руки за голову. — Я не потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел коснуться. — лепетал он несколько мгновений спустя.
Николай Петрович только вздохнул; он и не подозревал, к кому относились эти слова.
Базаров явился к нему на другой день, часов в восемь. Он успел уже уложиться и выпустить на волю всех своих лягушек, насекомых и птиц.
— Вы пришли со мной проститься? — проговорил Николай Петрович, поднимаясь ему навстречу.
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват: за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который. который до некоторой степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался в своих словах.) Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый. Слава Богу, что еще так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки.
— Я вам оставлю свой адрес на случай, если выйдет история, — заметил небрежно Базаров.
— Я надеюсь, что никакой истории не выйдет, Евгений Васильич. Мне очень жаль, что ваше пребывание в моем доме получило такое. такой конец. Мне это тем огорчительнее, что Аркадий.
— Я, должно быть, с ним увижусь, — возразил Базаров, в котором всякого рода «объяснения» и «изъявления» постоянно возбуждали нетерпеливое чувство, — в противном случае прошу вас поклониться ему от меня и принять выражения моего сожаления.
— И я прошу. — ответил с поклоном Николай Петрович. Но Базаров не дождался конца его фразы и вышел.
Узнав об отъезде Базарова, Павел Петрович пожелал его видеть и пожал ему руку. Но Базаров и тут остался холоден как лед; он понимал, что Павлу Петровичу хотелось повеликодушничать. С Фенечкой ему не удалось проститься: он только переглянулся с нею из окна. Ее лицо показалось ему печальным. «Пропадет, пожалуй! — сказал он про себя. — Ну, выдерется как-нибудь!» Зато Петр расчувствовался до того, что плакал у него на плече, пока Базаров не охладил его вопросом: «Не на мокром ли месте у него глаза?» — а Дуняша принуждена была убежать в рощу, чтобы скрыть свое волнение. Виновник всего этого горя взобрался на телегу, закурил сигару, и когда на четвертой версте, при повороте дороги, в последний раз предстала его глазам развернутая в одну линию кирсановская усадьба с своим новым господским домом, он только сплюнул и, пробормотав: «Барчуки проклятые», — плотнее завернулся в шинель.
Павлу Петровичу скоро полегчило; но в постели пришлось ему пролежать около недели. Он переносил свой, как он выражался, плен довольно терпеливо, только уж очень возился с туалетом и все приказывал курить одеколоном. Николай Петрович читал ему журналы, Фенечка ему прислуживала по-прежнему, приносила бульон, лимонад, яйца всмятку, чай; но тайный ужас овладевал ею каждый раз, когда она входила в его комнату. Неожиданный поступок Павла Петровича запугал всех людей в доме, а ее больше всех; один Прокофьич не смутился и толковал, что и в его время господа дирывались, «только благородные господа между собою, а этаких прощелыг они бы за грубость на конюшне отодрать велели».
Совесть почти не упрекала Фенечку, но мысль о настоящей причине ссоры мучила ее по временам; да и Павел Петрович глядел на нее так странно. так, что она, даже обернувшись к нему спиною, чувствовала на себе его глаза. Она похудела от непрестанной внутренней тревоги и, как водится, стала еще милей.
Однажды — дело было утром — Павел Петрович хорошо себя чувствовал и перешел с постели на диван, а Николай Петрович, осведомившись об его здоровье, отлучился на гумно. Фенечка принесла чашку чаю и, поставив ее на столик, хотела было удалиться. Павел Петрович ее удержал.
— Куда вы так спешите, Федосья Николаевна? — начал он. — Разве у вас дело есть?
— Нет-с. да-с. Нужно там чай разливать.
— Дуняша это без вас сделает; посидите немножко с больным человеком. Кстати, мне нужно поговорить с вами.
Фенечка молча присела на край кресла.
— Послушайте, — промолвил Павел Петрович и подергал свои усы, — я давно хотел у вас спросить: вы как будто меня боитесь?
— Да, вы. Вы на меня никогда не смотрите, точно у вас совесть не чиста.
Фенечка покраснела, но взглянула на Павла Петровича. Он показался ей каким-то странным, и сердце у ней тихонько задрожало.
— Ведь у вас совесть чиста? — спросил он ее.
— Отчего же ей не быть чистою? — шепнула она.
— Мало ли отчего! Впрочем, перед кем можете вы быть виноватою? Передо мной? Это невероятно. Перед другими лицами здесь в доме? Это тоже дело несбыточное. Разве перед братом? Но ведь вы его любите?
— Я Николая Петровича всем сердцем люблю.
— Право? Посмотрите-ка на меня, Фенечка (он в первый раз так назвал ее. ). Вы знаете — большой грех лгать!
— Я не лгу, Павел Петрович. Мне Николая Петровича не любить — да после этого мне и жить не надо!
— И ни на кого вы его не променяете?
— На кого ж могу я его променять?
— Мало ли на кого! Да вот хоть бы на этого господина, что отсюда уехал.
— Господи Боже мой, Павел Петрович, за что вы меня мучите? Что я вам сделала? Как это можно такое говорить.
— Фенечка, — промолвил печальным голосом Павел Петрович, — ведь я видел.
Фенечка зарделась вся до волос и до ушей.
— А чем же я тут виновата? — произнесла она с трудом.
Павел Петрович приподнялся.
— Вы не виноваты? Нет? Нисколько?
— Я Николая Петровича одного на свете люблю и век любить буду! — проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья так и поднимали ее горло, — а что вы видели, так я на Страшном суде скажу, что вины моей в том нет и не было, и уж лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем.
Но тут голос изменил ей, и в то же время она почувствовала, что Павел Петрович ухватил и стиснул ее руку. Она посмотрела на него, и так и окаменела. Он стал еще бледнее прежнего; глаза его блистали, и, что всего было удивительнее, тяжелая, одинокая слеза катилась по его щеке.
— Фенечка! — сказал он каким-то чудным шепотом, — любите, любите моего брата! Он такой добрый, хороший человек! Не изменяйте ему ни для кого на свете, не слушайте ничьих речей! Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым! Не покидайте никогда моего бедного Николая!
Глаза высохли у Фенечки, и страх ее прошел, до того велико было ее изумление. Но что сталось с ней, когда Павел Петрович, сам Павел Петрович прижал ее руку к своим губам и так и приник к ней, не целуя ее и только изредка судорожно вздыхая.
«Господи! — подумала она, — уж не припадок ли с ним. «
А в это мгновение целая погибшая жизнь в нем трепетала.
Лестница заскрипела под быстрыми шагами. Он оттолкнул ее от себя прочь и откинулся головой на подушку. Дверь растворилась — и веселый, свежий, румяный появился Николай Петрович. Митя, такой же свежий и румяный, как и отец, подпрыгивал в одной рубашечке на его груди, цепляясь голыми ножками за большие пуговицы его деревенского пальто.
Фенечка так и бросилась к нему и, обвив руками и его и сына, припала головой к его плечу. Николай Петрович удивился: Фенечка, застенчивая и скромная, никогда не ласкалась к нему в присутствии третьего лица.
— Что с тобой? — промолвил он и, глянув на брата, передал ей Митю. — Ты не хуже себя чувствуешь? — спросил он, подходя к Павлу Петровичу.
Тот уткнул лицо в батистовый платок.
— Нет. так. ничего. Напротив, мне гораздо лучше.
— Ты напрасно поспешил перейти на диван. Ты куда? — прибавил Николай Петрович, оборачиваясь к Фенечке; но та уже захлопнула за собою дверь. — Я было принес показать тебе моего богатыря, он соскучился по своем дяде. Зачем это она унесла его? Однако что с тобой? Произошло у вас тут что-нибудь, что ли?
— Брат! — торжественно проговорил Павел Петрович.
Николай Петрович дрогнул. Ему стало жутко, он сам не понимал почему.
— Брат, — повторил Павел Петрович, — дай мне слово исполнить одну мою просьбу.
— Она очень важна; от нее, по моим понятиям, зависит все счастье твоей жизни. Я все это время много размышлял о том, что я хочу теперь сказать тебе. Брат, исполни обязанность твою, обязанность честного и благородного человека, прекрати соблазн и дурной пример, который подается тобою, лучшим из людей!
— Что ты хочешь сказать, Павел?
— Женись на Фенечке. Она тебя любит, она — мать твоего сына.
Николай Петрович отступил на шаг и всплеснул руками.
— Ты это говоришь, Павел? ты, которого я считал всегда самым непреклонным противником подобных браков! Ты это говоришь! Но разве ты не знаешь, что единственно из уважения к тебе я не исполнил того, что ты так справедливо назвал моим долгом!
— Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, — возразил с унылою улыбкою Павел Петрович. — Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора нам отложить в сторону всякую суету. Именно, как ты говоришь, станем исполнять наш долг; и посмотри, мы еще и счастье получим в придачу.
Николай Петрович бросился обнимать своего брата.
— Ты мне окончательно открыл глаза! — воскликнул он. — Я недаром всегда утверждал, что ты самый добрый и умный человек в мире; а теперь я вижу, что ты такой же благоразумный, как и великодушный.
— Тише, тише, — перебил его Павел Петрович. — Не развереди ногу твоего благоразумного брата, который под пятьдесят лет дрался на дуэли, как прапорщик. Итак, это дело решенное: Фенечка будет моею. belle-soeur*.
— Дорогой мой Павел! Но что скажет Аркадий?
— Аркадий? Он восторжествует, помилуй! Брак не в его принсипах, зато чувство равенства будет в нем польщено. Да и действительно, что за касты au dixneuvieme siecle?*
* в девятнадцатом веке? (франц.).
— Ах, Павел, Павел! дай мне еще раз тебя поцеловать. Не бойся, я осторожно.
— Как ты полагаешь, не объявить ли ей твое намерение теперь же? — спросил Павел Петрович.
— К чему спешить? — возразил Николай Петрович. — Разве у вас был разговор?
— Разговор у нас? Quelle > ______________
— Ну и прекрасно. Прежде всего выздоравливай, а это от нас не уйдет, надо подумать хорошенько, сообразить.
— Конечно, решился и благодарю тебя от души. Я теперь тебя оставлю, тебе надо отдохнуть; всякое волнение тебе вредно. Но мы еще потолкуем. Засни, душа моя, и дай Бог тебе здоровья!
«За что он меня так благодарит? — подумал Павел Петрович, оставшись один. — Как будто это не от него зависело! А я, как только он женится, уеду куда-нибудь подальше, в Дрезден или во Флоренцию, и буду там жить, пока околею».
Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и закрыл глаза. Освещенная ярким дневным светом, его красивая, исхудалая голова лежала на белой подушке, как голова мертвеца. Да он и был мертвец.
источник